Стоя у перил третьего яруса, Кайл смотрел вниз, на центральный зал библиотеки: ровные ряды столов, огороженные легкими ширмами уголки для партнеров, небольшие тележки с кипами книг и журналов. В зале сидели восемь сотрудников, видимо, те, кто еще вчера должен был представить боссу срочную докладную записку. Середина ноября, понедельник, почти пять часов утра. Неплохое начало рабочей недели.
Каким станет его следующий шаг, Макэвой не знал. Он вообще не был уверен, что предпримет какой-то шаг. Сейчас Кайлу хотелось перевести дух, ощутить вкус пусть маленькой, но победы. Он обязательно найдет выход.
В понедельник, через несколько минут после открытия торгов, Джой разговаривал по телефону с клиентом, которому посоветовали приобрести пакет нефтяных акций. Внезапно послышалась трель на второй линии. Джой давно привык вести две беседы сразу, но когда в трубке прозвучало: «Привет, это Бакстер. Как дела, старина?» – клиенту пришлось довольствоваться короткими гудками.
– Где ты? – выдохнул Джой.
Закончив три года назад учебу в Дьюкесне, Бакстер покинул Питсбург и наведывался туда крайне редко. Но уж если он приезжал, то непременно собиралась компания старых друзей и конец недели тонул в море выпивки. Чем дольше Бакстер жил в Лос-Анджелесе, тем большим испытанием становились для всех его краткие наезды домой.
– Там же, где и ты. В Питсбурге. Сто шестьдесят дней без капли спиртного.
– Это рекорд, дружище! Ты бесподобен. Я слышал про клинику.
– Дядюшка Уолли постарался, да хранит его Господь. Может, выкроишь полчаса на обед? Нужно поговорить.
Последний раз они обедали вместе, еще учась в колледже. Для Бакстера полуденная трапеза была чем-то чересчур официальным. С друзьями он предпочитал общаться в баре, где можно было сидеть до утра.
– Само собой. Что-то случилось?
– Ничего особенного. Просто перекинемся парой слов. Захвати с собой сандвичи и жди меня у входа в парк. Хочу сесть на берегу, полюбоваться яхтами.
– Хорошо.
У Бакстера явно имелся хорошо продуманный план, и это насторожило Джоя.
– В полдень тебя устроит? – спросил Бернардо.
– Значит, договорились.
Бакстер не опоздал. К воротам парка он подошел ровно в двенадцать дня с бутылкой минеральной воды в руке. В мятых парусиновых штанах, выгоревшем темно-синем свитере и армейских ботинках – одежда была куплена у старьевщика, который частенько заглядывал в приют брата Мэнни, – Бакстер выглядел посвежевшим и казался почти юношей. Куда только делись шитые на заказ джинсы, пиджаки от Армани и туфли из крокодиловой кожи?! Прежний Тейт остался в далеком прошлом.
Приятели обнялись, осыпав друг друга градом беззлобных насмешек. На берегу, рядом с тем местом, где сливались воды Аллегейни и Мононгахилы, отыскалась пустая скамья. Оба сели, за их спинами с шумом падали в бетонную чашу струи фонтана.
– На, держи. – Джой протянул Бакстеру бумажный пакет с сандвичами.
– Я не голоден, спасибо.
Отложив сверток в сторону, Джой какое-то время пристально изучал армейские ботинки друга.
– Кайла давно видел? – первым нарушил молчание Бакстер.
С четверть часа они вспоминали Кайла, Алана Строка и безумные выходки членов студенческого братства. Медленно, с непривычной мягкостью выговаривая фразы, Бакстер не отводил глаз от поверхности воды; губы словно шевелились сами по себе, мозг его работал, но мысли были где-то далеко-далеко. Джоя, когда тот заговорил, он, конечно, слушал, однако вряд ли вникал в смысл его слов.
– Тебе это неинтересно, – с упреком заметил Джой.
– Ошибаешься. Просто как-то странно: я опять здесь. На трезвую голову все воспринимается по-другому. Я ведь был алкоголиком, Джой, законченным алкашом. Сейчас, когда я бросил пить и организм постепенно избавляется от отравы, смотрю на мир иначе. Никогда больше я не опозорю себя больше глотком спиртного.
– Тебе решать.
– Я уже не тот Бакстер Тейт, которого ты когда-то знал.
– Рад за тебя, но и прежний Бакстер был неплохим парнем.
– Прежний Бакстер был вечно пьяным, напыщенным и высокомерным индюком, даже ты не можешь этого отрицать.
– Согласен.
– Прежний Бакстер через пять лет оказался бы в могиле.
Потеснив к берегам белоснежные яхты, по реке ползла тяжелая баржа. Друзья долго смотрели ей вслед. Джой достал из пакета ломоть кукурузного хлеба с куском индейки и принялся жевать.
– Я пока только на пути к выздоровлению, – ровным голосом произнес Бакстер. – Слышал что-нибудь про общество анонимных алкоголиков?
– Так, кое-что. У меня дядя несколько лет назад тоже прошел курс. Сейчас его не узнать, но он все еще ходит на собрания. Это общество творит чудеса.
– Брат Мэнни, пастор и мой нынешний благодетель, которому пришлось когда-то отсидеть срок, вытащил меня из бара в Рино через шесть часов после того, как я покинул клинику.
– Узнаю старину Бакстера.
– Вот-вот. Без Мэнни я не смог бы вновь ощутить землю под ногами. По его совету я составил список тех, кому успел здорово нагадить за свою короткую жизнь. Часами сидел и думал об этих людях. Их так много, что это пугает.
– Мое имя в нем есть?
– Твоего нет. Прости.
– Пошел ты к черту!
– В основном там члены семьи. Они – в моем списке, я, должно быть, – в их, если, разумеется, меня еще не прокляли. Теперь, когда мой реестр готов, настало время платить по счетам, что пугает еще больше. Перед тем как отправиться за решетку, брат Мэнни жутко бил свою жену. Пока он сидел, она оформила развод. Годы спустя он вышел на свободу и разыскал ее – чтобы попросить прощения. Побои оставили уродливый шрам на ее верхней губе. Когда они встретились, Мэнни упал на колени, а она все тыкала пальцем в свою губу. Оба рыдали в голос. Ужасно, правда?
– Ужасно.
– Однажды я тоже оскорбил девушку. Ее имя в списке.
Джой едва не подавился. Он продолжал жевать, но проглотить больше ни кусочка не мог.
– О ком это ты?
– Помнишь Илейн Кенан? Ту, что кричала об изнасиловании?
– Такую не забыть.
– Ты часто думаешь о ней, Джой? Девчонка обратилась в полицию, отчего мы готовы были наложить в штаны. Ринулись на поиски адвоката. Я все пытался выбросить ее из головы, еще чуть-чуть – и мне бы это удалось. Но сейчас, когда разум мой просветлел, прошлое предстает перед глазами с удручающей ясностью. Мы поступили с ней подло, Джой. Мы воспользовались ее слабостью.
Джой положил недоеденный сандвич на пакет.
– Боюсь, память тебя все-таки подводит, Бакстер. Я помню только взбалмошную девицу, которая любила выпить и набить ноздри кокаином. А больше всего на свете она любила трахаться, не важно с кем. О какой слабости ты говоришь? Мы ничем не воспользовались, за себя, во всяком случае, я могу поручиться. Если ты намерен переписать историю – что ж, вперед, но я тебе в этом деле не помощник.
