За столетие до того в деле «Хопт против штата Юта» Верховный суд постановил, что признание не принимается во внимание, если оно добыто путем манипулирования страхами и надеждами обвиняемого, поскольку лишает его свободы воли и самоконтроля, необходимых для того, чтобы сделать добровольное признание.
В 1897 году, в деле «Брэм против Соединенных Штатов», суд постановил, что заявление подсудимого должно быть сделано по его доброй воле, без принуждения, а не добыто путем разного рода угроз, насилия или ложных обещаний, сколь незначительным ни было бы давление. Признание, полученное от обвиняемого путем угроз, не является действительным.
В 1987 году в деле «Блэкберн против штата Алабама» суд констатировал: «Принуждение может быть моральным так же, как и физическим». Чтобы определить, было ли признание добыто полицией путем психологического принуждения, существенно важны следующие факторы: 1) длительность допроса; 2) был ли он проведен по существу; 3) когда он имел место – днем или ночью, причем показания, добытые в ночное время, вызывают серьезное недоверие; и 4) каков психологический тип подозреваемого – уровень его умственного развития, искушенность, образование.
В деле «Миранда против штата Аризона», самом известном деле, основанном на самооговоре, Верховный суд определил процессуальные гарантии для защиты прав обвиняемого. Подозреваемый имеет конституционное право отказаться говорить, и никакое заявление, сделанное им во время допроса, не может быть использовано в суде, если полиция и обвинитель не сумеют доказать, что подозреваемый ясно сознавал, что 1) у него есть право не отвечать на вопросы; 2) все им сказанное может быть использовано в суде против него; и 3) он имеет право на адвоката, независимо от того, может он себе позволить нанять его или нет. Если во время допроса обвиняемый потребует присутствия адвоката, допрос должен быть немедленно прекращен.
[5]
Дело Миранды рассматривалось в 1966 году, и этот свод правил сразу же стал знаменит. Правда, многие полицейские управления поначалу игнорировали его, во всяком случае, до тех пор, пока преступников не стали освобождать из-под стражи лишь потому, что в момент задержания они не были ознакомлены со своими правами. Свод «Прав Миранды» сурово критиковался «адептами законности и правопорядка», обвинявшими Верховный суд в потакании плохим парням. Но он проложил-таки себе путь в правовую культуру после того, как каждый полицейский на телеэкране, проводя задержание, начал непременно выстреливать эти слова: «Вы имеете право хранить молчание…»
Роджерс, Смит и Физерстоун отдавали себе отчет в важности соблюдения процедуры, поэтому позаботились о том, чтобы в отношении Томми она была полностью соблюдена и зафиксирована на пленке. Что не было зафиксировано на пленке, так это предыдущие пять с половиной часов беспрерывных угроз и оскорблений.
Методы, коими были добыты «признания» Томми Уорда и Карла Фонтено, являлись прямым нарушением конституции, но в то время, в октябре 1984 года, полицейские еще верили, что удастся найти тело и таким образом получить достоверные улики. До суда в любом случае оставалось несколько месяцев. У них была масса времени, чтобы выстроить солидное дело против Уорда и Фонтено, во всяком случае, так они думали.
Однако Дениз так и не нашли. Томми и Карл понятия не имели, где она могла быть, о чем и твердили беспрерывно полицейским. Месяц проходил за месяцем, но ни крохи улик не появлялось. Признания подозреваемых делались все более и более важными, ведь им предстояло стать единственным доказательством, которое штат мог предъявить в суде.
Глава шестая
Рон Уильямсон был прекрасно осведомлен о деле Харауэй. Он находился в самом безопасном для него в тот момент месте – в понтотокской окружной тюрьме. Но, отсидев десять месяцев из своего трехлетнего срока, он был освобожден условно-досрочно, отправлен обратно в Аду и помещен под домашний арест, который, несмотря на весьма вольные условия, строго ограничивал его передвижения. Неудивительно, что Рон не работал. Он не принимал лекарств и был не в состоянии адекватно оценивать время, даты или что-либо иное.
В ноябре, когда он пребывал под домашним арестом, ему предъявили обвинение в том, что он, «будучи переведен под домашний арест исправительным учреждением, в котором отбывал наказание за фальсификацию официального документа, намеренно и незаконно нарушил условия пребывания под домашним арестом и покинул дом во время, не согласованное с Департаментом исправительных учреждений».
Версия Рона состояла в том, что он вышел на улицу, чтобы купить пачку сигарет, и вернулся минут на тридцать позже, чем ожидалось. Его снова арестовали, препроводили в тюрьму и четыре дня спустя предъявили обвинение в преступном нарушении условий отбывания наказания, выразившемся в попытке побега. Он поклялся, что не собирался совершать побег, и потребовал, чтобы суд назначил ему адвоката.
Тюрьма гудела слухами о деле Харауэй. Томми Уорд и Карл Фонтено были уже там. Совершенно не имея чем заняться, сокамерники только и делали, что судачили. Уорд и Фонтено занимали авансцену, поскольку их преступление было самым «свежим» по времени и, разумеется, самым сенсационным. Томми описывал свои «признания» в том, что ему приснилось, и тактику, которую применяли по отношению к нему Смит, Роджерс и Физерстоун. Его слушателям эти сыщики были хорошо известны.
Он вновь и вновь повторял, что не имеет ни малейшего отношения к Дениз Харауэй. Истинные убийцы остаются на свободе, неустанно твердил он, и смеются над двумя простаками, которые сознались в не совершенном ими преступлении, и над копами, которые обманом заставили их это сделать.
Поскольку тело Дениз Харауэй найдено не было, перед Биллом Питерсоном стояли большие проблемы юридического характера. Все дело состояло из двух записанных на пленку признаний, не основанных ни на каких физических уликах. К тому же реальное положение вещей противоречило буквально всему, что содержалось в этих признаниях, и сами признания противоречили друг другу. Питерсон располагал двумя рисованными портретами подозреваемых, но даже они вызывали сомнения. Один из них весьма условно соответствовал внешности Томми Уорда, но никому и в голову не могло прийти, что второй хоть отдаленно напоминает Карла Фонтено.
Прошел уже и День благодарения, а труп так и не был найден. Минуло Рождество. В январе 1985 года Билл Питерсон убедил все же судью, что доказательств смерти Дениз Харауэй достаточно. Во время предварительных слушаний набитому до отказа залу продемонстрировали записи признаний подозреваемых. Большинство присутствовавших были в шоке, хотя многие обратили внимание на зияющие несоответствия между показаниями Уорда и Фонтено. Тем не менее пора было назначать суд, независимо от того, найден труп или нет.
Но дело затягивали процедурные споры. Двое судей взяли самоотвод. Энтузиазм в поисках тела постепенно иссякал, и наконец, через год после исчезновения Дениз, поиски были прекращены. Большинство жителей Ады не сомневались, что Уорд и Фонтено виновны, – иначе зачем им было признаваться? – но разговоры о недостаточности улик не смолкали. И почему так долго не назначают суд?
