Гравашоль нетерпеливо пошевелился, он вот-вот должен был
самым решительным образом Бестужева прервать, в чём, надо сказать, был
совершенно прав: ну какие, к дьяволу, политические дискуссии в рассветный час,
на берегу Дуная, где-то в пригородной глуши? Сейчас он разинет рот… Ага!
Успев за время разговора непринужденно и крайне медленно
переместиться на пару шагов в сторону того, кого полагал слабым звеном,
Бестужев ринулся вперед, как отпущенная пружина. Ударил намеченного
растопыренной ладонью по глазам, вырвал тяжёлый револьвер из ослабевших
пальцев, успел ещё двинуть локтем в горло — и, подхватив за ворот обмякшего
анархиста, прикрылся им, как щитом, направив револьвер на тех, кто остался в
строю:
— Бросьте оружие, господа!
Мгновением позже в ствол дерева рядом с Гравашолем ударила
пуля, и звонкий юношеский голос поддержал Бестужева:
— Бросить оружие, живо!
Бестужев покосился в ту сторону — из-за угла покосившейся
хибары виднелась рука в чёрном рукаве, сжимавшая немаленьких размеров
револьвер. Укрывшегося там человека никто не видел — зато все присутствующие
были для него как на ладони…
— Живее! — поторопил голос. — Господин
Краузе, вас это не касается пока, а вот все остальные — оружие наземь!
Голос был молодой и смутно знакомый, хотя Бестужев никак не
мог вспомнить, где его слышал.
— Кому говорю!
Гравашоль первым сообразил, что партия проиграна, — и
со злобной гримасой кинул револьвер наземь. Чуть погодя его примеру хмуро
последовали остальные.
— Заставьте их отойти в сторону, Краузе!
Бестужев с превеликой охотой повиновался, взмахнул
револьвером и прикрикнул:
— Отойдите-ка к тому вон дереву, господа! Молодой
человек, по тону чувствуется, шутить не намерен!
Исподлобья косясь и злобно ворча, анархисты приказание
выполнили. Таинственный спаситель продолжал:
— Обыщите их, Краузе, если найдете ещё оружие, выкиньте
в реку! Но сначала то, что они бросили!
Обыскав в первую очередь своего пленника — ага, ещё один
«бульдог», — Бестужев, выкинув предварительно в реку валявшееся на земле
оружие, направился к остальным, держась так, чтобы не заслонять линию огня
неизвестному. Кто бы он ни был, он явно пришёл один, а значит, лучше уж иметь
дело с ним, чем с целой бандой…
Его трофеями оказались приличных размеров нож, револьвер и
браунинг, похоже его собственный. К сожалению, и его пришлось выбросить в реку
под деловитые окрики неизвестного.
— У них больше ничего нет? — крикнул его
загадочный спаситель.
— Ручаюсь! — отозвался Бестужев.
— Прекрасно. А теперь и ваш револьвер — в реку! Идите
сюда! А вы, господа, извольте торчать на месте не менее пяти минут, того, кто
кинется следом, пристрелю без жалости!
Забросив револьвер в тёмную воду, Бестужев, не теряя
времени, кинулся к хибаре. Там стоял невысокий человек в чёрном костюме и
котелке, по-прежнему целясь в господ анархистов — надо сказать, довольно умело.
Не глядя на Бестужева, он тихо распорядился тем же звонким юношеским голосом:
— Бегите до развилки, там свернёте направо. Увидите
автомобиль, садитесь в него. Я буду прикрывать. Ну?
Не заставляя себя долго упрашивать, Бестужев что есть мочи
припустил в указанном направлении. Свернув направо, как и было указано, он
увидел большой чёрный автомобиль с распахнутыми передними дверцами. Его мотор
тихо рокотал в полной готовности. Прыгнув на сиденье рядом с местом шофера и
захлопнув дверцу, Бестужев обнаружил, что салон пуст.
Очень быстро показался его спаситель, он бежал к машине…
остановился, повернулся назад и выпалил дважды, видимо, раздосадованные
французы всё же не устояли на месте и попытались броситься в погоню… побежал…
что-то с его движениями было неправильно… тьфу ты чёрт, так это же девушка!
Ну конечно, это не молодой человек со звонким голосом, а
девушка — голос ещё можно было перепутать с юношеским, но бежала она совершенно
на женский манер, тут уж никаких сомнений быть не может! Постойте-ка…
Она добежала, плюхнулась на сиденье и, не захлопнув до конца
дверцу, с большой сноровкой перекинула пару рычагов. Автомобиль, взревев,
прямо-таки прыгнул вперед, подскакивая на колдобинах. Девушка, умело держа руль
одной рукой, другой захлопнула дверцу, нажала на рычаг, и автомобиль помчался
ещё быстрее, Бестужева подбросило так, что он едва не стукнулся макушкой о
поднятый верх, успел ухватиться за что-то твёрдое, угловатое… Автомобиль нёсся
как молния.
Девушка, не сводя глаз с извилистой лесной дороги, с большим
искусством дёргала руль вправо-влево, так что автомобиль ухитрялся в последний
миг разминуться с очередным деревом. Почти рассвело, и Бестужев без особого
труда её узнал.
— Бог ты мой, какая встреча! — воскликнул
он. — Благодарю вас, мисс Луиза, мне там пришлось нелегко, и они были
настроены решительно…
— Пустяки, — бросила американка, не отводя взгляда
от дороги. — Не стоит благодарностей, сочтёмся…
— Они за нами вот-вот погонятся…
Луиза покосилась на него, хмыкнула:
— Вы меня дурой считаете? Я там успела кое-что
поломать… Даже если у них кто-то разбирается в моторах, не поможет. В Вену им
придётся тащиться пешком. Ну что, я вовремя?
— Как нельзя более кстати, — сказал
Бестужев. — Простите, мисс, а как вы, собственно говоря, узнали…
— Господи! Да просто следила.
— За Гравашолем?
— За кем же ещё.
— Но откуда вы знали…
— Это мое дело, — отрезала девушка. —
Держитесь покрепче и не болтайте языком…
«Вот она, заокеанская эмансипация, — подумал Бестужев,
не без уважения глядя, как Луиза сноровисто управляет несущейся во весь опор
машиной. Скорость была головокружительная — не менее шестидесяти верст. Сам он
только собирался выучиться этому искусству, которое когда-нибудь могло и
пригодиться. — Недурно у неё получается… чёрт, о чём это я? Самое время
задуматься, кто же, собственно, эта решительная красавица и что ей нужно… или
ей нужно то же, что и всем, и не стоит голову ломать?» Не то что опытный
жандарм, но и всласть читавший Ната Пинкертона и Лейхтвейса гимназист моментально
сообразил бы, что эта пленительная особа на берегу реки оказалась неспроста. И
уж конечно, ею двигало отнюдь не желание спасти безвинного страдальца от рук
отпетых злодеев — подобные филантропы встречаются только в романах, наподобие
принца Сальватора у Дюма…
Автомобиль замедлил ход и уже не нёсся так ошалело —
показались предместья Вены, рассвело достаточно, чтобы Бестужев мог определить:
они взъезжали в столицу со стороны квартала Бельведера. Улицы, как и полагается
в такой час, были практически пустынны; если не считать полицейских и редких
повозок бакалейщиков.
