– Воспитываешь, – Гуров поднялся, взял со стула пиджак, начал проверять карманы, на месте ли документы, вытащил конверт. Осмотрел конверт на просвет, зачем-то понюхал, вынул фотографию.
Генерал при орденах и с дыркой во лбу, рядом подполковник, без орденов, зато с пистолетом. Сыщик не знал, что существует еще один снимок, где подполковник не лежит, а на полусогнутых ногах стоит над поверженным противником. Но данной фотокарточки более чем достаточно, плюс у них имеется пистолет с моими «пальчиками», подумал он. Значит, время давать или не давать честное слово прошло, все правила отменены, можно бить сапогом в пах и чувствовать себя героями: «Вы хоть и жестокие, но, надо признать, умные и хитрые: собираетесь со мной работать, поэтому заботитесь о моей семье – доставили не домой…»
– Еще кофе, – сказал Гуров и добавил: – Пожалуйста. – Потом позвонил Рите, предупредил, что задерживается.
«Они убили Потапова, который стал опасен, а труп повесили на меня. Волину надоело изображать интеллигента».
Гуров взял протянутую ему чашку и сказал:
– Сядь и помолчи, сейчас сориентируюсь в пространстве и времени…
Волин сказал, что им мешает междоусобица, излишняя стрельба, а сам распорядился убить. Однако междоусобица и распри могут быть правдой. Они не могут обойтись без услуг профессиональных уголовников-исполнителей, но должны держать их в узде. В своем хозяйстве решили навести порядок, хотят использовать милицию, подполковника Гурова как руководителя. «Отдавая нам неуправляемых, взбунтовавшихся, организовать стройную систему, сложить пирамиду из взаимосвязей и беспрекословного подчинения. Элита и среднее звено относятся, как выразился Референт, к разряду „неприкасаемых“. И чтобы я не вырвался из-под контроля, они накинули мне на шею петлю, и свободный конец веревки держат в своих руках. Петля? Проверим, насколько она прочна. Пистолет, из которого совершено убийство, с моими отпечатками и фотографии на столе прокуратуры? Плюс оповестят прессу, сегодня журналистов хлебом не корми, дай изобличить милиционера. Как же нам удалось посеять в людях такую нелюбовь, что их радует, когда сотрудника органов отдают под суд? Преступления совершают крестьяне, рабочие, интеллигенты, чиновники, партийные функционеры. Но изобличить милиционера – самое сладкое. В общем, если дело дойдет до крайности, и подтасованные улики выплывут на свет Божий, особо разбираться со мной не будут, уничтожат. Конечно, в „работе“ Референта есть слабые места, однако, прежде чем я оправдаюсь, меня выкинут отовсюду, откуда можно человека выгнать. Кто же во мне не усомнится, кто поверит сразу? Генерал Турилин, полковник Орлов, оперативники из отдела. Не все, далеко не все, – поправил себя Гуров. – Кто не любит, завидует, кому поперек стою – не поверят, даже обрадуются. Но не только оперативники, даже генерал ничего сделать не сможет. У нас не шахта, забастовку не устроишь, сейчас я могу рассчитывать только на сыщика Гурова, петлю следует порвать, а видимость ее существования оставить. Так. Теоретическую базу я подвел, остался „пустяк“, воплотить ее в жизнь. Как?
На месте убийства присутствовали как минимум двое, скорее трое. Один держал, – и Гуров непроизвольно потер локти. – Ведь я однажды уже испытал такую хватку. Прошлым летом, во время моего „похищения“ спортсменами. Олег Веселов. Не слишком ли просто? А сколько у них может быть доверенных парней такой недюжинной силы? Веселова следует проверить».
Гуров взглянул на Дениса, который развалился в кресле, читал «Огонек».
«Вернемся к убийству. Один стрелял. Эффенди? Скорее всего. Зачем Волину впутывать в рискованную историю лишних людей? А раз без лишних, то и фотографировал лично Руслан Алексеевич Волин. Если это так, то это вторая серьезная ошибка Волина». И Гуров неожиданно вслух запел:
– Ошибка резидента… Ошибка Референта. Понимаешь, Денис, – сказал он удивленному хозяину, – пока человек живой, он не покойник, а жизнь любого человека состоит из находок и потерь, поступков правильных и ошибок.
– Ты философ, Лев Иванович.
– Это точно, – согласился Гуров. – Ты прошлым летом, помнится, хвастался, какие в спорте замечательные ребята выросли, как они переживают, что их порой с рэкетирами и мафией связывают. Было?
– На Веселова намекаешь? Паршивая овца. А среди вас?…
– И среди нас, – перебил Гуров. – Ты из тех ребят найди двух-трех надежных.
– А как определить? Я теперь пуганый, а в душу не залезешь…
– А в душу и не надо, люди этого не любят. Повстречайся, присмотрись. Сегодня люди достаток не скрывают, легкие деньги видно. Сколько бы человек ни зарабатывал, дай Бог каждому поболе, но трудовые деньги – одно, ворованные – иное. Найди троих верных, смелых…
– Среди нас трусов нет, – перебил Денис.
– Хорошо, хорошо, – раздраженно сказал Гуров. – Ты не мальчик, от категоричных суждений воздержись.
И Гуров начал инструктаж, старался говорить коротко, конкретно. Приглушенно зазвонил телефон. Денис снял трубку.
– Слушаю.
– Добрый вечер. Передайте трубочку Льву Ивановичу.
Денис посмотрел на Гурова, чуть помедлил и спросил:
– Простите, вы какой номер набираете?
– Денис Сергачев?
– Ну?
– Скажите Гурову, что с ним хочет говорить Петр Николаевич.
– Какой-то Петр Николаевич, – Денис зажал ладонью мембрану, взглянул вопросительно. Гуров взял трубку и сказал:
– Здравствуйте, Петр Николаевич.
– Я здравствую и жду тебя немедленно, – ответил Орлов и отсоединился.
– Профессионал, – Гуров тоже положил трубку.
– Кто это?
– Я же сказал, – Гуров помолчал, затем повторил: – Профессионал.
Глава шестая
Как Гуров и ожидал, полковник Орлов был в кабинете один. Денис довез сыщика до Петровки быстрее, чем тот успел определить линию своего поведения. Ему было ясно одно: говорить следует только правду, но не в полном объеме. Он не имеет права брать друга и начальника в содельники, а врать бессмысленно.
Орлов не делал вид, что чем-то занят, сидел, слегка навалившись на стол, опираясь на сцепленные в замок ладони. Когда Гуров сел, Орлов кивнул и тяжело вздохнул:
– Рассказывай.
– В квартире я был, но кто стрелял – не видел. Его должны были убить.
Орлов оглядел Гурова, прищурился:
– Хлороформ?
– Да.
– Кто тебя пригласил?
– Ты же знаешь.
– Руслан Алексеевич Волин. Он прикрыл деньги Лебедева.
– С тобой приятно работать.
– Приятно, мать твою, рыбу ловить и грибы собирать! – Сорвался Орлов. – А в дерьме и крови валяться, тебя, сукиного сына, из канализации вытаскивать отвратительно!
– Я тебя об этом не просил.
