Внучка взглянула на конверт.
– На поздравительную открытку не очень похоже, – сказала она. Посмотрела адрес: «Р.Н. Бэкман, адвокат, 412 Мейн-стрит, Калпепер, Виргиния, 22701». – Нет обратного адреса, – заметила внучка.
– Я отправлю письмо завтра утром, – сказала миссис Осберри. – Надеюсь, к дню рождения старика оно дойдет.
Глава 17
В десять часов утра в понедельник утром загадочные три миллиона долларов, лежавшие на счете в сингапурском банке «Олд стоун групп, лимитед», ушли электронным переводом и начали тихое путешествие на другую сторону земного шара. Девять часов спустя, когда открылись двери «Галеон бэнк энд траст» на острове Сент-Кристофер в Карибском море, деньги пришли и легли на депозитный номерной счет без указания имени владельца. При обычных обстоятельствах это была бы абсолютно анонимная трансакция, одна из тысяч, совершенных с утра в тот понедельник, но «Олд стоун групп» находилась под пристальным наблюдением ФБР. Сингапурский банк сотрудничал с ФБР. Банк на Сент-Кристофере – нет, но вскоре возможность такого сотрудничества открылась и перед ним.
Когда директор ФБР Энтони Прайс еще до рассвета в понедельник появился в своем кабинете, его уже ожидала срочная докладная. Он отменил все, что было запланировано на утро, и собрал своих ближайших сотрудников в ожидании минуты, когда деньги прибудут на Сент-Кристофер.
Тогда он позвонил вице-президенту.
Через четыре часа отнюдь не дипломатического выкручивания рук представителям Сент-Кристофера удалось вырвать информацию. Сначала банкиры заупрямились, но разве могла маленькая псевдострана устоять перед мощью и гневом единственной сверхдержавы мира? Когда вице-президент пригрозил премьер-министру экономическими и финансовыми санкциями, которые до основания разрушили бы то, что называлось экономикой острова, тот капитулировал и навалился на банкиров.
Номерной счет удалось напрямую проследить до Арти Моргана, тридцатиоднолетнего сына бывшего президента. Он входил в Овальный кабинет и выходил из него в последние часы отцовской администрации, потягивал «Хайнекен» и время от времени советовал что-то Крицу и президенту.
Скандал назревал прямо на глазах.
С Больших Каймановых островов в Сингапур и теперь оттуда на Сент-Кристофер – эти электронные переводы совершенно ясно говорили о любительских попытках замести следы. Профессионал разделил бы сумму на десять частей и распределил между несколькими счетами в разных банках в разных странах, а переводы отделил один от другого месячными интервалами. Даже такой неумеха, как Арти, сумел бы припрятать эти деньги. Оффшорные банки, которыми он воспользовался, давали ему возможность это сделать. Но прорыв федеральным службам обеспечил мошенник из инвестиционного фонда, отчаянно пытавшийся избежать тюрьмы.
Однако по-прежнему не было никаких данных об источнике денег. В течение последних трех дней пребывания в должности президент Морган пожаловал двадцать два помилования. Из них привлекли внимание только два: Джоэл Бэкман и граф Монго. ФБР изо всех сил старалось отыскать финансовые нарушения относительно двадцати других. У кого были три миллиона долларов? Кто мог достать такую сумму? Агенты тщательнейшим образом перешерстили всех друзей, родственников и деловых партнеров помилованных.
Предварительный анализ подтвердил то, что и так было известно. У Монго имелись миллиарды, и он, коррупционер со стажем, мог всучить взятку кому угодно. Бэкман тоже вполне мог прокрутить такую операцию. Третий подозреваемый – бывший член законодательного собрания штата Нью-Джерси, семья которого получила кучу денег на правительственных контрактах, связанных с дорожным строительством. Двенадцатью годами ранее он угодил на несколько месяцев в федеральное заведение и теперь горел желанием реабилитироваться.
Президент находился в Европе, он отправился в первое турне после победы на выборах. Его не будет в Вашингтоне еще три дня, и вице-президент решил дождаться его возвращения. Они будут и дальше следить за перемещением денег, проверяя и перепроверяя факты и детали, а когда президент вернется, ему на стол положат подробнейший доклад. Скандал с помилованием за деньги всколыхнет страну. Он унизит оппозиционную партию, ослабит ее позиции в конгрессе. А Энтони Прайсу обеспечит еще несколько лет пребывания на посту директора ФБР. И безвозвратно отправит старого Тедди Мейнарда в дом престарелых. Стремительную атаку новой администрации на ничего не подозревающего бывшего президента уже ничто не остановит.
* * *
Учительница ждала его на задней скамье базилики Святого Франциска. Съежившись от холода, несмотря на зимнее пальто, она прятала в карманах руки в перчатках. На улице снова шел снег, и в обширном, пустом и холодном пространстве церкви было ничуть не теплее. Он сел с ней рядом, еле слышно сказав «Buon giorno».
Она ответила ему неким подобием улыбки, теплой ровно настолько, чтобы не показаться невежливой.
– Buon giorno, – тихо отозвалась она.
Он тоже сунул руки в карманы, и довольно долго они сидели подобно двум замерзшим путникам, прячущимся от непогоды. Как всегда, лицо ее было печальным, а мысли заняты отнюдь не заносчивым канадцем, возжелавшим научиться говорить на ее языке. Она сидела с безразличным, отрешенным видом, и Марко не мог больше этого выносить. Эрманно с каждым днем терял интерес к занятиям. А Франческа была просто невыносима. Где-нибудь поблизости прятался и следил за ним Луиджи, но и тому, по-видимому, вся эта игра начинает надоедать.
Марко подумал, что очень скоро настанет кризис. Обрубят спасательные канаты и предоставят ему выплывать самому или пойти на дно. Ну и ладно. Он уже почти месяц на свободе. Он уже может объясниться по-итальянски и сумеет выжить. Дальше будет учиться самостоятельно.
– Когда построили эту церковь? – спросил он, когда стало ясно, что первым придется заговорить ему.
Она слегка подвинулась, откашлялась и вынула руки из карманов. Складывалось впечатление, будто он пробудил ее от глубокого сна.
– Ее заложили в 1236 году францисканские монахи. Тридцать лет спустя она была в основном готова.
– Довольно быстро.
– Да, очень быстро. В последующие столетия с обеих сторон прилеплялись часовни, вслед за ними появилась колокольня. При Наполеоне французы в 1798 году ее секуляризировали и превратили в таможню. В 1886 году ее снова обратили в церковь, а потом, в 1928-м, реставрировали. Когда союзники бомбили Болонью, фасад был серьезно поврежден. Видите, история довольно-таки сложная.
– Снаружи она не очень красива.
– Вините союзников.
– Мне кажется, вы выбрали не ту сторону.
– Болонья повела себя, как подобало.
Нет смысла заново переосмысливать прошлую войну. Они молчали, и звуки их голосов еще какое-то время, казалось, витали в помещении и отдавались эхом под церковными сводами. Мать Бэкмана несколько раз в год брала его с собой в церковь, когда он был ребенком, но ее вялые попытки приобщить его к вере оказались безуспешными в школьные годы и были совсем забыты в последующие сорок лет. Даже тюрьма не приобщила его к вере, в отличие от некоторых заключенных. Человеку нерелигиозному трудно было понять, как осмысленное служение Богу может осуществляться в таком холодном, лишенном человеческого тепла музее.
