Раздались два выстрела. Бэгги дернулся, будто в него попали, — хотя на самом деле снайпер не мог его даже видеть, — и от неожиданности Майор, видимо, слишком сильно припал на свою единственную ногу. Она не выдержала, подогнулась, Майор отпустил конец провода, и, отчаянно вопя, Бэгги, словно шлакобетонный блок, рухнул вниз, на густые самшитовые кусты, высаженные благодарными потомками вокруг памятника основателям Конфедерации. Кусты приняли груз и, спружинив наподобие трамплина, выбросили Бэгги на тротуар, где тот и шмякнулся, как дыня, став единственной жертвой достопамятного происшествия.
Я услышал отдаленные раскаты хохота.
Без какого бы то ни было сострадания Уайли запечатлел весь этот спектакль. Впоследствии его снимки много лет с большим успехом ходили по городу.
Бэгги долго не шевелился. Я услышал, как кто-то из полицейских внизу прокричал:
— Не трогайте сукина сына, пусть так и лежит!
— Пьяным всегда везет, — сказал Уайли, отсмеявшись.
В конце концов Бэгги удалось встать на четвереньки, и, преодолевая боль, он медленно, как сбитая грузовиком собака, пополз в кусты, спасшие ему жизнь, где и отлеживался, пока не кончился сыр-бор.
Через три дома от чайной была припаркована полицейская машина. Безумец выпустил по ней очередь, и, когда пуля попала в бензобак, мы сразу забыли о Бэгги: уровень опасности повысился. Из-под днища машины повалил густой дым, потом показались языки пламени. Снайпера это, судя по всему, воодушевило, и в течение нескольких следующих минут он палил только по автомобилям. Я боялся, что мой «спитфайр» окажется для него непреодолимым соблазном, но машина, видимо, показалась слишком мелкой мишенью.
Когда был открыт ответный огонь — двое из людей шерифа взобрались на крыши и стали стрелять по фонарю на куполе, — снайпер тут же нырнул под подоконник и вышел из игры.
— Я в него попал! — закричал с крыши один из помощников шерифа.
Мы подождали минут двадцать; все было тихо. Из-под кустов виднелись старые остроносые туфли и носки Бэгги — больше ничего. Время от времени Майор со стаканом в руке, выглядывая из окна, что-то кричал ему, возможно, умиравшему в самшитовых зарослях.
Несколько полицейских устремились в здание суда. Мы расслабились и уселись на балконе в креслах-качалках, не сводя, однако, бдительных взоров с купола. Болтун, Маргарет и Харди присоединились к нам. Из окна на первом этаже они тоже наблюдали за отважной вылазкой Бэгги. Но только Маргарет искренне беспокоилась, не пострадал ли наш товарищ.
Полицейская машина горела до тех пор, пока не прибыли пожарные и не потушили пламя. Распахнулась парадная дверь суда, несколько служащих, выйдя на крыльцо, принялись нервно дымить сигаретами. Двум помощникам шерифа удалось эвакуировать Бэгги из кустов. Он едва мог идти и явно страдал от боли. Его посадили в патрульную машину и увезли.
Потом мы увидели в окне фонаря еще одного помощника шерифа, и город понял, что опасность миновала. Мы впятером, как и все, кто оказался в тот момент в центре Клэнтона, поспешили к зданию суда.
Четвертый этаж был опечатан. Заседания отменены. Шериф Коули направил всех в нижний зал, пообещав провести брифинг. Входя, я заметил, как по коридору в сопровождении полицейского шествовали Майор, Чик Эллиот и Уобл Тэкет. Карточные партнеры были, без сомнения, пьяны и хохотали так, что едва не валились с ног.
Уайли отправился на разведку. Тело наверняка будут выносить из здания, и он хотел сфотографировать мертвого снайпера. Надо же, блондин с черным лицом и раскрашенной грудью — что бы все это значило?
* * *
Снайперы шерифа, по-видимому, промахнулись. Стрелок был опознан как Хенк Хатен, местный адвокат, который ассистировал Эрни Гэддису во время суда над Дэнни Пэджитом. Он оказался цел и невредим и был взят под стражу.
Когда шериф Коули сообщил нам это, мы были потрясены и озадачены. Для всех, взвинченных до предела, это было уж слишком неправдоподобно.
— Мистера Хатена обнаружили в колодце маленькой лестницы, ведущей к фонарю на куполе, — рассказывал Коули, но я был слишком ошеломлен, чтобы записывать. — Он не оказал сопротивления при аресте и сейчас находится в тюрьме.
— Что на нем было надето? — спросил кто-то.
— Ничего.
— Ничего?
— Абсолютно ничего. Лицо и грудь были вымазаны чем-то вроде гуталина, но в остальном он был гол, как новорожденный.
— А что у него было за оружие? — спросил я.
— Мы нашли две винтовки с оптическими прицелами. Это все, что я пока могу сообщить.
— Он что-нибудь сказал?
— Ни слова.
Уайли доложил мне, что Хенка завернули в какие-то простыни и запихнули на заднее сиденье патрульной машины. Несколько снимков сделать удалось, но он сомневался в успехе.
— Вокруг Хенка толпилось не меньше дюжины полицейских, — пожаловался он.
Мы отправились в больницу проведать Бэгги. Его жена работала там в отделении «Скорой помощи» ночной медсестрой, днем она отсыпалась. Кто-то позвонил ей, разбудил и попросил приехать. Когда мы встретились, она была в отвратительном настроении.
— Всего лишь рука сломана, — сообщила она, явно раздосадованная тем, что Бэгги не понес более сурового наказания. — Парочка царапин да синяков. Что дураку сделается!
Мы с Уайли переглянулись.
— Он был пьян? — спросила она.
Бэгги был пьян всегда.
— Не знаю, — ответил я. — Он вылез из окна в суде.
— О Господи! Конечно, пьян.
Я вкратце изложил ей историю побега, совершенного ее мужем под шквальным огнем, постаравшись придать рассказу героическое звучание.
— С четвертого этажа? — переспросила она.
— Да.
— Значит, играл в покер, надрался и сиганул из окна.
— Ну, в общем, так оно и было, — не удержался Уайли.
— Не совсем, — попытался я было поправить его, но она уже от нас отошла.
Когда нас допустили наконец в палату, Бэгги мирно храпел. Действие медикаментов наложилось на действие алкоголя, приведя его в полукоматозное состояние.
— Он еще пожалеет, что не уснул навечно, — шепнул мне Уайли.
И оказался прав. Легенда о Бэгги Попрыгунчике еще много лет передавалась из уст в уста. Уобл Тэкет клялся, что первым провод выпустил Чик Эллиот, Чик же возражал: сначала, мол, у Майора подогнулась нога, что вызвало цепную реакцию. Но город сразу же решил, что, кто бы ни отпустил провод первым, три идиота, которым Бэгги доверил страховать себя, нарочно уронили его в самшитовый куст.
* * *
Два дня спустя Хенка Хатена перевели в Уитфелд, в психиатрическую клинику штата, где ему предстояло провести несколько лет. Поначалу его обвиняли в намерении перестрелять пол-Клэнтона, но со временем обвинения отпали. Он доверительно сообщил Эрни Гэддису, что не стрелял в какого-то определенного человека и никому персонально не хотел причинить вреда, просто расстроился из-за того, что город не нашел в себе мужества осудить Дэнни Пэджита на смерть.
