Волох кивнул. История простая, внушает доверие, и сапожник бояться перестал, водки выпил, успокоился.
Волох вынул из стола толстую пачку сто тысячных, перетянутую резинкой, положил перед Бестаевым.
— Еще столько же, если ты мне мужика найти поможешь.
Серега был до денег не жадный, но пачку взял быстро, чутье подсказало — надо свой интерес Волоху показать.
— Митьке скажись больным и давай к тому окошку. Если человек там почту получает, может, и объявится.
— Через месяц, — обнаглев, ответил Сергей.
Волох посмотрел на парня своими бельмами и покачал головой.
— Месяца у тебя нет. Его надо разыскать быстрее. — Вроде — и слова его были самые простые и голос обыкновенный, но увидел Бестаев внезапно, будто в кино, свежевырытую яму у дерева, и пара лопат торчит, даже запах сырости почувствовал.
— Я тебе в помощь двух ребят дам. Коли тебе повезет и гость твой на почте появится, ты случайную встречу изобрази. Он не поверит, то его дело. Скажи, Митька передумал, нашел солидного партнера. Уж как ты его уговоришь — твой вопрос, но силой мужика брать нельзя. Место не подходящее, и дело не такое. Договорились?
— Я там готов как памятник стоять, только ежели он не придет, моей вины в том нет, — ответил Сергей.
— Иди, иди, там поглядим, — Волох кивнул, хотел добавить, мол, бегать от меня не надо, долго умирать будешь. Промолчал, решил парня не пугать.
Котов из машины позвонил Гурову.
— Бестаев уже сорок минут в подвале. Нам вдвоем тот подвал не взять, здесь бригада ОМОНа нужна.
— Ждите, — Гуров положил трубку, с тоской подумал: неужели Сережка засветился и пропал, а я, старый дурак, еще одного покойника на себя повесил?
Но вскоре Бестаев вскарабкался по крутой лестнице, сел в ту же "Волгу" и уехал. Он походил на пьяного, но сопровождающий мужик парня вежливо поддержал, помог сесть в машину. Привезли Сергея на Тверскую, он купил в магазине бутылку, побрел домой.
— Видно, выпил, сейчас нервы отказали, — сказал Нестеренко. — До квартиры-то доберется?
"Волга" ушла, но оперативники поостереглись входить в подъезд, позвонили Гурову.
— Ждите, — снова сказал сыщик, — я вам перезвоню.
Сергей ввалился в квартиру, упал на диван, долго открывал виски. Справившись с просто отвинчивающейся пробкой, глотнул из горлышка. Зазвонил телефон. Бестаев поднялся, упал, снова поднялся и снял трубку.
— Знаю, что все в порядке, — услышал Сергей спокойный голос Гурова. — Не пей, прими контрастный душ.
— Тебя бы туда, падла ментовская, — Бестаев неожиданно заплакал. Он не всхлипывал, слезы бежали по щекам, и он подхватывал их языком.
Грек встретился с милицейским майором, который второй год получал деньги от Волоха. Майор служил третий десяток лет, был совсем не плохим ментом и лет пятнадцать абсолютно честным человеком. Он служил не рьяно, как говорится, пупок не рвал, но обязанности выполнял добросовестно. Начинал он участковым, люди в районе его знали, относились с симпатией, насколько она возможна между обывателем и ментом. Выпивал, но знал меру, жену любил, время от времени сворачивал налево, но ненадолго. Дочь уже вышла замуж, и майор собирался стать дедом, когда случилась беда. Выпив на квартире у любовницы, он заснул, проснулся без пистолета и удостоверения.
— Да, майор, дела у тебя хреновые, — сказал известный в районе вор, недавно вернувшийся из зоны. — Можно помочь, но ты мужик взрослый, знаешь — просто так даже воробьи не чирикают.
Вербовку провели прямолинейно, без угроз, по принципу бартера: ты — нам, мы — тебе. И разбежались. Майор получил свой пистолет и удостоверение, помог человеку не уйти в зону. Казалось, все кончилось благополучно, но тут в районе появился серьезный авторитет. Узнав о случившемся, он вынес приговор: так дела не делаются, по этой узкоколейке движение лишь одностороннее.
Так майор стал платным агентом, а когда власть в районе захватил Волох, майор получил персональный оклад и "Жигули", познакомился с Греком.
Майор уже привык к конспиративной квартире и ее неразговорчивому хозяину. Первое время после вербовки мент свято верил: при возможности он выскользнет из петли, окажет значительную помощь своим товарищам, избежит суда и спокойно уйдет на пенсию. Но с каждым годом благие намерения таяли, да и к хорошим деньгам он привык. А когда мент узнал, что его начальник тоже давно работает на криминальные структуры, "глупые" мысли окончательно выветрились из головы.
Сейчас он приготовил кофе, налил по рюмке коньяка и смотрел на Грека спокойно, без отвращения, даже с пониманием. Газеты и телевидение ежедневно сообщали, что офицеры и чиновники значительно более крупного калибра воровали гораздо больше, и майор начинал думать, что в России не берет взяток лишь президент, и только потому, что никто ему их не предлагает.
— Когда намечается ограбление банка, майор? — спросил Грек.
— Волох тянет и темнит, — ответил майор. — У меня создается впечатление, сам Волох на дело идти не хочет.
— Такого допустить нельзя. Вы же понимаете, нам необходимо ликвидировать всю верхушку группировки и Волоха в первую очередь. Иначе вы, да и я в какой-то степени сгорим.
— Да кто же его может заставить? Хозяин — барин.
— Вы знаете пятерку из его окружения, которые имеют своих бойцов. Ближайшие помощники могут поставить условием непременное участие Волоха, или они не дадут своих людей.
Майор фальшиво рассмеялся.
— Да Волох уже сам говорил, что от банка следует отказаться, мол, не нравится ему такое дело.
— Даже так? — Грек прикрыл глаза. — Значит, он не умен. "Общак" группировки у него?
— Конечно.
— Следует шепнуть, Волох собирается с "общаком" уйти. Потому и не хочет лишнего риска, ему-то хватает. У него либо заберут "общак", либо вынудят идти на дело.
— Кто конкретно заставит? — Майор смотрел вызывающе. — Мы с вами на сходках не бываем, расклад сил знаем лишь через агентуру. А чьи они в действительности агенты, вам известно?
Грек чувствовал: ситуация становится неуправляемой.
— Хорошо, хорошо, я подумаю, мы решим этот вопрос, — сказал он и подумал, что Волох не Гуров, бандита в последний момент можно просто убрать. — А как ведут себя менты из главка? Пресловутый полковник Гуров действительно пользуется среди оперов непререкаемым авторитетом? Он-то обязан участвовать в ликвидации, иначе грош ему цена.
— Я в таком раскладе карта не козырная. Гуров человек замкнутый, его намерения никому не известны. Но ведет он себя странно. Я лишь однажды был приглашен на оперативку. Гуров все время молчал, не сделал по разработке операции ни одного замечания. Как говорят старые оперы, хорошо Гурова знающие, такая манера ему совершенно не свойственна. Он всегда держит все вожжи в кулаке. Возможно... — майор замолчал.
