– Ой, мы же учили! «Экстренное сообщение». Это знак
аэроплану?
– Все может быть. Надо проверить. Возможно, банно-прачечный
начальник просто самодур. Но мы обязаны удостовериться, что он не вражеский
агент, подающий аэронаблюдателю сигнал о полученной информации исключительной
важности.
– Ясно…
– Сейчас мы определим, где хата этого Петренки. Я останусь,
а ты сбегаешь к начальнику кадрово-персонального отдела дивизии, я напишу
записку. Пусть даст формулярный список прапорщика. Принесешь сюда.
Хата, как и сказал фельдфебель, стояла над невысоким
обрывом, под которым текла быстрая речка Вильшанка. Для офицерской квартиры
домишко был скромненький – в два окошка, с соломенной крышей.
Кусты вдоль околицы – густые, можжевеловые – пришлись
кстати. В них контрразведчики и расположились.
Через открытое окошко было видно, как мужчина лет тридцати
пяти, в нижней рубахе с закатанными рукавами, достает из печки чугунок,
садится, режет хлеб. В бинокль можно было разглядеть лицо
(приятно-мужественное, сосредоточенное) и даже содержимое тарелки (борщ).
– Потом будет гуляш трескать, – сказал Вася, потянув воздух
носом. – У меня нюх ужасно обостряется, когда жрать охота.
– Один живет, без хозяев, – поделился своими соображениями и
Романов. – И денщика не видно. Сам кухарничает. Необычно.
– Куркуль. Денщицкую доплату себе забирает. Чтоб офицер себе
сапоги начищал?
На крыльце стояли две пары сапог – сверкающие парадные и
пыльные повседневные. Чистюля – у двери разувается.
– А может, просто привычка к холостяцкой жизни. Всё, Вася,
дуй в штаб. Хватит гадать, сейчас узнаем точно.
Калинкин слетал пулей. Через двадцать минут, как штык, вернулся
с личным делом. За это время прачечный начальник успел доесть борщ, с аппетитом
умял второе (действительно гуляш) и взялся за кисель. Выражение лица у него
было сосредоточенное.
– Всё правильно, – зашептал на ухо Вася. – Холостой. От
денщика отказался. Хату взял пустую, потому что любит жить один. Это мне в
отделе хозяйственном рассказали. Заглянул по дороге. Ты не беспокойся, я не
говорил, откуда я. Мол, хочу договориться, чтоб меня у Петренки обстирывали, он
иногда разрешает. Ну и расспросил немножко, что за человек, как-де лучше
подкатиться. Хорошо к нему в отделе относятся. Говорят, простой, приветливый.
– Молодец, Вася, – похвалил подпоручик. – Давай формуляр.
Так-так. До мобилизации Петренко служил счетоводом на
железнодорожной рокаде, построенной для нужд военного округа. Превосходная,
между прочим, должность для шпиона в мирное время. Отсюда и звание прапорщика
запаса. Второй звездочки такому офицеру не выслужить, хоть сто лет прачечной
руководи. А в общем, ничего интересного в личном деле Петренки не было.
– Не похож он на австрийского шпиона, – вздохнул Калинкин,
глядя, как Афанасий Никитич облизывает с ложки кисельную пенку.
– Ни разу не встречал шпиона, похожего на шпиона. Наше дело
– проверить. Скорее всего, зря потратим время. Аэроплан и перекладка белья –
случайное совпадение.
Калинкин поинтересовался:
– А как мы проверим? Не у него же спрашивать. Слежку
установим, да?
Объект наблюдения, кажется, никуда уходить не собирался. Он
уютно раскурил трубочку и улегся на кровать, положив ноги на железную спинку.
– Если буква «аш» – это сигнал самолету-разведчику, что сие
означает? – тоном преподавателя спросил Алеша.
– Что у агента нет других средств экстренной связи.
– А стало быть? Особенно с учетом странной пассивности
дорогого Афанасия Никитича?
Вася подумал еще и опять ответил правильно:
– К нему пришлют связного. Выяснить, в чем дело.
– Причем сделают это быстро. Если знать тропки, от
австрийских позиций через болото в наше расположение можно часа за два
пробраться. В общем, так. Остаешься здесь. Пришлю к тебе кого-нибудь в
напарники. Он захватит пожевать, чтоб ты тут не мучился обострением нюха.
Сидите, бдите за нашим Банщиком. В случае чего пошлешь солдата за мной, он
знает, как меня сыскать.
Пристроив новичка к заданию, подпоручик отбыл по дальнейшим
делам. Их у Романова хватало. Прежде всего проведал вольнопера Левкина (очень
средних способностей), приставленного следить за Учительницей. Предупредил,
чтоб удвоил осторожность и внимание. Возможна активизация объекта.
Связной появился перед рассветом
Забот у Романова было через край. О слежке за Банщиком,
одной из множества мелких мер предосторожности, в остаток дня он почти не
вспоминал. Мотался на позаимствованном у Васи мотоцикле по всему расположению
дивизии, трижды телефонировал Козловскому, один раз лично отправлял
радиошифровку с отчетом. Перекусил на ходу, куском хлеба с колбасой. К себе на
квартиру вернулся в третьем часу ночи. Сел на койку снять сапоги – да так,
боком, и повалился.
Вскинулся от стука, как показалось, буквально в следующую
секунду. Но за окном уже серело, в стекло барабанила костяшками пальцев чья-то
рука.
– Ваше благородие!
Голос Кузина, солдата, которого он вчера направил в помощь
Калинкину.
Сон будто ветром выдуло. Неужели?!
– Связной? – спросил подпоручик, вылетев на крыльцо. – К
Банщику?
– Пришел какой-то. Семь минут тому. С половиной, –
поправился Кузин, глянув на часы. Он был педант. – Прапорщик за вами послал.
Дальнейшие вопросы Алексей задавал на бегу.
– Кто?
– По виду мужик. Гуцул, что ли.
– Почему гуцул?
– Топорик этот ихний на боку. И лапти кожаные.
– Постолы?
– Ага. Бесшумные. Мы его чуть не проморгали. Не слыхали и не
видали, как в дом вошел. Только вдруг глядим – свет загорелся…
Солдат начинал задыхаться, а спортивному Романову хоть бы
что.
– Вы через ставни подглядели?
– Так точно. Господин прапорщик сначала. Потом я… Сидят они
двое, Банщик этому что-то шепчет… Не поспеваю я, ваше бла… городие!
Связной, точно связной! Стреляли наугад, а, похоже, попали в
десятку, пронеслась в голове у Алеши азартная мысль.
– А ты не беги за мной. Двигай лучше за Сливой. Пусть
подтягивается.
Без опытного унтера не обойтись, если дойдет до живого дела.
А дойдет обязательно. Отпускать связного с донесением ни в коем случае нельзя.
Если это, конечно, связной, а не что-то другое…
Солдат от хаты Банщика бежал семь с половиной минут. Романов
обратный путь проделал вдвое быстрей.
