Он визгливо вскрикнул и начал медленно подниматься. Его руки сковала судорога, они побелели, как пена. Тарлинг подскочил, зная, что означают эти симптомы. Но прежде чем он успел выговорить хоть слово, Стей содрогнулся и рухнул на пол как подкошенный.
Джек наклонился над Сэмом и перевернул его на спину. Затем развел ему веки и взглянул на зрачки.
— Припадок падучей или еще что-то худшее, — сказал он. — У бедняги сильнейший стресс. Уайтсайд, вызовите скорую!
— Может быть, дать ему немного воды?
— Нет, не надо. Пройдет несколько часов, пока он очнется, если вообще переживет этот приступ. Если у Стея есть какие-нибудь улики против Одетты Райдер, то очень возможно, что он унесет их с собой в могилу.
В глубине души Тарлинг испытывал удовлетворение оттого, что этот человек больше не в состоянии был обвинять.
Глава 9
Одетта Райдер бесследно исчезла. Полиция всей Англии разыскивала ее. За всеми судами, выходившими в море из английских портов, установили слежку. Во всех местах — мыслимых и немыслимых — действовали сыщики. За домом ее матери следили день и ночь. Было сделано все для того, чтобы в прессу не просачивалась информация. Любое сообщение могло помочь преступнику успешно сориентироваться. Несмотря на известное отношение Тарлинга к Одетте, интересы государства для него были превыше всего.
В сопровождении инспектора Уайтсайда он снова основательно обыскал квартиру девушки, которая, судя по кровавому пятну на ковре, без сомнения, была местом совершения убийства. Кровавый оттиск большого пальца на белом комоде был сфотографирован, и предполагалось сравнить его с отпечатком большого пальца Одетты Райдер, как только удастся ее задержать.
Дом Керримора, где проживала Одетта Райдер, имел большой вместительный подвал. Сыщики определили, что оттуда есть узкий выход во внутренний двор. С улицы во двор вели большие ворота. Радом с домом находилась дюжина конюшен, арендованных под гаражи.
Если убийство совершилось в квартире, тело можно было вынести через подвал. Здесь стоявший в ожидании автомобиль не привлекал бы к себе ничьего внимания. Тарлинг расспросил служащих автомобильной фирмы, проживающих в помещениях над гаражами, и установил, что кое-кто из них видел в ту ночь машину. На это при первом полицейском дознании не обращали никакого внимания. Двухместный автомобиль Лайна был ярко-желтого цвета и его трудно было бы спутать с другим. В ночь убийства между десятью и одиннадцатью часами его видели возле дома. Но хотя сыщик прилагал чрезвычайные усилия и допросил многих людей, никто не мог сказать, что видел Лайна лично, и никто не видел, когда автомобиль приехал или уехал.
Допрошенный швейцар однозначно утверждал, что между десятью и половиной одиннадцатого никто через парадную дверь не входил. Хотя между половиной и тремя четвертями одиннадцатого кто-нибудь и мог пройти, потому что как раз в это время он ужинал в швейцарской. Каморка находилась под лестницей так, что оттуда никого не видно. Обычно парадная дверь запиралась в одиннадцать часов. Что случилось позже, швейцар, понятно, знать не мог.
— Его показания очень мало что дают, — заметил Уайтсайд. — Как раз в то время, когда убийца мог войти в дом, именно между половиной и без четверти одиннадцать, старика не было на посту.
Тарлинг кивнул в знак согласия. Они обследовали каждый закоулок, но следов крови нигде не обнаружили. Этого и следовало ожидать, так как было совершенно ясно, что шелковая рубашка не дала ей просочиться.
— Но одно, по моему мнению, установлено: Одетта Райдер должна была иметь помощника в том случае, если совершила убийство. Совершенно невозможно, чтобы она могла вынести или вытащить на улицу этого сравнительно тяжелого человека. Она также не могла бы сама втащить его в автомобиль, а потом вынести и положить на траву.
— Я все еще не понимаю, что должны означать желтые нарциссы на груди Лайна, и если он был здесь убит, почему же она потрудилась положить ему цветы на грудь в парке?
Тарлинг покачал головой. Он был ближе к разрешению этой загадки, чем кто-либо иной.
После обыска они поехали в Гайд-Парк, и Уайтсайд показал ему место обнаружения трупа. Джек осмотрелся и внезапно воскликнул.
— Поразительно! Опять желтые нарциссы.
Он направился к большой клумбе, сплошь покрытой желтыми цветами, чьи нежные лепестки плавно покачивались под легким весенним ветерком.
— Гм, — произнес сыщик. — Знаете ли вы толк в желтых нарциссах? Знакомы ли вам их разновидности, Уайтсайд?
Тот, смеясь, покачал головой.
— Для меня все они одинаковы. Неужели есть разница?
Тарлинг удивленно посмотрел на него.
— Этот сорт называется «золотыми шпорами», — объяснил он. — Он часто встречается в Англии. Цветы же в квартире мисс Райдер называются «императорскими» нарциссами.
— Ну и что же?
— На груди Лайна были найдены «золотые шпоры».
Джек опустился на колени рядом с клумбой, раздвинул стебли и стал внимательно осматривать растения.
— Взгляните сюда, — он указал на несколько обломанных стеблей. Нарциссы были сорваны здесь. Готов поклясться. И сорваны одним махом. Охапкой.
Уайтсайд с сомнением глядел на клумбу.
— Их могли сорвать и уличные мальчишки.
— Те, кто крадут цветы, срывают их каждый в отдельности. Большинство жуликов тщательно избегают срывать растения на одном и том же месте, чтобы не обратить на себя внимания садовых сторожей.
— Значит, вы предполагаете…
— Я предполагаю, что убийца, — будь это мужчина или женщина, — по какой-то причине, которая нам пока еще не известна, украсил тело цветами. И взял их с этой клумбы.
— А не из квартиры Одетты Райдер?
— Нет, — задумчиво ответил Тарлинг. — Это уже было ясно, когда вы показали мне цветы в Скотленд-Ярде.
Уайтсайд провел рукой по лбу.
— Чем дальше мы продвигаемся, тем загадочней все это становится. Итак, мы имеем дело с богатым человеком, у которого, очевидно, не было заклятых врагов, В одно прекрасное утро его, убитого, находят в Гайд-Парке. Простреленная грудь обернута дамской ночной сорочкой. На нем войлочные туфли. В кармане — бумажка с китайскими знаками. И, в довершение ко всему, ему на грудь кладут букет желтых нарциссов. Такую вещь могла сделать только женщина, — внезапно добавил он.
Тарлинг посмотрел на него с интересом.
— Почему вы так думаете?
— Только женщина могла украсить мертвого цветами, — спокойно ответил Уайтсайд. — Желтые нарциссы говорят о сочувствии и сострадании, быть может, о раскаянии.
Джек незаметно усмехнулся.
— Мой милый Уайтсайд, вы становитесь сентиментальным, — сказал он и оглянулся. — Посмотрите-ка, словно магнит притягивает ко мне этого джентльмена, которого я везде встречаю. — Мистер Мильбург!
