– Понятно, – качнул головой Шевцов. – А если попытаться у бригадиров поспрашивать? Ведь кому-то они деньги все-таки отдают?
– Тоже верно, – лениво согласился Афоня Карельский. – Возможно, его братки чего-то и знают, но у них ничего не вытащить и клещами. Это народ тертый.
– И все-таки попробуй к следующему разу узнать, где находятся близкие кореша Куликова. Если он живой, так, может, он у них и отлеживается?
– Попробую, начальник, хотя я тебе уже сказал, что за подобное любопытство и голову могут отвернуть.
Однако расставаться Афоня не собирался. Такое поведение было не в его характере, чаще после подобных встреч он бежал от майора, как черт от ладана. А сейчас, уподобившись красной девице, упер глаза в землю и поднять не хочет.
– Что у тебя там еще стряслось, колись! – в раздражении произнес Шевцов.
– У меня к тебе просьба имеется, начальник, не знаю даже, как и начать.
– Говори без вступлений, в чем проблема?
Афоня обладал талантом влипать во всевозможные истории, и Шевцову приходилось постоянно подключать людей, чтобы выдернуть его из очередного дела. Интересно, что же приключилось в этот раз?
– Понимаешь, начальник, – наконец осмелился поднять бледно-голубые глаза Афоня, – у нас тут компашка была. Ну, девочек вызвали, все как положено. Посидели, выпили, мне одна телка досталась, вот с такими буферами, – выставил вперед обе ладони вор, – сговорились за сотню баксов. Ну, я ее зажал в уголке и отодрал от души, – глаза его сделались озороватыми. – А потом сунул руку в карман, а у меня там всего двадцать долларов. Я ей их протягиваю. А она возьми и прошипи мне в лицо: если я остальные не отдам ей сейчас же, то заявление на меня в ментовку напишет, что я ее изнасиловал. Хотел я ей по роже звездануть, но, слава богу, удержался. Не мое это дело, с бабами воевать. Расстались как будто бы по-мирному, а потом оказалось, что она на меня, сучка, и в самом деле написала. Еще ее сутенер ко мне приходил, женишком представился, сказал, что процентики накопились. Хотел его по стене размазать, а из-за двери еще три рыла высунулись. Короче, майор, на счетчик меня посадили. И сам понимаешь, если к своим обращаться, тоже объяснять им трудновато будет: раз бабой попользовался, будь добр плати, а если денег нет, так и в дыру нечего было залезать. И расплатись, даже если на счетчик поставили. И потом, майор, пойми меня правильно, какой позор будет, если меня не за дело закроют, а за мохнатый сейф! Меня-то все человеком считают, а тут такое!
Афоня Карельский был расстроен искренне, даже голос его как-то изменился и перешел на страдальческий сип. Ситуация и вправду была нелепой: имея три судимости за грабеж, попасть за решетку по заявлению проститутки об изнасиловании.
– В каком районе заявление?
– В Краснопресненском.
– Ладно, придумаем что-нибудь, – пообещал Шевцов, скрывая улыбку. – У меня в этом районе кое-какие связи имеются, так что, думаю, сработает. С заявлением, правда, придется повозиться, бумага – вещь серьезная.
– То есть? – непонимающе заморгал Карельский.
– Подход к женщине надо будет найти, чтобы она переписала его, что ли. А может, ты женишься на ней, Афоня? Девушка, видишь, честная, не прощает бесчинства. Из вас очень хорошая пара получится. Да и хватит тебе ходить в холостяках, детишки пойдут, семьянином примерным заделаешься, – подмигнул Шевцов.
– Будет тебе, начальник, изгаляться, – в отчаянии бросил Афоня, явно не расположенный к шуткам. – Да мне допрос братва уже в КПЗ учинит, как это я такие уважаемые статьи поменял. И было бы на что! – в сердцах воскликнул он. – И вообще, как это можно за мохнушку садиться, когда с бабой за стакан вина можно договориться!
– Ну, это смотря какая баба! – возразил Шевцов. – Иная так может раскрутить, что без штанов останешься.
– Знавал я таких, – неожиданно сладко заулыбался Афоня Карельский, вспоминая о чем-то своем, а потом, добавив в голос жалости, продолжил: – Очень тебя прошу, начальник, уважь.
– Попробую помочь. У нас такие бабенки, как правило, на особом учете. Как она себя называла, не припомнишь?
– Марией назвалась… Фамилию ведь не спрашиваешь перед тем, как трахнуть.
– Это верно, – согласился Шевцов.
– Постой, кажется, ее одна из девиц Росомахой назвала. Я тогда сразу подумал, что очень на кликуху похоже, и сама она была такая, с огромной копной, крепенькая, злющая. Когда я ее насадил на хрящ любви, она меня за плечо цапнула, как зверек какой-то.
Я тогда даже и не понял, с чего это она, со страха или от удовольствия. Так ты поможешь, майор, обещаешь?
– Сказал же! – чуть раздраженно отозвался Шевцов.
– Только не затягивал бы с этим делом, а то ведь закроют!
Шевцов уже поднялся с лавки и, не ответив более на мольбу Афони, заторопился восвояси.
Глава 8
Майор Шевцов не врал, когда сказал, что в Юго-Западной префектуре у него имеется прихват. Этот человек занимал немалый пост и обладал огромными возможностями, одного его слова было достаточно, чтобы застопорить любое дело. Но обращаться к нему следовало только в крайнем случае, когда иные возможности уже исчерпаны. Такой момент еще не настал, а потому нужно попробовать другие пути и действовать надо тонко, чтобы не засветить полезного информатора.
В районном отделе у Шевцова работал приятель, учились на одном курсе, не сказать, что были в особо дружеских отношениях, но пиво после экзамена пили частенько. Поздоровавшись с дежурным, Шевцов уверенно направился в кабинет розыска.
Майор Губаев никак не отреагировал на открывшуюся дверь – что-то быстро писал на листе бумаги, при этом его лицо выглядело настолько суровым, словно он черкал предсмертную записку. От этого занятия он оторвался только тогда, когда Шевцов несколько раз кашлянул в кулак.
Губаев не выразил особого удивления. Он повел себя так, будто они расстались всего пять минут назад, словно не было пропасти длиною в несколько лет. Кивнув головой, он показал на стул и поинтересовался:
– Дело есть или как?
Шевцов слегка смутился. Конечно, он не надеялся, что бывший сокурсник кинется ему на шею, но он вправе был рассчитывать на более радушный прием, все-таки их связывала не только совместная учеба, но и вояжи по женским общежитиям, когда они менялись подружками.
– Я слышал, ты идешь на повышение? – поинтересовался Шевцов, желая проверить свое предположение.
И не ошибся. Губаев засветился весенним солнцем, не в силах скрывать распиравшую его радость.
– Уже и до вас дошло! Однако быстро летят слухи, не ожидал.
– МУР, что поделаешь! И куда ты идешь, если это, конечно, не составляет государственной тайны?
– В аппарат. Только тихо об этом. Наши, похоже, не знают, опасаюсь, что козни начнут чинить. Если прорвусь, можешь не сомневаться, попробую что-нибудь и для тебя придумать.
