Никто не ждал его в коридоре, и Бестужев чуточку воспрянул
духом. Пересек обширное помещение, уворачиваясь от мелькавших конечностей
яростно дискутировавшей о чём-то непонятном богемы, поднялся на улицу и не
спеша направился к тому месту, где его должен был ожидать Густав.
…Как он и предполагал, Бахметов прежде всего схватился за
чертежи. Однако проглядел их как-то очень уж быстро, небрежно, и лицо его
заметно омрачилось. Заключения австрийских профессоров он читал внимательно, а
вот всю сопутствующую бюрократическую переписку проигнорировал (что было ничуть
не удивительно).
— И что же? — осторожно спросил Бестужев.
— Чертежи — практически те же самые, что были приложены
к английскому патенту. Добавления минимальные. Разве что вот это… — он
показал карандашом. — Я никак не мог понять этой стороны вопроса, а всё
дело, оказывается, в том, что диск он применил селеновый. Талантливый всё же
человек, умеет находить неожиданные решения… Но в общем и целом… мы не
продвинулись ни на шаг. Ключевых узлов, о которых я говорил, нет как нет. Без
самого изобретателя не обойтись. Вы спросить что-то хотите?
— А заключения австрийских профессоров? —
осторожно спросил Бестужев. — Что вы о них думаете? Могло так оказаться,
что они не вполне… объективны?
— Нет, ничего подобного, — усмехнулся
Бахметов. — Могу вас заверить, что они предельно объективны. Поскольку
написали то, с чем и я совершенно согласен. В этаком виде, — он положил ладонь
на чертежи, — телеспектроскоп никакой особой пользы для военного дела не
принесёт. Поскольку накрепко привязан к стационарным источникам электроэнергии,
использоваться может только в тех местах, где существуют линии передачи
электроэнергии… в противном случае провода пришлось бы тянуть на многие
километры.
Бестужев вздохнул:
— Значит, в Маньчжурии этот аппарат был бы совершенно
бесполезен. Электростанции там встречались примерно так же часто, как честные
интенданты.
— Ого! Вы что, были в Маньчжурии?
— Был, — кратко сказал Бестужев. — Всю
кампанию.
— Странно, а я полагал, что вы жандарм…
Бестужев терпеливо ответил:
— Все жандармы, Никифор Иванович, происходят из армии,
если вы не знали… — Он оглянулся на разбросанные по столу роскошного
гостиничного номера бумаги. — Значит, австрийцы не тупыми консерваторами
себя показали, а поступили вполне здраво?
— Абсолютно. Без автономных источников электропитания
телеспектроскоп может применяться разве что в крепостях… но, по-моему, это не
столь уж большая выгода…
— Вот именно, — сказал Бестужев. — Выгода
невелика…
— Что вы вздыхаете так тяжко?
— Как вам объяснить… — сказал Бестужев. —
Когда всё началось, у меня сложилось впечатление, что речь идет о каком-то
форменном чуде… Об устройстве, которое принесёт армии колоссальнейшую пользу,
будет неслыханным шагом вперед… А перед нами… Нечто, скажем так, не оправдавшее
ожиданий. Да, конечно, аппарат этот будет немалым подспорьем телеграфу и
телефону… но не более того. В военном деле получится всего лишь не особенно и
ценная подмога крепостным биноклям. Печально.
— Вы это принимаете так близко к сердцу?
— Я кадровый военный, Никифор Иванович, — чуть
суховато ответил Бестужев. — И мне, конечно, хотелось бы, чтобы наша армия
получила некую ошеломительную новинку, какой нет у других… Послушайте! —
воскликнул он, охваченный внезапной надеждой. — А не мог ли Штепанек
изобрести эти ваши автономные источники электроэнергии? Достаточно сильные,
чтобы аппарат…
Бахметов развел руками:
— Ну откуда ж я знаю, батенька? Работы над такими батареями
ведутся давно, во многих странах, но практических результатов пока что не
видно. Кто знает… Молодой человек — я о Штепанеке — конечно, обладает
несомненным талантом, фантазией, дерзостью мысли… но нельзя, не побеседовав с
ним, говорить что-то определённое. Вы до него ещё не добрались?
— Нет, — удручённо признался Бестужев. — Я
ведь только начал поиски. Кое-какие сведения о его местопребывании у меня есть,
сегодня же и начну, благо до вечера далеко… — Он резко повернулся к
собеседнику: — Послушайте, Никифор Иванович… За вами, часом, не было слежки?
Профессор пожал плечами, глядя на него то ли растерянно, то
ли иронично:
— Простите, Алексей Воинович, я в таких вещах не
разбираюсь совершенно. Даже если слежка и имеет место, совершенно не
представляю, как её наличие устанавливается…
— Да, действительно… — смущённо сказал Бестужев
__Я не принял во внимание, что вы… А вот за мной уже следят, представьте себе.
Не беспокойтесь, перед тем как идти к вам, я их стряхнул…
— Ну, какой-то форменный авантюрный роман… —
усмехнулся профессор.
— Это жизнь, — устало сказал Бестужев. — Вы
оказались в мире, где слежка так же обыденна, как в вашей работе… ну, скажем,
электрические разряды. Мне пора. Я, с вашего позволения, забираю бумаги… Или
они вам ещё нужны?
— Нисколько.
— Ну, тогда я их забираю. Нужно будет их
незамедлительно отправить в Петербург, согласно инструкциям. Они приказали
осведомлять о любом, пусть крохотном, достижении, результате…
— Разумеется, — кивнул Бахметов.
И улыбнулся как-то странно — будто был уверен, что Бестужев
на него не смотрит. То ли ирония в этой улыбочке таилась, то ли даже насмешка…
одним словом, нечто, совсем даже неуместное в данной ситуации. Однако у
Бестужева не было желания думать ещё и над этим психологическим ребусом.
Собрав бумаги, он поклонился и вышел. Шагая по коридору
отеля, он подумал, что следует как можно быстрее связаться с поручиком Лемке и
приставить его к профессору, — чтобы, оставаясь незамеченным, посмотрел,
нет ли за Бахметовым слежки. Всё равно других поручений для Лемке пока что не
предвидится.
Без помощников в подобной миссии, понятное дело, не
обойтись. Аверьянов предлагал дать ему в помощь кого-то из своих людей, но
Бестужев предпочёл взять сослуживца по петербургской охране. Он ничуть не
сомневался, что подчиненные Аверьянова дело своё знают, однако с ними ещё
предстояло слаживаться, а с поручиком Лемке он побывал в паре нешуточных
переделок и прекрасно знал, на что тот способен, все его сильные и слабые
стороны. Вообще, Иван Карлович Лемке сочетает в себе и немецкую расчётливость и
русскую бесшабашность, а подобное сочетание может порой ох как пригодиться…
Густава перед отелем, как и следовало ожидать, не оказалось,
он ждал в паре кварталов отсюда.
На пути к фиакру Бестужев совершенно точно убедился, что
слежки за ним сейчас нет.
Глава 5
Чарующий мир кулис
Вурстпратер, в противоположность словам профессора, оказался
довольно-таки обширным городком, не особо отличавшимся, впрочем, от тех, что
Бестужеву доводилось видеть на больших ярмарках в России. Точно так же торчали
там и сям всевозможные балаганы и крохотные шапито. Разве что немецкая натура
себя показывала: в увеселительном городке было гораздо чище и не валялось
столько неведомо откуда взявшегося хлама, как в отечественных. А в остальном —
нет особой разницы. Даже пьяницы кое-где попадались неотличимые от российских,
такие же расхристанные и плохо сознававшие окружающую реальность, разве что
мычали себе под нос на языке Гёте, а не Некрасова.
