Конечно, есть риск, что шпион-двоеженец сочтет главной
супругой русскую разведку, но это вряд ли. Помогут два обстоятельства.
Во-первых, нужно больше платить. Во-вторых (это главное), сердечнее относиться.
Всякому приятно, когда его уважают. Особенно если твое ремесло у дураков
считается презренным. Вот русские офицеры агенту руки не подают, разговаривают
брезгливо, иной раз и сесть не предложат. А мы не то что руку – обнимем и к
груди прижмем, про семью расспросим, водочки-наливочки с героем выпьем, поахаем
на все его приключения. С душой надо к сотрудникам относиться, и они в лепешку
разобьются, чтобы оправдать такое к себе расположение.
Поработал неплохо, австрийские коллеги остались довольны. Но
именно из-за этого возникла следующая командировка, исключительного занудства.
Генерал-полковник фон Гетцендорф личным письмом попросил фельдмаршала фон
Гинденбурга откомандировать в распоряжение австрийской Ставки капитана фон
Теофельса для организации охраны сверхсекретного объекта: 305-миллиметровой
чудо-пушки «Шкода», предназначенной для стрельбы бронебойными снарядами по
мощным крепостным укреплениям. Ради повышения статуса присвоили Зеппу
внеочередной чин (было бы за что), дали штат сотрудников, и несколько недель
новоиспеченный майор катался взад-вперед по железным дорогам. Работа по
обеспечению безопасности была ерундовая, любой педант бы справился, но сколько
волынки, сколько нудной суеты! Стальное чудовище можно транспортировать только
в разобранном виде, на нескольких платформах. При каждой сборке-разборке тысяча
формальностей. В момент выстрела, который осуществляется дистанционно, нельзя
приближаться к орудию ближе, чем на триста метров, иначе смертельная контузия.
В конце концов Теофельс запросился в отпуск для поправки здоровья: мигрень,
тремор, частичная потеря слуха. К черту такую статусность.
Но и в отпуске скоро соскучился. Не был он создан для
семейной жизни. Не та порода, не та группа крови. Вернуться под древние своды
родового замка, конечно, было приятно. Жена содержала Теофельс в образцовом
порядке. И сама она тоже была совершенно образцовая. Настоящая генеральская
дочь, воспитанная в традициях долга и ответственности. Для разведчика, чья
жизнь принадлежит службе, а наезды домой редки и нерегулярны, никакая иная
супруга не подошла бы. Просто не выдержала бы такого сосуществования. Зепп
относился к жене с уважением и благодарностью, как на фронте относятся к
надежному тылу, о котором можно не заботиться. Ирма платила мужу той же
монетой, ведь он был герой, настоящий немецкий офицер.
Оба держались в высшей степени тактично. Своими проблемами
друг друга не обременяли, а общая зона ответственности у супругов была только
одна – воспитание сына. Здесь всё тоже обстояло почти идеально. Мальчик рос
шустрый, смелый, любознательный. На папу глядел с трогательным обожанием. Не
полюбить малютку было трудно, пришлось задействовать всю недюжинную выдержку.
Любовь – чувство, в которое Йозеф фон Теофельс не то чтоб не
верил (отлично верил и не раз использовал в работе), но которое считал для
настоящего разведчика недопустимым.
Не совсем так. Любить можно, даже полезно что-нибудь
абстрактное: Родину, нацию, идею, принцип. Такая любовь делает человека
сильней, может превратить его в стальной таран, всё сметающий на пути.
Но любовь к кому-то, к конкретному человеку делает тебя
уязвимым, а значит, слабым. Оглянешься на бегу, дрогнешь в миг выбора,
поддашься жалости – и всё, проиграл. В сущности, жизнь состоит из череды побед
и поражений. Маленьких, средних, больших. Бывают слабаки, которые никогда и ни
в чем не побеждают. Но нет таких героев, кто вовсе не ведает проигрыша. Задача
– концентрировать силы на главных целях, без сожаления жертвуя
третьестепенными. Тот же закон, что на войне. Собрал войска в кулак, прорвал
фронт или нанес мощный фланговый удар, а прочее мелочи. Победителей не судят.
Йозеф фон Теофельс был однолюбом. Он знал лишь одну
всепоглощающую страсть – любовь к победе. Не важно в чем. В деле, которым он в
данный момент занимался и которому отдавал все силы своего острого ума и
бронированной воли. В этом и заключался источник его силы, его смелости.
Чувство страха майору было неведомо – так, что-то смутное вспоминалось из
раннего детства, не более. Зачем жить, если ты разбит? Чем проиграть, лучше
погибнуть.
Жена – та понимала. В душу не лезла, довольствовалась тем,
что Зепп ей давал. Но сын был еще маленький. Усвоить зепповскую диалектику
любви он был пока не в состоянии. Смешной рыжик таращился на бравого папашу
круглыми глазенками, которые так и сияли любовью.
Словами объяснять было рано. Только поступками. Как вчера,
при расставании.
24 часа назад
Ровно сутки назад, когда Зепп, получив интересную
телеграмму, моментально собрался в дорогу, жена с сыном вышли его проводить к
воротам. Ирма вела себя безукоризненно. За полчаса собрала саквояж и провизию в
дорогу, обняла, сдержанно поцеловала сухими губами. Даже улыбнулась. Зеппу
показалось, что без печали, но это его нисколько не задело.
Зато сынишка держался из рук вон. Шестой год уже, а
разнюнился. Всхлипывал, лепетал «папа, папа, не уезжай». Ужасно хотелось его
прижать к себе, потереться носом о теплую макушку, но Зепп стиснул зубы.
Слабость – как гниль. Ее надо вырезать, выжигать в зародыше, пока не
расползлась.
Применительно к сыну у него тоже была цель: вырастить его
настоящим фон Теофельсом. Удастся – будет победа. Не удастся – поражение.
Майор наклонился к сыну и больно щелкнул его железным
пальцем по носу. Из симпатичной веснушчатой кнопки полилась кровь.
Что отцу понравилось – малыш не заревел, а только уставился
снизу вверх непонимающими, широко раскрытыми глазами. Есть характер, есть!
Жена сделала движение, словно хотела притянуть сына к себе.
В ее взгляде промелькнул не то страх, не то гнев. Но сдержалась, не подвела.
Всё это, разумеется, Зеппу было неприятно. Хорошо бы парень
запомнил этот маленький урок на всю жизнь.
Вряд ли, конечно, одного щелчка будет достаточно. Щелчок –
чепуха. В свое время сам Зепп получил от родителя урок куда более памятный.
Сколько же прошло лет?
24 года назад
– …Главное же – вы отдадите мне сына! И навсегда – слышите,
навсегда – оставите его в покое! Я не допущу, чтобы мой мальчик стал, таким как
вы! Как все мужчины вашего проклятого рода!
Мать закашлялась. Она была сильно простужена, врачи
подозревали пневмонию.
Десятилетний Зепп прятался за дверью. Когда в коридоре
раздались тяжелые шаги, мальчик выскользнул через гардеробную. Он знал, что
отцу не понравится нарушение режима. Ночью ребенок должен находиться в постели
и спать. Выскользнуть Зепп выскользнул, но не ушел. Ему хотелось посмотреть,
что произойдет. Днем мать о чем-то долго спорила с отцом, из спальни доносился
ее сорванный голос и хриплый кашель. И сейчас, ночью, целуя сына, она успела
сказать, что скоро они заживут по-другому.
