Необходимо сегодня же встретиться с Гуровым, выложить все начистоту, пусть гений сыска и решает, как ему, Григорию Байкову, жить дальше.
Разговор с Юдиным затянулся, но, как Гуров и предполагал, ничего конкретного не принес. Гуров не любил торопиться с оценками, впитывал информацию, позже, оставшись один, начинал разбираться, благо памятью обладал прекрасной, выборочной. Он мог забыть, как зовут случайного знакомого, но прекрасно помнил имена, клички, характеры, даже мельчайшие приметы многочисленных преступников, с которыми работал.
– Не будем спешить… Однако складывается у меня впечатление: я для твоей фирмы человек малополезный, – сказал Гуров. – Такое обтекаемое слово «малополезный». Охранников я тебе подберу, а с убийством вряд ли разберусь.
– Не пори горячку, Лев Иванович, – сердито ответил Юдин. – Как ты сам любишь выражаться, еще не вечер.
– Человек еще не придумал слова «криминалистика», а уже изрек: кому выгодно? Невозможно расследовать преступление, не понимая, кому оно выгодно. А я в финансовых вопросах на уровне таблицы умножения. Видишь ли, твой главбух узнал, что ему знать не полагалось…
– Ты хоть и умен, а говоришь глупости, – перебил Гурова Юдин. – Следуя твоим рассуждениям, ты не можешь расследовать никаких преступлений, кроме бытовых. Убьют архитектора… биомеханика… Существуют тысячи профессий, в которых ты ни черта не смыслишь. Я тебя и слушать не желаю!
– Я не знаю, с какой стороны и подступиться, – Гуров вздохнул, безвольно опустил руки, решая, не переигрывает ли в своей растерянности. Он прекрасно помнил, как однажды ему сказали, что актер он бездарный.
Но Юдин смотрел сочувствующе, даже вздохнул в унисон. Он не ведал, что Гуров никогда не бросает начатого дела, тем более если произошло убийство, к тому же он хотя и косвенно, но виноват. Да Гурова сейчас от данного расследования не то что плетью – обухом было невозможно отшибить. С каждым часом он все больше наливался злостью и упрямством. В подобных случаях его товарищи и подчиненные начинали жаться по углам, даже генерал Орлов, друг и начальник, старался с Гуровым встречаться пореже, ожидая, пока «Левушка не определится во времени и пространстве».
– Ты мое предложение принял и приступил, должен слово держать, – сказал Юдин, поглядывая с опаской на расхаживающего по кабинету Гурова.
– Купля… продажа… контракты… поставки! – повысил голос Гуров. – Я в этом не смыслю ни… совсем! Я не знаю полномочий бухгалтера. Может бухгалтер передернуть без твоего ведома?
– Бухгалтер многое может, но он был занудный, въедливый, честнейший человек, и его документация в полном порядке.
– Убийство не случайное, а заказное. Это я тебе говорю! Так за что же его убили?
– Ты сыщик – узнай.
– Не буду! Я хозяйственными делами в жизни не занимался!
– Будешь!
– Так дай же мне хоть что-нибудь! – Гуров протянул руку, сложив ладонь горсточкой, словно нищий.
Гуров не верил, что генеральный директор ничего о причинах убийства не знает. Человек часто скрывает какой-то факт, считая, что последний не имеет к существу дела никакого отношения. Случается, человек не может выделить главное событие из общего потока повседневных дел и в своем умолчании бывает вполне искренен. И наконец, самое скверное, Юдин может быть замешан в криминале, который совершался с его молчаливого «неведения».
– Мне нечего тебе дать, – ответил шеф, и Гуров почувствовал, что он лжет. – Как все нынешние бизнесмены, мы ходим по грани дозволенного, порой переступаем черту, но в российских законах сегодня ни один юрист в мире не разберется. Но наша жизнь типична для сегодняшнего дня, иначе и шагу не сделаешь, я уж не говорю о прибыли. Тебя это не касается. Я тебе сказал, у нас уходит информация, мы терпим финансовый ущерб…
– А я тебе говорю, что ты лжешь! – перебил Гуров. – Знаю, ваши трали-вали касаются налогов. Но налоговое управление не нанимает автоматчиков.
– А это твоя головная боль.
– Согласен. Мы с тобой однажды бились об заклад. Помнишь?
– Насчет бриллиантов, которые находились в «Мерседесе»? – Юдин непроизвольно улыбнулся.
– Верно. Говорю, как тогда: я пойду к тебе работать шофером, если в ближайшее время тут кого-нибудь снова не прихлопнут… или того хуже…
– Хуже не бывает…
– Ты же знаешь, что бывает. И главное! – Гуров ткнул Юдина в грудь так больно, что шеф охнул и упал в кресло. – Когда я это дерьмо разгребу, ты вспомнишь сегодняшний день и признаешься, что мог мне помочь и не помог.
В дверь стукнули, на пороге появился Крячко, мгновенно оценив ситуацию, попятился, пробормотав:
– Ничего срочного…
– Станислав, заходи, мы тут играли в детскую игру «веришь не веришь». Выяснили, что не верим другу другу абсолютно, потому решили дружить до гробовой доски. – Гуров махнул рукой в сторону кофеварки. – Рабочий день не кончился, потому не предлагаю крепкого.
– Игра интересная, и решение вы приняли верное. – Крячко прошел мимо Гурова, глянул мельком, отметил, что голубые глаза шефа как бы прихвачены ледком, и искренне улыбнулся Юдину, так как генеральному директору в этот момент не завидовал. – Пить я ничего не могу, кофе и чай у меня в горле булькают.
На пульте управления раздался щелчок, затем уверенный, с чуть заметной хрипотцой, голос секретарши:
– Лев Иванович, шеф у вас? Скажите ему, что приехали из прокуратуры.
Гуров нагнулся к микрофону и ответил:
– Спасибо, Борис Андреевич сейчас будет.
– Началось. – Юдин встал, поправил галстук и уныло произнес: – Теперь, известно, житья не дадут, затаскают.
– Нормальный ход! – Крячко шлепнул себя по ляжкам. – У твоего приятеля подчиненного убили, а они…
– Станислав, – Гуров болезненно поморщился, – не первый год замужем, отлично знаешь, Борис нормальный мужик: зуб болит, а к врачу идти не хочется. Выкладывай, что раздобыл?
Крячко пробормотал что-то о христианстве и всепрощенчестве, достал из кармана бумагу, но разворачивать не стал.
– Если бухгалтер схватил смертельную информацию, то, полагаю, за последние трое суток. Скорее это произошло вчера, иначе его бы ликвидировали раньше. Я попытался составить график, по которому передвигался убитый, за два дня, так как третьего дня он из офиса не выходил, обедал за рабочим столом.
Позавчера бухгалтер пришел на работу лишь к обеду, утром на Белорусском вокзале встречал свою приятельницу, которая была в отпуске, отдыхала у родственников. Я с женщиной разговаривал. Покойный действительно ее встречал, на вокзале ничего необычного не произошло, взяли носильщика, так как было много вещей: родственники насовали банок с соленьями, – Крячко сделал паузу, затем продолжал: – Вчера бухгалтер работал до обеда, потом поехал на склад, но пробыл там всего ничего, минут сорок, сказался больным и уехал домой.
