Борис подчинился, словно под гипнозом.
– Сейф запереть! Ключ положить на стол! Сесть к телефону! Выполнять!
– Вы все коростой покрылись, нелюдьми стали, – бормотал Боря, листая документы в поисках нужных телефонов. – На совещаниях о нравственности выступаете!
– Тебе дома следует жить, с мамой и папой, а не в кабинете. – Гуров пыхтел сигаретой, решая, куда бы ее пристроить, так как пепельницы на столе не было. – Смотрю на тебя, вспоминаю, каким был в твоем возрасте. Надо у генерала Турилина спросить, неужели и я тоже хамил старшим? Нервничал, точно, язвой был, не отрицаю, но чтобы хамил?..
Гуров украдкой, словно кто мог увидеть, раздавил сигарету о радиатор батареи, вытер пальцы, смотрел на Борю с любопытством, действительно вспоминал.
Двенадцать лет прошло. Когда старшие говорят: «Я этих лет не заметил» – не веришь. Как можно десятилетия не заметить? Когда начинаешь вспоминать, прошлое растягивается, становится наполненным и объемным. Если, увлеченный днем сегодняшним, оглянешься быстро, прошлого-то не видишь, вроде его и не было.
Гуров слушал телефонные переговоры Бориса невнимательно, решая, всыпать парню за хамство или сделать вид, что ничего не произошло. Конечно, работать Боре трудно. За свою жизнь в розыске Гуров с таким преступлением встречался лишь второй раз.
Он вспомнил свое первое крупное розыскное дело. Убийство наездника Логинова на ипподроме. Убийца, некто Крошин, формально человек образованный, даже интеллигентный. Фактически – человек ущербный, фашист, пытавшийся подняться над людьми, воображавший себя сверхчеловеком. Тоже мне, Заратустра.
Убийство писателя Ветрова. Его убил друг детства только за то, что Ветров был человеком сильным и целеустремленным, а убийца хотел быть таким. И он убил, доказывая самому себе, что тоже чего-то стоит и личность неординарная.
Бессмысленная смерть Елены Качалиной, которую убил проворовавшийся муж. Ему, видите ли, стало обидно, что он за воровство пойдет под суд, а она останется на свободе среди вещей, им добытых на ворованные деньги.
Последнее дело, которым он занимался в командировке. Человек спился, потерял себя, убил одного человека, пытаясь скомпрометировать другого. Так шахматист жертвует фигуру ради выигрыша позиции.
Кто из них был нормальный?
А этот Петренко, что застрелил четырех человек? Уже абсолютная патология.
Гуров подвинул настольный календарь, записал: «Встретиться с врачами, узнать о Петренко. Болен? Причины?»
Машина, в которой ехали Крячко и Светлов, включила сирену и заняла левый ряд, однако время все равно шло.
Светлов посмотрел на коллегу без ревности. Пусть Станислав младше по званию и возрасту, опыта у него меньше, ему жить и работать, как говорится, ему и карты в руки.
Хотя Крячко и плохо слышал последние наставления старшего, но ситуацию понимал отлично. Есть три свидетеля, готовые опознать мужчину, который увел девочку от школы. О трех свидетелях можно только мечтать, а тут они есть. Однако, с точки зрения прокуратуры и суда, свидетели эти ничего не стоят. Что они видели? Да, скажут они, мы видели, как этот человек увел девочку. Позже ее нашли мертвой, и экспертиза установила время смерти? И что? Почему увел? Они вместе ушли. И за ближайшим поворотом расстались. Не знает он и не ведает, что с несчастной произошло.
– Не разворачиваться, – сказал водителю Светлов. – Лучше мы лишнее пройдем.
Они вышли из машины, пересекли шоссе, до школы оставалось метров двести. Крячко увидел одинокую фигуру участкового, который махнул рукой в сторону лесопарковой зоны, что начиналась сразу за школой.
– Ты больной? – спросил Крячко, пробегая мимо участкового.
– В МУРе все такие умные? – сказал участковый, пристраиваясь рядом с быстро идущим Светловым. – И вас встреть, и его не упусти. Пятнадцать секунд, как он двинулся в парк. Опасности никакой. Тут же люди ходят. Потом вообще неизвестно, – он заглянул майору в лицо, – может, зря всполошил вас? Может, мужик не тот, а совсем нормальный родственник.
– Лучше сто раз зазря смотаться, чем один раз опоздать. – Светлов не терял из виду широкую спину Крячко.
Тот перестал бежать, перешел на шаг, поднял руку, и Светлов понял, что Станислав мужчину и девочку видит.
– Вы подтянитесь к нему, – сказал Светлов участковому, – проверьте, за теми он идет?
Участковый затрусил по аллее, придерживая левой рукой то ли нетренированное сердце, то ли болтающийся под мышкой пистолет.
Крячко повезло, он знал лесопарк досконально, облазил его год назад, брошенную преступником женскую кофту искал. Тогда он проклял бессмысленную работу, сейчас радовался.
Мужчина с девочкой шли, о чем-то оживленно разговаривая. Крячко сократил расстояние метров до пятидесяти, сошел с тропинки. И как раз вовремя, мужчина оглянулся. «Если сейчас свернет направо, в сторону оврагов, значит, я тяну не пустышку», – подумал Крячко. Сердце толкнуло, будто захлебывалось кровью.
«Ни секундой раньше, ни секундой позже». Какой ты простой, майор Гуров. Конечно, с оперативной точки зрения, лучше на секунду позже, когда эта падаль проявит уже свою сущность. Только чем эти секунды обернутся для ребенка и кто мне их простит? Точно не подгадать, значит – раньше, только раньше. Вот почему Гуров не поехал, он знал! «Ни секундой раньше, ни секундой позже! Развалить и размазать!» Ах ты змей! И вроде он мне сделал одолжение! В этот момент он ненавидел Гурова. Того, что шел впереди, он тоже ненавидел, но тот являл зло абстрактное, а майор схватил за горло его, Станислава Крячко.
– Ах ты, сука! – прошептал Крячко, ненавидя всех и себя в том числе, рванулся через кустарник, умышленно ломая ветки и громко топая.
Мужчина отпрыгнул в сторону, будто кот, которого застали за воровством. Девчушка взглянула на Станислава недоуменно, затем обиженно и тут же испуганно.
А вот Светлов появился точнехонько, как актер выходит на сцену по сигналу режиссера.
– Дочка. – Голос у майора был спокойный, завораживающий. – Твоя классная Вера Петровна? – Он заговорил с девочкой так, будто никого рядом не было.
– Анна Кузьминична. – Девочка шагнула к Светлову, спросила обеспокоенно: – А разве физкультуру не отменили?
Крячко и мужчина ничего уже не слышали и не видели, завороженно смотрели друг на друга, в глаза. Станислав успокоился, нехорошо усмехнулся.
– Ну? Все? – Жестом приказал подойти. – Тебя девятого в двенадцать сорок три человека видели.
Фраза была заготовлена и понятна только убийце.
Мужчина не двигался, рыскнул взглядом в сторону скрывшегося Светлова и девочки.
– Нам только доехать, свидетели тебя ждут. Остальное формальности, – сказал спокойно Крячко.
Необходимо заставить его побежать, создать иллюзию, что он может скрыться. Когда его задержат, он «развалится» и «размажется». Это и имел в виду Гуров. Ты молодец, майор!
