— Без объяснения причин.
— Вам даже не сказали причины?
— Нет. Они мне выплатили за месяц вперед жалованье и предложили удалиться, что я и сделала.
— Это неслыханно! — продолжал волноваться доктор. — Я пойду к ним и поговорю с ними. Я знаком с одним из директоров, вернее, он лечится у меня.
— Вы этого не сделаете, — решительно возразила она. — Мне это совершенно безразлично.
— Но что вы теперь предпримете? Боже! — воскликнул он. — У меня есть блестящая идея. У себя в клинике я нуждаюсь в секретарше.
Она прониклась комизмом этого положения и рассмеялась.
— Не понимаю, что в этом смешного? — осведомился доктор.
— Право, мне очень жаль, но я не могу принять ваше предложение. Я не хочу, чтобы вы сочли меня неблагодарной, но если так пойдет дальше, то я окажусь самой желанной служащей во всем Лондоне.
— У вас есть какое‑нибудь другое предложение?
— Да. Я только что его приняла и поступила на службу.
На лице доктора отразилось нескрываемое разочарование.
— Быстро же это у вас, — сказал он. — И на какую службу вы поступили?
— Я буду работать в одной конторе в Сити.
— Вам будет скучно работать там, но, разумеется, раз вы так решили, я не стану вас отговаривать. Я готов платить пять‑шесть фунтов в неделю, и работа у меня вас не затруднит.
Улыбаясь, она протянула ему руку.
— Право, Лондон переполнен людьми, которые только и желают, что платить мне пять фунтов в неделю, особенно не утруждая работой. Право, я вам, доктор, очень благодарна.
Поднимаясь по лестнице, она пришла к выводу, что была гораздо более довольна, чем подобало при подобных обстоятельствах. Вся эта история с фирмой Понсонби показалась ей не стоящей внимания. Когда‑нибудь она узнает, что побудило этих промышленных магнатов отказать ей от службы.
Она улыбнулась при виде двух соседних дверей — двери её нового шефа и двери доктора, который также был не прочь стать её шефом.
— Сара, — обратилась она к себе, — тебе везет. «Сара» была радостным дополнением «Матильды». — Когда этому пьянице вздумается отказать тебе, то ты встретишь ангела‑хранителя, который предложит тебе двадцать фунтов в неделю, возложив на тебя обязанность один раз в день звонить по телефону.
Она подошла к своему письменному столику и попыталась отпереть ящик. Но все её усилия оказались тщетными, потому что… замок был открыт. А она отчетливо помнила, что перед уходом с утренней почтой получила какой‑то счет и заперла его в ящик.
Подняв крышку письменного стола, она заглянула во все отделения. Несомненно, все ящики и отделения стола подверглись в её отсутствие тщательному обыску. А два маленьких ящичка, в которых она хранила перья и почтовые марки, были пусты.
4
Она быстро проглядела ворох бумаг, оставшихся в ящике. В большинстве своем это были письма от подруг, театральные программки и любительские снимки — воспоминания о минувшем лете. Она быстро привела ящики в порядок и прошла в спальню. И спальня носила на себе следы чьего‑то осмотра. Кто‑то в её отсутствие учинил здесь обыск. Один из ящиков комода был выдвинут. Рылись в её вещах. И еще одно открытие поразило её: нижняя половина окна была распахнута. Обычно она была затворена. Олива выглянула в окно. Недалеко от него была узенькая пожарная лестница. Несомненно, та- таинственный посетитель по этой лестнице проник в комнату и удалился тем же путем. По‑видимому, её возвращение вспугнуло его и он не успел привести все в прежний порядок. Удивительнее всего было то, что ничего из её вещей не пропало. Она вернулась к письменному столу и принялась приводить в порядок его содержимое. И незаметно углубилась в размышления, вызванные происшествиями этого утра.
Кто рылся в её письменном столе? Что надеялся в нем найти? Ни на секунду она не сомневалась, что это было делом рук обыкновенного вора. За всем этим скрывалось что‑то иное и значительно более серьёзное. Как связать этот обыск и её внезапное увольнение? Тщетно пыталась она разгадать эту загадку. Впрочем, все это больше смутило её, чем напугало.
Все эти отклонения от того размеренного образа жизни, который она вела до сих пор, не радовали её. И что означало вторжение в её жизнь этого Белла, который то бывал пьяным, а то неожиданно трезвел, имел контору в Сити, в которой почти не бывал. И почему он так заинтересовался Оливой?
Чтобы заполнить остаток сегодняшнего дня, она решила отправиться в театр, а потом зайти куда‑нибудь поужинать и вернуться домой попозже. Мысль о том, что ей придется в одиночестве провести вечер в этой квартире, ужасала её. «Матильда, ты слишком мнительна», — заметила она себе, решительно вошла в спальню и достала из шкафа костюм.
В этот момент раздался стук в дверь. Отперев, она удивленно отпрянула назад. Перед ней стояли трое мужчин. Двое из них были незнакомы и походили на сыщиков, третьим был мистер Уайт. На сей раз он казался еще величественнее и строже, чем обычно.
— Мисс Крессуелл? — осведомился один из незнакомцев.
— Да.
— Разрешите войти? Мне надо поговорить с вами.
Она пригласила его войти; второй сыщик и мистер Уайт последовали за ним.
— Вы — Олива Крессуелл? До сегодняшнего дня вы состояли на службе у Понсонби?
— Совершенно верно, — ответила удивленная девушка.
— К нам поступили сведения, в силу которых вас сегодня утром вынуждены были уволить, — продолжал сыщик.
Сообщение это ошеломило девушку.
— Сведения обо мне? — переспросила она. — Как прикажете понимать ваши слова?
— Это значит, что вас обвиняют в присвоении средств, принадлежащих фирме. Кажется, в этом обвиняется сударыня? — осведомился сыщик у Уайта.
Мистер Уайт медленно кивнул.
— Это ложь! Наглая ложь! — воскликнула девушка, и глаза её метнули в управляющего молнии. — Вы знаете, что это ложь, мистер Уайт. Тысячи фунтов проходили через мои руки, и никогда я… Нет, то, что вы говорите, просто ужасно…
— Прошу вас, успокойтесь, барышня, — заметил сыщик, — и я постараюсь объяснить вам все. К моменту вашего увольнения никаких доказательств еще не имелось.
— Никаких определенных доказательств, — пробормотал управляющий.
— И? — переспросила девушка.
— И теперь мы получили сведения, что три заказных письма, в которых находились деньги на общую сумму в шестьдесят три фунта…
— Четырнадцать шиллингов и семь пенсов, — пробормотал мистер Уайт.
— Что‑то, около шестидесяти трех фунтов, — повторил сыщик, — что вы присвоили эти письма вместе с содержащимися в них деньгами и что они находятся в вашей квартире.
