Все переменилось полгода назад, когда при раскрытии одного из ограблений ему пришлось допрашивать совсем молодую девушку с красивым именем Виолетта.
Сначала майор затеял небольшой, ни к чему не обязывающий флирт, но кто знал, что обыкновенное дурачество может перерасти в чувство? Красивая, яркая, как фотомодель на обложке столичных журналов, Виолетта привлекала внимание многих мужчин. Редкий из них не оборачивался в ее сторону. В такие минуты Шевцов переполнялся гордостью – вот вы на нее глазками зыркаете, а я сегодня вечерком сброшу с этой красавицы платье и сделаю ее, как хочу.
Уже более не сомневаясь, Вадим набрал номер Виолетты.
Чуть низкий, но очень приятный голос сдержанно отозвался:
– Да.
– Это я, Виолетта. Ты меня ждешь?
– Я тебя всегда жду. Приезжай.
– Я буду через полчаса.
Сложив папки с делами в сейф, Шевцов надел пиджак и, бросив прощальный взгляд в зеркало, вышел.
Нечасто у майора отношения с женщинами развивались столь стремительно. Хотя бы потому, что он не любил, когда они отдаются сразу же после первого свидания. В этом случае напрашивалась обыкновенная мысль, что нечто подобное они проделывают после знакомства и с другим мужчиной. Но Виолетта ворвалась в его жизнь, словно смертоносное торнадо в курортную зону, сумела разрушить и разметать многие его привычки, заставив позабыть прежние, казалось бы, очень устойчивые связи. Несмотря на внешнюю хрупкость, она была очень сильной женщиной и всегда знала, чего хотела, – в этом Шевцов убедился на первом же допросе. Впрочем, именно такой и должна быть подруга главаря банды. Ей светил немалый срок, но майор сделал все возможное, чтобы девушка проходила по делу как свидетельница. Вадим остановил «Волгу» возле шестиэтажного здания. Широкий парадный подъезд, увенчанный лепниной из каменных колосьев да с голубками, не успевшими расправить крылья, свидетельствовал о том, что построен дом был в эпоху великих свершений; высокие мраморные ступени, сработанные на века, – у всякого, кто поднимался по ним, невольно должна была возникать мысль, что он входит не в обыкновенный подъезд, а взбирается к богу. Некогда элитный дом обмельчал. Хотя во многих квартирах по-прежнему жили потомки тех людей, чьими портретами украшали большие улицы и центральные площади. Ни внешним видом, ни манерой вести себя они совсем не напоминали ушедших титанов. По большей части это были совсем незаметные люди, выгуливающие по утрам собак и терпеливо отбывающие на скучной службе положенные восемь часов. Природа словно посмеялась над усопшими гигантами, превратив их внуков в крохотных карликов. Измельчавшая порода уныло сидела на протертых скамьях, громко сквернословила и с чекистским прищуром наблюдала за всеми, кто перешагивал порог именитого дома.
Кроме отпрысков бывшей партийной номенклатуры в доме проживали дельцы всех мастей и представители тонкой прослойки народившейся буржуазии, оперировавшие танкерами с нефтью и эшелонами, груженными цветным металлом, так же легко, как школяр таблицей умножения. Бизнесмены скупали квартиры у стариков, отброшенных на периферию жизни, получая в свое распоряжение целые этажи, устраивали для себя личный коммунизм. И только несколько квартир сдавалось внаем уставшими от одиночества вдовыми бабками, пережившими своих маститых мужей на целые десятилетия.
Виолетта жила именно в такой квартире. Ее хозяйкой была бабка восьмидесяти лет от роду. Самодостаточный и обеспеченный божий одуванчик. Глядя на ее всегда улыбающееся лицо, охотно верилось, что все невзгоды проносились мимо ее светящихся жизнью глаз.
Сейчас Виолетта была одна. Хозяйка уехала на недельку погостить к приятельнице.
Виолетта открыла дверь почти сразу. На ней был короткий красный халатик, он выгодно подчеркивал белизну кожи и одновременно демонстрировал ноги профессиональной манекенщицы, сильные и рельефные. У каждого, кто видел такую красоту, непременно возникало желание узнать, а так ли уж совершенна она под платьем, как подсказывает воображение.
– Ты не спросила «кто там». А вдруг это насильник? – ласково пожурил Шевцов девушку, шагнув в комнату, пропахшую дорогими духами.
Губы Виолетты чуть дрогнули, и поди разберись, что прячется за скупой мимикой – сдержанная радость от встречи с любимым мужчиной или коварство озорной амазонки, способной угробить любовника лишь потому, что тот недостаточно ласков был в постели.
– Я бы не растерялась, в этом случае мне бы пришлось расслабиться и получить удовольствие.
Виолетта была шутница, и скучать с ней не приходилось. Шевцов слегка обнял девушку за плечи:
– Тогда ты бы не оставила для меня ничего, и я мог бы обидеться.
Поцелуй был нежный, в самую шею, и озорница от нахлынувших чувств прикрыла глаза.
– Боже, – выдохнула она, – какой же ты все-таки мужчина! Ты даже не разделся, а уже успел довести меня до экстаза.
– То ли еще будет, Виолетта, – многозначительно пообещал Вадим, снимая пиджак. – Насколько я понимаю, у нас с тобой впереди целая ночь. А мы ведь такие выдумщики, и нам будет чем заняться.
– Очень обнадеживающее начало.
Взяв Шевцова за руку, она потянула его в комнату.
– Господи, как у тебя хорошо и как гармонично, – бросил он взгляд на картину, где были изображены в духе позднего ренессанса прародители, изгнанные создателем из рая. – Ты умеешь поддерживать уют.
– Что ты! – махнула рукой Виолетта. – В этом отношении я такая бестолковая, вот моя хозяюшка – это да! Это все благодаря ей. – Виолетта вдруг остановилась. Ее тонкие и прохладные руки лианами оплели его шею, и она горячо зашептала в самое ухо: – Я не дождусь, когда же она, наконец, отправится на тот свет, чтобы это милое гнездышко досталось нам. Ведь у нее никого нет.
Может быть, ты мне поможешь в этом, все-таки ты майор милиции.
Шевцов убрал со своей шеи ее тонкие руки – гибкие лианы неохотно расставались со своей жертвой, и он почувствовал некоторое сопротивление.
– Когда-нибудь твои шуточки доведут тебя до следственного изолятора, – мрачно произнес Шевцов.
– Но ведь ты спасешь меня… как и раньше, мой нежный рыцарь! Разве не так? – Виолетта заглянула ему в самые глаза.
– Я не господь бог, и мои возможности ограничены.
– Неужели ты бросишь свою девушку, пускай немножко порочную, но все-таки любимую? – капризно поинтересовалась она.
– Я буду носить тебе в следственный изолятор вкусные передачи.
Виолетта села на мягкое кресло и закинула ногу на ногу. Под халатиком у нее ничего не было, и Вадим почувствовал, как в горле запершило.
– Я ради него так рискую, а он про передачи заговорил. Если бы мой Тима знал, что я связалась с легавым, он непременно подослал бы к моему порогу парочку киллеров, которые, не раздумывая, затянули бы на моей тонкой шее красивую удавочку. Ты когда-нибудь задумывался об этом?
Вадим присел рядом. Подруга обладала одной особенностью – она могла выглядеть очень целомудренно даже в том случае, если лежала с раздвинутыми ногами. Разве можно упрекать в распущенности супермодель, демонстрирующую нижнее белье? А халатик на плечах Виолетты смотрелся так же невинно, как ряса на монашенке.
