Алеша стоял, закусив губу, и готовился к боли. Про смерть
как-то не думал. До нее еще нужно было дожить. Сначала – обжигающий удар, и тут
лишь бы не завыть, не заорать, не потерять лицо. Потом всё кончится, но смерть
почти никогда не бывает мгновенной…
Он повернулся боком, как мог прикрылся рукой и пистолетом.
Хуже всего, что в эти последние мгновения чувствовал он себя препакостно.
Каким-то Грушницким. Впору было крикнуть: «Стреляйте! Я вас ненавижу, а себя
презираю!» Ах, Клара, Клара, это из-за тебя я сошел с ума, подумал Алеша. И
опять получилось некрасиво – свалил вину на женщину.
По всему выходило: нехорош Алексей Романов. Пускай
пропадает, не жалко.
Черная дырка смотрела прямо в лицо. Сейчас к восемнадцати
жертвам великого дуэлянта прибавится девятнадцатая.
Д'Арборио опустил ствол пониже, подпер локоть правой рукой.
К чему такая тщательность? Промахнуться мудрено.
Выстрел показался Алеше не таким оглушительным, как
предыдущий. Левую руку, которой молодой человек прикрывал бок и низ лица,
слегка толкнуло. Но боли не было.
С недоумением он посмотрел на рукав и увидел, что на манжете
отстрелена запонка.
Что за чудо?
Синьор Лоди верещал что-то по-итальянски про belissimo
duello и annali di storia, а Романов всё разглядывал свой простреленный рукав.
Подошел улыбающийся Д'Арборио.
– Ну вот, мы квиты. Вы слегка попортили мой туалет, я –
ваш. – Он снял перчатку и протянул руку. – Вы смелый человек, мсье. И
отличный стрелок. Вы молоды, хороши собой, а главное она вас любит. Рафаэль
Д'Арборио – не дракон, от которого нужно спасать принцессу. Клара ваша, вы
достойны этой нимфы.
Еще не пришедший в себя Романов вынул из кармана и протянул
правую руку (перевязь перед поединком он снял).
Пальцы у итальянцы были горячие, сильные. Алеша вскрикнул.
– Простите, я забыл про вашу руку, – расстроился
Д'Арборио. – У вас повреждено сухожилие? О, я знаю толк в ранениях.
Оглянувшись на сияющего секунданта, поэт отвел русского в
сторону и понизил голос.
– Вы ведь офицер? Это видно по взгляду, по выправке, по
благородству манер. И коли находитесь здесь в разгар войны, на то, конечно же,
имеются веские причины… Молчите, не возражайте. Но если вам что-нибудь говорит
имя Д'Арборио, вы знаете, что я пламенный враг австрийцев и тевтонов. Вы читали
речь, которую я на прошлой неделе произнес в Риме? «Италия, проснись!»
Нейтралитет – позор для моей отчизны. Мы должны вынуть меч из ножен!
– Да, я читал. Вас слушали двадцать тысяч людей.
– Тридцать! А услышала меня вся Италия! Теперь
скажите. – Он крепко схватил собеседника за плечо. – Что вы ищете здесь,
в Сан-Плачидо? …Хорошо, попробую догадаться сам. Вам нужно проникнуть в
бронированную камеру Зоммера. Я угадал?
Романов вздрогнул.
– Откуда вы…?
Итальянец пожал плечами.
– Больше ничего интересного в этом болотце для русской
разведки быть не может. Лишь «Шпионская биржа» господина Зоммера. Ради нее
имело смысл прислать группу агентов во главе с таким бравым молодым
человеком… – Д'Арборио сделался печален. – Я знаю о несчастье,
постигшем ваших товарищей. Их автомобиль нашли на берегу, в десяти минутах езды
от виллы Зоммера… Не нужно ничего говорить. Я всё понимаю. Вы потерпели фиаско,
вам нужна помощь. Послушайте, я влиятельный человек, у меня связи в самых
разных слоях общества. У нас говорят: «человек, у которого есть Друзья». Вы
знаете, кто такие «Друзья»?
– Ну как, – удивился Романов. – Друзья – это
друзья…
– Вы не знаете, кто такие «Друзья», –
констатировал поэт. – Может быть, вам больше знакомо слово «Мафия»?
– Как-как? – переспросил русский. – Впервые
слышу.
На закате дня
– Игра продолжается, – сказал Козловский, потирая
руки. Весь день он отсутствовал, а вернулся бодрый, брызжущий энергией. Прямо
не верилось, что еще утром тот же самый человек стоял на коленях под дождем и
стонал от отчаяния. – В Лозанне встретился с нашим резидентом. Доложил
обстановку, получил полную свободу действий.
Полковник объяснил мне, что за «Мафия» такая. Красивое
слово. Вашего Д'Арборио нам Бог послал, за наши страдания.
Они находились в номере у Романова, точнее на балконе.
Красное солнце, выглянувшее из-за туч лишь на исходе пасмурного дня, уже
коснулось своим румяным ликом верхушек гор.
Точно таким цветом пылали Алешины щеки. Он был полуодет,
приход командира застал его врасплох.
– Отдыхали? – спросил с порога
штабс-ротмистр. – Это правильно. Ночью опять не спать. Да посторонитесь
вы, дайте пройти.
Сославшись на духоту, Алеша сразу увел гостя на балкон.
Дверь платяного шкафа скрипнула, без видимой причины решив закрыться поплотней,
но Козловский был слишком возбужден, чтоб обращать внимание на пустяки.
– Так что это – Мафия? – спросил Романов.
– Итальянская конспиративная организация. Возникла на
Сицилии, но действует повсюду, где живут итальянцы. Очень влиятельная. Вроде
карбонариев или эсеров, но только не за революцию, а наоборот. Разумеется, не в
ладах с законом, но ведь и мы с вами действуем не дипломатическими методами. В
общем, повезло вам с поэтом… Однако холодно здесь. Пойдемте внутрь.
Вернулся в номер и как назло сел к столу прямо напротив
шкафа. Алеша заслонил собой дверцу – вроде как прислонился спиной.
– Алексей Парисович, на который час вы условились?
– Мы с Д'Арборио встречаемся в четыре пополуночи.
– Отлично. Я еду с вами.
Дверца была вся в поперечных прорезях, на манер жалюзи. В
затылок Алеше дунуло щекотным ветерком. Сжав губы, чтобы не улыбнуться, Романов
как бы в задумчивости похлопал ладонью по шкафу. Это означало: не шали.
– Я должен быть один, – сказал он, сосредоточенно
сдвинув брови. – Таково условие.
– Ерунда. Я не в счет. У итальянцев солидный человек
без свиты никуда не ездит, это неприлично… Стало быть, в четыре я у вас.
Отправимся на ночную экскурсию вместе. Ну, отдыхайте. Я тоже немного посплю.
Князь направился к двери. Заметив, что молодой человек не
тронулся с места, прикрикнул на него:
– Немедленно в кровать! Это приказ, ясно?
– Слушаюсь, господин штабс-ротмистр! – отчеканил
Романов.
Из шкафа донеслось приглушенное хихиканье.
* * *
До разговоров дело дошло нескоро. Очень нескоро. Клара
пришла прямо перед Козловским, и в те пять минут было не до объяснений:
поцелуи, объятья, слезы, летящая под кровать одежда. Когда штабс-ротмистр
удалился, любовники снова кинулись друг на друга, будто два изголодавшихся
хищника.
