На Васильевском спуске заместитель Любимого руководителя, все так же с закрытыми глазами, стал собирать алюминиевые банки, оставшиеся после концерта то ли Пола Маккартни, то ли Джо Кокера. Делал он это вполне профессионально и с видимым удовольствием. Сначала он сплющивал банку каблуком, чтобы она занимала меньше места, а потом укладывал в сумку. Дворники, убиравшие спуск, остановились и почтительно ждали, пока он закончит свою работу. Витьку захотелось предложить ему свою помощь в его нелегком деле, но он побоялся его разбудить. Он слышал, что если лунатика окликнуть, он может упасть и разбиться.
На Васильевском спуске заместитель Любимого руководителя набрал полную сумку банок и передал ее охраннику. Тот взамен передал ему пустую, а сам взялся нести полную.
Так, собирая банки, он прошел через Красную площадь, через Манежную площадь и вышел на Тверскую улицу. Витек следовал за ним поодаль. К Газетному переулку и вторая сумка была полной. Охранник передал ему третью. «Как же он видит все с закрытыми глазами?» – удивился Витек.
Возле Елисеевского магазина заместитель Любимого руководителя встретил заместителя градоначальника. Они обнялись и сели на бордюр перекурить. До Витька доносились отдельные слова их беседы:
– Сколько собрал?
– Две с половиной.
– Неплохо. А я – три.
– Этак ты и спор выиграешь.
Охранники подхватили все сумки и направились к автоматам сдавать. Витек пошел следом и с интересом наблюдал, как они получают за каждую банку по десять копеек и складывают мелочь в карманы. Потом они вернулись к шефам. Те отправили их в обжорку на колесах. Сонный продавец сначала отказывался принимать десятикопеечные монеты, но охранник поманил его пальцем и что-то сказал на ухо. Тот мигом изобразил на лице любезность и стал готовить свой немудреный хавчик. Взяв хот-доги и пиво, охранники вернулись к шефам и отдали им заказ. Витек опять стал прислушиваться к их беседе.
– Утомила уже эта работа. Жду не дождусь полнолуния, чтобы заняться любимым делом.
– И я тоже.
– И хрен ли я поперся в девяносто первом на баррикады? Бомжевал бы себе спокойно дальше, так нет же!
– Ох, и не говори!
– А кто это там за тумбой прячется?
– Из наших один. Бомж с решетки у метро. Он за мной от самого Васильевского спуска идет. Шугануть?
– Не надо. От него вреда нет.
Они еще немного поговорили и разошлись. Заместитель Любимого руководителя вернулся к Кремлю и нырнул в потайную дверку.
Витек хотел было пройти следом, раз уж тот назвал его своим, но кремлевская дверка захлопнулась прямо перед его носом, и на этом месте опять стала ровная кирпичная стена. Он провел по ней рукой. На ощупь она не отличалась от настоящей.
«Значит, правду тогда говорил заместитель градоначальника, – подумал Витек, – что некоторые руководители государства были раньше бомжами. И, судя по всему, тоскуют по тем временам. Но общаться со мной почему-то не захотели. А славно было бы развести сейчас с ним костерок и напечь картошки».
Его взгляд упал вниз, и он увидел на земле у своих ног два картонных прямоугольничка. Поднял их. Это оказались визитные карточки. «Иванов Иван Иванович, – было написано на одной из них. – Бомж». И номер телефона. «Сергеев Сергей Сергеевич, – значилось на второй. – Бомж». И тоже номер телефона. На обороте визитной карточки Иванова от руки было дописано: «Звони, если что».
«Это он для меня написал, что ли? – удивился Витек. – Очень любезно. Обязательно позвоню».
Он сунул визитки в карман и отправился на обход Садового, где из-за ночных страхов совсем забыл о высокопоставленных бомжах.
Вспомнил он о визитках лишь недели через две, обшаривая карманы в поисках сигарет.
Первым набрал номер Иванова.
– Приемная! – пропел приятный женский голос.
– Мне бы Ивана Ивановича, – робея от сознания масштабов его личности, попросил Витек.
– Он больше у нас не работает, – огорошила его секретарша.
– А где же он?
– Не знаю, – безразлично ответила она. – Бомжует, наверное, где-то.
Витек набрал номер Сергеева. Ответил референт.
– Вам какого Сергеева? – уточнил он. – Который бомж?
– Ага.
– Так у него нет телефона.
– Почему? – удивился Витек.
– Как почему? – теперь уже удивился тот. – Какие у бомжей могут быть телефоны? Сами приходите.
– А куда? – растерялся Витек.
– Это вы сами должны знать, – строго сказал он и положил трубку.
«Да ну их всех!» – решил Витек, у которого сразу же заболела голова от таинственности в высших сферах. Он не стал никуда ходить.
47
В обеденный перерыв Иван купил шаурму. Хотя он и слышал поговорку «Купи десять штук шаурмы – собери собаку», но этот варварский хавчик, что ни говори, был самым удобным, чтобы перекусить на улице. Он огляделся в поисках скамейки. Ему долго пришлось искать чистое место – поганая привычка столичных подростков сидеть на спинках, поставив ноги на сиденья, привела почти все скамейки в городе в свинское состояние. «Вот поприбивать бы им ступни гвоздями к сиденьям, – подумал он, – в другой раз не стали бы этого делать».
Иван часто жалел, что нет в Москве полиции нравов. Не той, что за границей ловит проституток, а которая следит за чистотой на улицах. Выбросил, например, водитель автомобиля сигаретную пачку в окно – полицейский на мотоцикл и в погоню. Догнал и заставил съесть ее при всем народе. Больше бросать не будет.
Обронил кто-нибудь кожуру банана на тротуар – полицейский нравов тут же сломал ему палец. Тот теперь будет кожуру в кармане год носить, пока там новый банан не вырастет, но урну найдет. Или же сделать такому татуировку на лбу: «Я бросил кожуру на тротуар». У человека должно быть право выбора: кому-то лучше сломанный палец, а кому-то – татуировка на лбу. Никто не должен за человека решать, что ему больше подходит.
А тем, кто оставляет бутылки и банки в метро или даже аккуратно ставит их под колоннами, можно просто забивать их в задницу. Одного раза будет достаточно, чтобы потом человек, держась за жопу, полную воспоминаний о наказании, нес через весь город пустую бутылку к себе домой.
Про бумажки от конфет и использованные проездные билеты и говорить нечего – их заталкивать в ноздри или же в уши.
«Нет, – опомнился Иван, – крышу все еще сносит. Нужно продолжить лечение».
Оно должно было начаться уже скоро. Иван регулярно отдавал все заработанные деньги Профессору, и тот говорил, что аппаратура вот-вот будет готова.
Иван углубился в шаурму. Ослик стоял рядом и изучал пыль под своими копытами. Ему еда не полагалась. Кормили и поили его два раза в сутки – утром и вечером. Так было меньше навоза, и это соответствовало науке. – Ёкорный бабай! – вдруг возмущенно воскликнул Иван.
