Книга Сыщик, страница 52. Автор книги Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сыщик»

Cтраница 52

— Как истый француз, отдаю должное вашему остроумию… и самообладанию, дружище. Должны прекрасно понимать, что мы вас везем не на вечеринку с шансонетками…

— А если я начну умолять и причитать, вы меня отпустите? — огрызнулся Бестужев.

— Конечно же нет, — рассудительно сказал Гравашоль. — Вижу, вы не из пугливых. Это хорошо. Может, вы ещё и здравомыслящий? Это было бы и вовсе прекрасно…

— Предположим, — сказал Бестужев.

Автомобиль замедлил ход, его несколько раз встряхнуло так, что Бестужев замолчал, чтобы ненароком не прикусить язык. Гравашоль тоже умолк — наверняка по той же самой причине. Темнота за окном приобретала светло-серый оттенок, что свидетельствовало о близости рассвета, деревья росли теперь значительно реже, зато дорога стала гораздо более ухабистой. В конце концов, пару раз форменным образом подпрыгнув, автомобиль остановился, и мотор умолк. Сидевший справа от Бестужева отпустил его руку, распахнул дверцу и моментально выскочил, в его руке тускло блеснуло оружие.

— Выходите, живо! И без глупостей! Полиции в этих местах не водится.

Бестужев вылез. За ним выбрался второй конвоир, тоже с револьвером в руке, а спереди уже подходили Гравашоль и шофер, опять-таки с оружием наизготовку. Бестужев огляделся. Автомобиль стоял возле какой-то развалюхи с настежь распахнутой дверью, висящей на одной нижней петле, и выбитыми оконными рамами. Вокруг росли деревья, местность была дикая — а совсем близко раздавались какие-то непонятные звуки…

Да ведь это река шумит! — догадался Бестужев. Плеск, журчанье, шорох воды, обтекающей коряги… То-то сыростью тянет явственно…

— Пошли, — сказал Гравашоль, ни к кому не обращаясь, и первым направился меж двумя раскидистыми вязами.

Почувствовав тычок в поясницу револьверным дулом, Бестужев почёл за лучшее не сопротивляться и зашагал следом. Стало чуточку светлее, и он уже ясно различал, что Гравашоль стоит почти у самой воды. Прекрасный голубой Дунай сейчас не был ни прекрасным, ни голубым — полоса тёмной воды, покрытой предрассветным туманом, издававшая странные звуки, обдававшая и промозглой сыростью…

— Не очень-то приятное зрелище в эту пору, а? — спросил Гравашоль. — А теперь представьте, любезный, каково вам будет идти ко дну с камнем на шее…

— Если вы и в самом деле Луи Гравашоль…

— Не сомневайтесь, он самый.

— То извольте хотя бы объяснить, на каком основании собираетесь со мной так поступить, — спокойно закончил Бестужев. — Я человек мирный, не припомню, чтобы переходил дорогу анархистам… да и каким бы то ни было другим политическим партиям. Должны же быть какие-то основания? И ради бога, не надо мне опять толковать о праве сильного. Слишком примитивно, право, совершенно на вас не похоже. Я вам ничего не сделал.

— Ошибаетесь, — сказал Гравашоль. — Вы мне перешли дорогу.

— Я и не собирался…

— Какая разница? Собирались или нет, а вышло так, что перешли. А с теми, кто нам переходит дорогу, мы поступаем одинаково… Кто вы такой?

— Простите?

— У вас есть один-единственный шанс уйти отсюда живым: рассказать, кто вы такой. И по возможности так, чтобы я мог проверить. Пока что при вас не нашли ничего, кроме денег, браунинга и российского паспорта. Все эти предметы ещё ни о чём не говорят и не позволяют надёжно установить вашу личность.

«Странно, — подумал Бестужев. — Всё это чертовски странно. Ему бы следовало спрашивать о Штепанеке…»

— Предупреждаю, — сказал Гравашоль. — В скором времени у меня будут о вас самые точные сведения. Так что поторопитесь использовать свой единственный шанс на жизнь… Кто вы такой? Мне от вас требуется узнать только это.

«Так-так-так, — подумал Бестужев. — А что, если он пока ещё и представления не имеет, что это именно мы увезли Штепанека, что он у нас в руках? А в самом деле, откуда ему знать? Наш с Вадецким след они потеряли давно, ну, предположим, у них есть сообщник из лакеев барона Моренгейма… нет, тогда бы он в первую очередь именно о Штепанеке и спрашивал бы… Лучше не ломать сейчас голову, каким образом эти субъекты узнали адрес — нужно как-то выкручиваться…»

Кажется, он догадывался, в чём тут дело. Вот уж кем не был Гравашоль, так это глупцом. Он, вероятнее всего, догадался, что Бестужев — не авантюрист-одиночка, а представитель некоей организованной силы… трудно было бы об этом не догадаться, после того как итальянцы их отогнали от пресс-бюро Вадецкого, Гравашоль мог связать их с Бестужевым… ага, на этом и следует играть. Итак, главарь анархистов — человек умный, он не торопится отправить конкурента на корм рыбам, потому что опасается, что означенная «некая сила» захочет отомстить и окажется достаточно могучей и упрямой, превратится в источник вечного беспокойства…

— Я не обязан перед вами отчитываться, месье Гравашоль, — сказал Бестужев достаточно нейтральным тоном, чтобы не злить оппонента сверх меры. — Я отчитываюсь только перед своей Боевой организацией…

Он умышленно употребил именно этот термин, а не, скажем, «Центральный комитет» — пусть сразу поймет, что столкнулся с представителем отнюдь не мирного политического направления… Центральные комитеты имеются у любой партии, в том числе и у тех, что придерживаются ненасильственных методов, зато слова «Боевая организация» моментально вносят ясность…

— Что вы хотите сказать?

— Именно то, что сказал, — отрезал Бестужев. — Уж не думаете ли вы, месье Гравашоль, что ваша партия имеет честь быть единственной в Европе организацией такого рода?

— Не думаю, — спокойно согласился Гравашоль. — Так вы, значит, собрат по борьбе? — Последние слова он произнёс подчеркнуто иронически. — Не соблаговолите ли прояснить, какую именно партию представляете? И откуда вы?

Бестужев, спокойно стоя на одном месте, тем временем украдкой присматривался к окружающим: на каком расстоянии находятся, в каких позах стоят, кто совершенно неподвижен, а значит, более хладнокровен, кто переминается нетерпеливо, а значит, может стать слабым звеном… С этой точки зрения ему особенно понравился один из анархистов — в отличие от собратьев он держался не так напряжённо и бдительно…

Было уже достаточно светло, чтобы различать выражение лиц. И Бестужев с неприкрытым нахальством ухмыльнулся:

— Месье Гравашоль, какую бы партию я ни представлял, вы, думаю, уже успели сообразить, что её члены не относятся к числу робких борцов за парламентское представительство. Что они предпочитают гораздо более решительные методы. У вас был случай в этом убедиться, не правда ли? Вспомните, что произошло после того, как вы шарахнули бомбу в пресс-бюро Вадецкого…

Он видел, как лицо собеседника исказилось злобой.

— Чёрт бы вас побрал! — прорычал Гравашоль. — Пуля свистнула у меня над самым ухом, ещё бы немного…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация