– И где я буду торчать? В пивной?
– Не думаю, что теперь тебе безопасно возвращаться домой.
– У меня и денег нет. Ни гроша.
– Все уже оплачено. Ты должна покинуть Венецию как можно скорей. Не волнуйся, маркиз сейчас на своей вилле, за городом. Уехал на несколько дней. Но когда вернется, тебя здесь быть не должно. Тебе вообще есть куда пойти?
– Да, – ответила Алессандра и покосилась на мертвую проститутку. – А с ней что собираешься делать?
– Вывезу ее в лагуну.
Он не сказал больше ни слова, но в том и не было нужды. Алессандра живо представила следующую картину: к рукам и ногам покойницы привязывают камни, и она идет ко дну. Никто ее больше не увидит.
– Зачем ты это делаешь? Спасаешь мне жизнь?
Он посмотрел на нее, только глаза сверкнули, и сразу отвернулся.
– Ты тоже когда-то спасла мою, – коротко и просто ответил он.
Так значит, им движет чувство долга, ничего более. Алессандра не знала, что ей делать, смеяться или плакать, на секунду показалось, что одновременно и то и другое.
Подхватив покойницу на руки, Антонио вышел из двери. При виде его удаляющейся фигуры Алессандра ощутила острую боль в груди, точно он все-таки вонзил ей в сердце нож.
Комнатка Алессандры в таверне Каннареджо была отделана деревянными панелями с медными заклепками, что напомнило ей капитанскую каюту отца на последнем из его кораблей. Нет, элегантностью тут и не пахло, зато она была чистой и уютной, в небольшом камине весело пылал огонь. Был и необходимый набор мебели – кровать, придвинутая к стене под карнизом, небольшой обеденный стол у камина. Она окинула обстановку одобрительным взглядом и уселась за письменный стол у окна, откуда, с третьего этажа, открывался вид на канал.
“Я в безопасности, – написала Алессандра в записке Нико и Бьянке, – но мы должны как можно скорее покинуть Венецию. Приготовьте сундук с моими вещами и принадлежностями для путешествия, и еще один – на вас обоих. Доставьте багаж в таверну, как только сможете. Не забудьте прихватить ключи от дома Джованны в Сан-Поло, где мы отсидимся какое-то время, пока не будет организован наш безопасный выезд из города”.
Она сложила и запечатала письмо. Затем поднялась позвонить слуге. Прошла через комнату к двери и только в этот момент осознала, насколько ослабела и изнемогла от усталости и нервного напряжения. Сколько она уже не спала?… Как только слуга унес ее записку, Алессандра повалилась на кровать и закрыла глаза, но видения, проносившиеся перед мысленным взором, не давали уснуть. Жутковатый оскал “львиной пасти”, кошмарный вид изуродованного тела Ла Селестии, спящий в кресле маркиз – таким она видела его в последний раз. Он походил на грозного великана, который вот-вот проснется и месть его будет страшна. Неужели теперь он не сможет причинить ей зло? Все ли правильно сделал Антонио или это только вопрос времени и через несколько часов Бедмар отыщет ее?…
Мысли ее то и дело возвращались к Антонио, к его странному и индифферентному поведению, противоречивым действиям. Да, он спас ей жизнь – по крайней мере, на какое-то время, – но вид у него был при этом такой, точно он делал это с отвращением. Она вспомнила, как он уходил, и сердце ее вновь сжалось от боли.
От беспокойного сна ее пробудил настойчивый стук в дверь. Алессандра встала, распахнула ее. В коридоре стояла девушка-служанка. Наклонила голову, присела в реверансе и сообщила:
– К вам пришли, госпожа.
Из-за спины у нее появился Антонио с измученным и бледным лицом. Алессандра пропустила его в комнату.
– Похоже, ты удивлена, что я здесь, – заметил он.
Она затворила за ним дверь и какое-то время медлила, не спешила оборачиваться к нему, боялась, что глаза выдадут ее чувства. Все это время она жаждала увидеть его снова, лелеяла тайную надежду. Но теперь, когда он оказался здесь, радости от встречи не испытывала.
Совсем другие чувства обуревали ее, более сложные и туманные.
– Я думала, ты уйдешь как можно дальше, когда закончишь эту грязную работу, – тихо заметила она.
– Я пришел забрать свой нож и отдать тебе вот это. – Он достал из кармана плаща ее письмо. Затем взглянул на стол, увидел там письменные принадлежности. – Впрочем, как вижу, ты приготовилась написать еще одно.
В каждом жесте и слове Антонио сквозило нервное нетерпение. И еще, похоже, ему было противно все это.
Алессандра не выдержала, ее взбесил его дерзкий, злобный тон. Он был немногословен, но каждое произнесенное им слово казалось пощечиной. И она ответила, повысив голос:
– Я готова пойти на все, лишь бы защитить Венецию.
– Даже если тем самым подвергаешь себя еще большей опасности?
– Куда уж хуже. Ведь ты уже сказал, домой я пойти не могу, там небезопасно. И мне придется бежать из города.
– Да, возможно. Сама не понимаешь, к какой беде может привести твоя писанина.
– Так ты прочел его?
– Незачем было, и так знаю, что там написано. “Посол Испании и герцог Оссуна объединились и замыслили заговор против Венеции, виконт Утрилло-Наваррский у них на подхвате, осуществляет связь между заговорщиками, знаком с их тайными планами…”
– Так ты признаешь, все это правда?
– Ничего я не признаю, но вижу: сама ты веришь во все это. Так что лучше для тебя будет покинуть Венецию и забыть обо всей этой истории.
– Хочешь обезопасить себя?
– Не только себя.
– Своих сообщников?
– После наших вчерашних с тобой приключений я сжег за собой все мосты. И порвал с сообщниками, как ты их называешь. – Антонио прошел по комнате, выглянул из окна. – И у меня тоже нет никакого выхода, кроме как бежать из Венеции. А это не так-то просто, потому что люди Бедмара уже ищут меня повсюду.
– С чего бы им искать тебя, раз ты у них в услужении?
– Бедмар всегда считал меня умелым и ловким убийцей. Потому и послал прикончить тебя. Но, как видишь, я не исполнил его приказа.
И с этими словами Антонио сердито швырнул письмо на стол.
– Так теперь он и тебя хочет убить?
Гнев Алессандры сменился тревогой. Что будет с ней, если они расправятся с Антонио? Об этом даже думать было невыносимо. Однако она не стала подавать вида, что известие это ее испугало или огорчило. К чему проявлять заботу и нежность по отношению к мужчине, который так холоден с ней?
– У маркиза огромные амбиции, – пояснил Антонио. – Он никому не позволит встать на своем пути, особенно в том, что касается политической карьеры. Удастся ли его последний план или потерпит провал, он не хочет оставлять свидетелей своего предательства.
– Тем больше у меня причин отправить письмо в Большой совет. Не хочу жить в страхе до конца своих дней.
