В записях Моррисси нет никакого упоминания об адвокатах.
В 2.20 Торри Пиккету разрешили уйти. Детектив Нидхэм выпустил его через боковую дверь, чтобы он не столкнулся в фойе с мистером Драммом. Детективов, которые находились в подвале, предупредили, что в фойе их дожидается отец обвиняемого. Позже, на нескольких заседаниях суда, они отрицали это под присягой.
Моррисси уже клевал носом, и его подменил Нидхэм. Пока Моррисси три часа спал, записи вел Нидхэм. Кербер не проявлял признаков усталости. Казалось, что в ожесточенных нападках на подозреваемого он черпает дополнительную энергию. Он надеялся вот-вот расколоть его, раскрыть дело и стать настоящим героем. Кербер предложил Донти еще раз пройти проверку на детекторе лжи, которая на этот раз ограничится лишь вопросом, где тот находился в районе 22.00 в пятницу 4 декабря. Сначала Донти хотел отказаться, поскольку не доверял полиграфу, но это разумное решение уступило желанию во что бы то ни стало вырваться из допросной. Любой ценой оказаться как можно дальше от ненавистного Кербера.
Детектив Фергюсон снова подключил провода и задал несколько вопросов. Полиграф с шумом заработал, и из него потянулась бумажная лента с диаграммой. Донти смотрел на нее, не понимая значения выводимых самописцем линий, и что-то ему подсказывало: результаты окажутся неутешительными.
Детектор лжи снова подтвердил, что он говорил правду. В пятницу вечером Донти был дома, присматривал за сестрой и никуда не отлучался.
Но правда никого не интересовала. В отсутствие Донти Кербер отодвинул его стул в самый угол, как можно дальше от двери. Когда Донти вернулся и занял свое место, Кербер сел напротив, придвинув свой стул так близко, что их колени практически соприкоснулись. Он опять обрушился на Донти с ругательствами, заявив, что тот во второй раз не прошел проверки и сомнений никаких не осталось. Детектив ткнул его правым указательным пальцем в грудь, впервые к нему прикоснувшись. Донти отбил его руку и вскочил, готовый к драке. Нидхэм выступил вперед, сжимая «Тазер»,
[14]
и было видно, как ему хочется пустить его в ход. Оба полицейских выругались и снова стали угрожать Донти.
Тычки продолжились, и полицейские не переставали осыпать Донти обвинениями и угрозами. Донти понял: они отпустят его только тогда, когда добьются желаемого. Может, они, в конце концов, и были правы. Ведь они не сомневались в том, как все произошло, и в его вине. Его собственный друг утверждал, что они с Николь встречались. И еще детектор лжи… Как отреагируют присяжные, узнав, что он зафиксировал? Донти уже начал сомневаться и в себе, и в своей памяти. А если он действительно просто «отключился» и заблокировал в сознании воспоминания о своем ужасном деянии? Он не хотел умирать ни сейчас, ни через пять или десять лет.
В 4.00 Райли Драмм покинул полицейский участок и отправился домой. Он пробовал уснуть, но не мог. Роберта сварила кофе, и они просидели до утра, будто рассчитывая, что с восходом солнца все изменится к лучшему.
Кербер и Нидхэм сделали перерыв в 4.30. Устроившись в холле, Кербер сказал:
— Он готов!
Через несколько минут Нидхэм осторожно приоткрыл дверь и заглянул. Донти лежал на полу, и его тело сотрясали рыдания.
Они принесли ему булочку и лимонад и возобновили допрос. Наконец до Донти дошло, в чем для него заключался выход. Поскольку он не мог уйти, не изложив события так, как от него требовали, он был готов признаться даже в убийстве собственной матери. Почему бы не подыграть полицейским? Скоро Николь обязательно найдут живой или мертвой, и тайна будет раскрыта. Детективы будут выглядеть полными идиотами, поскольку буквально выбили из него признание. Какой-нибудь фермер или охотник натолкнется на тело Николь, и этих придурков выведут на чистую воду. Его, Донти, оправдают и освободят, и все будут его жалеть. Он окажется на свободе.
Через двенадцать часов после начала допроса он посмотрел на Кербера и произнес:
— Дайте мне немного времени, и я расскажу, как все было.
После перерыва Кербер «напомнил» ему, как развивались события. Донти выбрался из дома, когда сестра уснула. Ему очень хотелось увидеть Николь, поскольку та начала его сторониться и хотела разорвать отношения. Он знал, что Николь пошла с подругами в кино, и поехал туда один на зеленом пикапе «форд». Донти подстерег ее у машины на парковке. Она согласилась сесть к нему в салон. Они покатались по Слоуну, а потом выехали из города. Донти хотел заняться сексом с Николь, но она отказалась, заявив, что между ними все кончено. Он попытался взять ее силой, она сопротивлялась. Ему все-таки удалось овладеть ею, но ничего хорошего из этого не вышло. Николь отбивалась и царапалась, причем очень сильно, до крови. Он разозлился и стал ее душить, никак не мог остановиться и душил, пока она не затихла. Донти запаниковал — с трупом надо было что-то делать. Он поехал на север, в сторону Оклахомы. Потерял чувство времени, а потом понял, что скоро рассвет. Донти надо вернуться домой и избавиться от тела. На мосту через Ред-Ривер по шоссе номер 244 приблизительно в 6.00 5 декабря он остановил машину. Было по-прежнему темно, и девушка точно была мертва. Он сбросил с моста ее тело и услышал внизу всплеск воды. Всю дорогу до Слоуна он проплакал.
На протяжении трех часов Кербер не отставал от Донти, проклинал и призывал говорить правду. Он постоянно повторял, что все детали должны сходиться. Наконец в 8.21 включили видеокамеру. Изнуренного и чуть живого Донти Драмма посадили за стол и поставили перед ним лимонад и пончики, чтобы развеять возможные сомнения в хорошем обращении.
Запись длилась семнадцать минут и означала смертный приговор Донти.
Ему предъявили обвинение в похищении, изнасиловании и убийстве при отягчающих обстоятельствах. Его отвели в камеру, где он сразу провалился в сон.
В 9.00 шеф полиции вместе с окружным прокурором мистером Полом Коффи созвали пресс-конференцию и объявили о раскрытии дела Николь Ярбер. В убийстве сознался Донти Драмм, бывшая звезда футбольной команды Слоуна. Признание подтверждено показаниями свидетелей. Выразили соболезнования семье погибшей.
Донти сразу же отказался от своих показаний, и его адвокат Робби Флэк публично обрушился на полицейских, заклеймив их возмутительное поведение и недопустимые методы ведения допроса. Через несколько месяцев защита подала ходатайство об изъятии признания из материалов дела, и судебное разбирательство длилось целую неделю. Кербер, Моррисси и Нидхэм дали подробные объяснения в суде, и их показания яростно оспаривались защитой. Полицейские твердо стояли на том, что не прибегали к угрозам, обещаниям или запугиванию. Они всячески отрицали, будто упоминали о возможности избежать смертного приговора, чтобы добиться от Донти признания. Они отрицали устные оскорбления подозреваемого и его физическое изматывание. Они отрицали, что Донти упоминал об адвокате или что он хотел отказаться от участия в допросе и отправиться домой. Они отрицали, что знали о присутствии отца Донти в участке и его желании встретиться с сыном. Они отрицали, что их собственный полиграф однозначно подтвердил правдивость утверждений Донти, заявив, что, по их мнению, результаты проверки не были «убедительными». Они отрицали, что прибегли к обману относительно показаний Торри Пиккета. Показания Пиккета были в пользу Донти, и он по-прежнему повторял, что якобы не сообщал полиции о связи между Донти и Николь.
