— Молодой человек, — внушительно произнёс
профессор, — я понимаю, что вы не специалист в электротехнике… но готовы
ли вы довериться специалисту? — Он тонко усмехнулся: — И собрату по
гвардейской кавалерии, пусть и отставному…
— Разумеется, профессор.
Вставши, с треском распахнув дверцы шкафчика, профессор извлек
оттуда целую стопу бумажных листов, покрытых, как успел заметить молодой
человек, сплошь математическими формулами и какими-то загадочными знаками.
Сверкая глазами, топорща бисмарковские усы, потряс этой кипой в воздухе.
— Вот вам, извольте! Математика, физика,
электротехника… С помощью обширного аппарата последних достижений всех трех
наук я пытался доказать Штепанеку, что его изобретение — химера. — Он
швырнул бумаги назад и шумно захлопнул дверцу. Вернулся за стол, в некоторой
задумчивости наполнил стопки. — Ну, если уж соблюдать полную научную
объективность… Сегодня это химера. В далёком будущем, быть может, идея аппарата
и может быть претворена в жизнь… но никак не сегодня. Сколько лет или даже
десятилетий пройдет, прежде чем удастся преодолеть нынешние преграды, я не
знаю. Но могу вас заверить: долго, очень долго это изобретение останется
бесполезным.
— Простите, но меня это только радует, —
решительно сказал молодой человек. — Дядюшка послал меня в Вену, чтобы я
приобрёл для него аппарат Штепанека. Между нами говоря, этот почтенный
джентльмен — причудливая помесь сатрапа с маленьким капризным ребенком. Он
живет этой идеей, поверьте. Он считает, что обязан заполучить аппарат, пока его
не опередили два соперника, о которых я упоминал. И если меня постигнет провал…
Мне достоверно известно, что оба дядюшкиных соперника то ли отправили уже своих
людей в Вену, то ли собираются это сделать в самом скором времени. Мне ясно и
недвусмысленно дали понять: если я вернусь с пустыми руками, завещание не
только будет переписано в пользу другого лица, но и мое прежнее содержание
выплачиваться более не будет. Иными словами, я становлюсь нищим. Вы прекрасно
представляете, что такое гвардейская кавалерия, — в ней невозможно
служить, не располагая собственными средствами, и немалыми. Так что поверьте,
профессор: это и в самом деле вопрос жизни и смерти. Для меня лично. Без всяких
преувеличений, лишившись дядюшкиной поддержки, мне остаётся только пустить пулю
в лоб. В другом качестве я себя в этой жизни не представляю.
— Чёрт знает что, — сварливо сказал
профессор. — Это какой-то авантюрный роман, право слово…
— Это Великобритания, профессор, — с вымученной
улыбкой произнёс молодой человек. — Эксцентричность, традиции, незыблемые
устои… Я не имею права вернуться с пустыми руками. То есть вернуться-то я могу,
но всё последующее…
— Бедный мальчик… — с непонятной интонацией
протянул профессор. — В вашем деле вы угодили в нешуточный переплет… Ну,
давайте тогда выпьем за удачу… Она вам необходима, я вижу.
Покорно осушив чарку — опять-таки с конногвардейской
бравадой — молодой человек, поставив стопку, сказал с угнетённым видом:
— Теперь вы сами видите, что положение мое безвыходное…
— А известно ли вам, юноша, что Штепанек намерен
потребовать за свой аппарат прямо-таки сногсшибательные суммы? До меня доходили
известия, что он намерен просить полмиллиона золотом… неважно, в какой именно
валюте. Это его идея-фикс: полмиллиона золотом…
Бледно улыбаясь, молодой человек сказал:
— Дядюшку и такая сумма не испугает… поскольку не
причинит его состоянию особого расстройства.
— Ого! — фыркнул профессор. — Представляю
размеры наследства…
— Не представляете, профессор, — печально сказал
молодой человек. — Не представляете, простите… — Он изобразил, что
захмелел ещё более. — Пещера Али-Бабы… Я не корыстолюбив, просто это
наследство — единственная возможность для меня сохранить прежнее положение в
обществе, а значит, и саму жизнь…
— Чёрт возьми, вы меня расстроили, — сказал
профессор. — Мы, немцы, сентиментальная нация, я начинаю принимать близко к
сердцу ваше отчаянное положение… Но чем, собственно, могу помочь?
— Помогите мне отыскать Штепанека, — сказал
молодой человек. — Это единственное, о чём я вас прошу. Я всю оставшуюся
жизнь буду вашим неоплатным должником…
Глава 2
Стыд - не дым…
— Следовательно, вы сами его не нашли? — деловито
поинтересовался профессор. — Ведь наверняка пытались?
— Ну разумеется, — сказал молодой человек. —
Квартиру в Асперне, которую он снимал последние полтора года, Штепанек покинул.
Куда он переехал, хозяин не знает — он не оставил адреса… Быть может, вы
знаете, где он может оказаться?
Разглядывая его бесцеремонно и весело, профессор улыбался
как-то очень уж хитро, это чувствовалось…
— Знали б вы, юноша, как вы все меня забавляете…
— Простите?
— Ну да, разумеется, откуда вам знать? Вы же не могли
заранее сговориться… — В голосе профессора звучала неприкрытая
ирония. — Видите ли, друг мой, вы — уже третий по счёту племянник
эксцентричного английского аристократа, собравшегося купить для своей коллекции
курьезов аппарат Штепанека. И шестой по счёту из всех визитеров, рыщущих в
поисках Штепанека… Да, представьте себе. Именно так и обстоит.
Молодой человек остался невозмутим, но это было чисто
внешне. «Этого следовало ожидать, — подумал он смятенно. — Пикантное
положение…»
— Вы шутите, профессор?
— Никоим образом. Ну да, я понимаю: выдумка не лишена
некоторого изящества. Эксцентричность британских джентльменов хорошо известна,
от них чего угодно можно ждать. И вы трое пришли к этой мысли практически
одновременно.
— Но я…
— Юноша, не пытайтесь врать, — сказал профессор
наставительно. — Вы всё равно не успеете с ходу сочинить нечто
убедительное, вам приходится импровизировать, а это нелегкая задача, я понимаю.
Так что не пытайтесь уж вилять… Давайте лучше выпьем ещё по одной. В самом
деле, вы, вместе взятые, доставили мне немало удовольствия, позволили
развеяться, отвлекшись от тяжёлой и сложной работы. И я к вам отношусь вполне
дружелюбно. Ну, что поделать, профессия у вас такая… Хотите послушать рассказ о
ваших предшественниках?
— Ну, любопытства ради… — осторожно сказал молодой
человек.
В потайном кармане привычно ощущалась тяжесть браунинга, но
браться за оружие не имело смысла. Во-первых, пока что не произошло ничего
угрожающего. Во-вторых, это было бы совершенно бессмысленно…
— Всё это происходило на протяжении последних двух
недель, — начал профессор ровным, хорошо поставленным голосом человека,
привыкшего читать лекции студентам. — Сначала появился первый «племянник».
Видит бог, я ему поверил. Но когда появился второй, пришлось пересмотреть свою
точку зрения. Не буду углубляться в дебри точных наук, но они подобных
совпадений не допускают: два племянника эксцентричных английских аристократов,
с промежутком в пару дней… Нонсенс! Потом появился мрачный детина,
представившийся репортером… но на репортера он походил не более, нежели я — на
танцовщицу канкана из «Фоли-Бержер». Впрочем, он очень быстро перестал
изображать репортера и заявил, что он — торговый посредник, коего послали
приобрести аппарат Штепанека для последующей коммерческой эксплуатации некие
купцы из Гамбурга, откуда он и сам родом. Однако и в это по некоторым причинам
плохо верилось, ещё и потому, что немецкий для него явно не родной язык… Следом
нагрянула очаровательная особа, эмансипированная и весьма забавная, она
опять-таки представилась репортером, только на сей раз американским… однако
очень быстро начала выяснять, нельзя ли приобрести аппарат Штепанека. Снова
некие купцы из-за океана, загадочный синдикат… Между прочим, я верю, что она и
в самом деле американка, мне доводилось бывать в Северо-Американских
Соединенных Штатах, и я вдосыт насмотрелся на подобных бойких девиц… Ну а
шестым явились вы… Самая интересная персона из всех.
