— Господи! — воскликнула она. — Марта… И
Минхен…
— Ваши кухарка и горничная? — усмехнулся Бестужев
— Наконец-то вы о них вспомнили. С ними не случилось ничего страшного, они
попросту были связаны… Так что же, вы уезжаете?
— Немедленно!
Бестужев подумал, что для пущего спокойствия всё же следует
навести полицию на этих, как они там… ага, гангста. Вот эти субъекты
невозбранно разгуливать на свободе не должны. Поручить агентам после его ухода
освободить женщин, а бандитов оставить связанными и вызвать полицию. За
подобные выходки им придётся надолго задержаться в полицай-дирекции… нет,
отпадает, увы. Женщины могут описать внешность Бестужева, кто-то в тайной
полиции может догадаться и сопоставить — а поезду, даже экспрессу, ещё довольно
долго придётся ехать по территории Австро-Венгрии, мало ли что может прийти в
голову здешним интриганам. Новой фамилии Бестужева они не знают, но в два счёта
поступят так, как он сам бы на их месте: разошлют описание внешности на все
пограничные станции, и угодишь, как кур в ощип. Надо полагать, та интрига
вокруг эрцгерцога ещё далека от завершения… В общем, как ни грустно, этих
скотов придётся отпустить восвояси…
— Собирайтесь, — велел Бестужев непререкаемым
тоном. — Вам здесь больше нельзя оставаться…
Глава 5
Восточный экспресс
В особняк профессора Клейнберга Бестужев входил, обуреваемый
сложными чувствами. Быть может, ради пущего душевного благородства стоило бы
притвориться перед самим собой, будто он испытывает некоторый стыд. Однако в
глубине души он знал, что дело совсем в другом: он боялся быть вышвырнутым за
дверь в первый же миг, а следовательно, и не получить нужной информации.
Всё-таки его профессия, будем самокритичны, не особенно и располагала к
душевному благородству…
Всё та же суровая и строгая фрау Эльза провела его знакомой дорогой
в лабораторию. Вот только на сей раз загадочные устройства выглядели холодными
и мёртвыми, они не извергали искры, не гудели и не потрескивали, даже канифолью
не пахло. Похоже было на перерыв в учёных занятиях.
Профессор выглядел точно так же, как и во время прошлого
визита — разве что сейчас на нём не было кожаного фартука. Он проворно выскочил
из задней комнаты, на ходу гремя:
— Это какая-то ошибка, фрау Эльза, я никому не назначал
на это время! Ну, ладно уж, заходите, раз пришли, рассказывайте, какое у вас
дело, господин Фихте… Что за чёрт!
«Узнал, — тоскливо и обречённо подумал Бестужев. —
Сейчас начнётся катавасия. Ну ладно, постараемся отступить с достоинством,
получив как можно меньше повреждений… Здоров всё же, чёрт, насядет врукопашную,
повозиться придётся…»
— Так-так-так, — не сулившим ничего хорошего тоном
произнёс профессор. — Помнится, любезный господин Фихте, во время нашего
первого знакомства вас звали совершенно иначе, да и были вы вроде бы
чистокровным англичанином…
Он упёр в бока могучие руки и откровенно разглядывал
Бестужева с непонятным выражением лица.
Экономка, она же домашний цербер, невозмутимо предложила:
— Послать за полицейским, герр профессор?
— А? Что? Да нет, зачем, — прогудел профессор,
обходя вокруг Бестужева, словно вокруг столба. — В наши прогрессивные и
бурные времена, фрау Эльза, нет ничего удивительного в том, что у людей бывает
по несколько имен, а то и подданств… Дело, можно даже сказать, житейское…
Ступайте, ступайте. Я с этим разберусь.
Экономка с большой неохотой удалилась, предварительно бросив
на Бестужева убийственный взгляд, чудом его не превративший в ледяную статую.
— Ну-ну, — резюмировал профессор, закончив
осмотр. — Ничего не скажешь, грамотно. Сюртук, пенсне… Вылитый банковский
чиновничек… Вам бы ещё следовало надеть пасторский воротничок, получилось бы
убедительно. Не обращайте внимания на фрау Эльзу. Дражайшая дама имела
неосторожность в целях развеяния скуки прочесть парочку авантюрных романов из
моей библиотеки. Буквально на днях. И вбила себе в голову, что за мной будут
непременно охотиться коварные иностранные шпионы, чтобы завладеть моими
работами. Чушь, конечно. Подобные работы ведутся ещё в полудюжине европейских
держав, и в них нет ничего, способного заинтересовать шпионов… Ну, что вы
молчите, герр Глайд-Фихте?
Ободрённый его довольно мирным тоном, Бестужев сказал
осторожно, пожалуй что, даже смиренно:
— Профессор, я прекрасно понимаю, что вы имеете полное
право вышвырнуть меня за дверь…
— Да оставьте, — махнул рукой профессор. — Я
же не зверь, всё понимаю: у тайных агентов так принято… Проходите. Признаюсь
вам по совести: ещё вчера я был в столь дурном настроении, что самолично
спустил бы вас с лестницы. Исключительно развлечения ради, дабы разогнать
дурное настроение. Но сегодня опыты закончились удачно, ошибка в расчётах
отыскалась и была исправлена, результаты прекрасные, и потому я настроен крайне
благодушно. Везёт вам, одним словом… Вот только водки я сегодня предлагать не
буду. Не из недоброжелательства, а исключительно потому, что через полчаса сяду
описывать результаты эксперимента, нужно иметь ясную голову… Ну, как у вас
тайные деда? Удалось найти Штепанека?
— Пока ещё нет, — ответил Бестужев чистую
правду. — Появились… сложности. Профессор, я собственно, пришёл к вам за
консультацией. Быть может, вы будете столь любезны…
— Я вам, уже, кажется, говорил, что крайне скептически
смотрю на возможность военного применения телеспектроскопа…
— Речь как раз пойдёт о применении вполне
мирном, — сказал Бестужев. — Вот об этом вы как раз говорили
достаточно подробно. Вы упомянули, что предлагали Штепанеку какое-то совершенно
другое применение аппарата… Не шла ли речь о кинематографе?
— Поразительно! — прогремел профессор. — Вы
перестали интересоваться войной и занялись мирным кинематографом?
— Так обернулось…
— Рад за вас. Дело вполне реальное… и касается именно
кинематографа.
— Если это секрет…
— Да что вы, какие могут быть секреты, когда речь идёт
об отвлечённой идее без инженерных решений?
— Не будете ли вы в таком случае столь любезны…
— Садитесь, — сказал профессор. Сам он расхаживал
по комнате размеренно, не спеша, заложив руки за спину. Должно быть, именно так
он читал лекции. — Идея у меня родилась достаточно простая: использовать
аппарат Штепанека для создания… названия я так и не подобрал. Назовём это в
рабочем порядке «кинематографом на дому». По аналогии с телефоном… ну, скажем,
синемафон. Вот здесь, допустим, — он широким жестом обвёл комнатку, —
установлен передающий аппарат, с которым по всей Вене соединены проводами
десятки, сотни принимающих. В точности так, как это обстоит с телефоном:
станция и многочисленные аппараты. Отсюда мы передаём по проводам заснятые на
киноплёнку фильмы… и не только фильмы. Если установить передающий аппарат в театре,
в мюзик-холле, в опере, можно передавать зрителям спектакль, представление…
Чёрт побери, да можно, в конце концов, передавать и лекции по самым разным
областям знания, да что угодно! Представляете?
