— Какая встреча, я глазам своим не верю! —
воскликнул молодой человек беззаботнейшим тоном. — Инспектор! Господин де
Шамфор! Чем обязан? Не хотите ли снова поделиться вашими странными
фантазиями? — последние слова он произнёс с иронией. — Уж не я ли
продал заезжему богатому турку Дворец Правосудия, убедив экзотического
толстосума, будто здание городские власти выставляют с торгов, чтобы покрыть
дефицит бюджета?
Ксавье, держась естественно, пропустив насмешку мимо ушей,
повернулся к Бестужеву:
— О Дворце Правосудия я ничего не слышал, но этот
господин ухитрился дважды продать Башню Эйфеля, которую городские власти в
конце концов якобы собрались разобрать на металлический лом…
— Инсинуации, де Шамфор! — весело воскликнул
хозяин квартиры. — Только моё врождённое добродушие мешает мне подать на
вас в суд и обвинить в клевете! Или у вас есть письменные заявления
потерпевших?
— Вы прекрасно знаете, что нет, — ответил Ксавье
холодно. — Ваша удача, что они не захотели выставлять себя на посмешище и
предпочли махнуть рукой на убытки… Хотя дело тут не в удаче, а в вашей,
вынужден признать, нешуточной ловкости и знании человеческой природы…
— Спасибо за комплимент. Итак, с чем вы пришли на сей
раз?
Как и было уговорено, Бестужев выступил вперёд:
— Я имею честь говорить с виконтом д'Энсонвиллем?
— Разумеется, месье! — жизнерадостно воскликнул
молодой человек. — Даже инспектор, исполненный подозрительности ко всему
свету, не станет отрицать, что это имя я ношу по закону… Чем могу служить?
Бестужев поклонился:
— Я — де Бестужефф, дворянин из России, майор Его
Императорского Величества. Хотел бы поговорить с вами по крайне
конфиденциальному делу…
— О, прошу вас! — молодой человек отступил. —
Входите, инспектор, входите, я не питаю к вам зла, вы славный малый, хотя и
склонны порой давать волю странным фантазиям… Входите, я сгораю от любопытства.
Столь важный гость заинтересовался моей скромной персоной…
Бестужев вошёл первым. Обширная прихожая обставлена с
несомненным вкусом, справа от входа помещаются четыре закрытых и перевязанных
для удобства носильщиков ремнями изящных чемодана из натуральной кожи, с
металлическими уголками и сверкающими никелированными замками. Здесь же —
несколько картонных футляров, ещё какой-то багаж. Всё выглядит так, словно
хозяин то ли собрался съезжать с квартиры, то ли совсем недавно принял гостя,
принадлежащего к тем же слоям общества, что и хозяин. С Гравашолем эти вещи
решительно не сочетались — тот попроще да и путешествует налегке…
Ксавье тоже заметил нагромождение багажа:
— Собрались путешествовать, виконт?
— Да, я уезжаю через два часа, — кивнул
хозяин. — Надеюсь, мне не намерены препятствовать доблестные силы порядка
в вашем лице?
Он улыбался, вполне безмятежно, но в глазах, кроме
любопытства, читалась ещё и настороженность, свойственная мошеннику такого
полёта. Некая неправильность привиделась Бестужеву в безукоризненной одежде
хозяина… но он тут же забыл обо всём на свете, увидев в дальнем углу прихожей…
Ошибиться он не мог — прекрасно помнил эти два ящика,
довольно большой кубический и гораздо меньше, продолговатый, оба оклеены
выцветшей клетчатой клеенкой и снабжены самодельными, но очень удобными ручками
для переноски и железными защёлками. Он пару раз помогал переносить их, и в
экипаж, и в квартиру. Ящики, в которых Штепанек держал телеспектроскоп, он же
дальногляд…
Все задумки, с которыми он сюда пришёл, моментально стали
ненужными перед лицом такого сюрприза — и Бестужев был этому только рад.
— Здесь есть кто-нибудь, кроме нас? — спросил он
деловито.
— Никого, месье де Бестужефф… я правильно запомнил?
Только что здесь была одна особа, но она уже ушла…
— Это просто великолепно… — произнёс Бестужев
светским тоном. — Позвольте, я изложу суть моего дела…
И безмятежно улыбаясь, резким, коротким движением ударил
молодого человека носком штиблета под колено, когда тот, охнув непроизвольно, стал
падать, добавил тычок в горло, а в завершение, не сжав кулаки, а просто согнув
пальцы обеих рук, нанёс хозяину два удара в уши. Тот скорчился на полу,
постанывая сквозь зубы.
Бестужев, не тратя времени, выхватил браунинг. Какое-то
время у него имелость: хозяин не скоро ещё придёт в себя настолько, чтобы
оказывать сопротивление или спасаться бегством. Ни малейших угрызений совести
он не испытывал: во-первых, это был никакой не политик, во-вторых, Бестужев
сейчас пребывал в Европе, а значит, вполне мог воспользоваться теми методами
обхождения, которые в большом ходу у здешней полиции — как он убедился
собственными глазами на проводимых Ламорисьером допросах.
Он присмотрелся: готов молодчик, охает, шипит, жалобно
постанывает. Вот что делает общение с приставом Мигулей, многим полезным вещам
научишься, пристав был бы польщен, узнай он, что его незатейливые
провинциальные методы общения с клиентурой сослужили неплохую службу в
блистательном Париже…
— Вы с ума сошли? — недоумённо воскликнул Ксавье.
— Ничуть, — ответил Бестужев, стоя с пистолетом
наготове и настороженно прислушиваясь. Кивнул в сторону ящиков: — Инспектор,
вот это мы и ищем, это аппарат…
К чести Ксавье, он не раздумывал ни секунды — изменившись в
лице, выхватил пистолет. И оба бросились к выходившим в прихожую внутренним
дверям.
Обширная гостиная, обустроенная на манер студии: мольберт с
девственно-чистым холстом, набор нетронутых красок и кистей на изящном столике
рядом, высокое, во всю стену, окно выходит на живописные поля Монмартра со
стоящими там и сям ветряными мельницами… Небольшая спальня с разобранной
постелью, пребывающей в совершеннейшем беспорядке, откупоренная бутылка
шампанского в ведерке с подтаявшим льдом, два бокала… Небольшой кабинет,
кухонька, ванная с огромным нагревательным баком… Никого.
Беглый осмотр не отнял и минуты. Когда они, пряча оружие,
вернулись в прихожую, господин виконт уже немного, выражаясь мужицким
просторечием, оклемался, он уже не лежал скрюченным, а сидел на ковре,
покачиваясь, не отнимая рук от ушей, всё ещё тихонько шипя сквозь зубы. Вид у
него был уже не особенно и светский, а вся уверенность в себе определённо
испарилась.
Жестом показав Ксавье, чтобы не спускал глаз с хозяина,
Бестужев подошёл к ящикам, присел около них на корточки. Не стоило, конечно,
рисковать — но слишком уж фантастическое стечение обстоятельств потребовалось
бы, чтобы Гравашоль предугадал и этот ход — что Бестужев решит установить
доверительные, не вполне и служебные отношения с Ксавье, что Ксавье расскажет
ему про Рокамболя, что они решат навестить господина виконта этак вот запросто,
частным образом… Ящики выглядят в точности так, как в Вене, как ни осматривай,
от защёлок не тянутся подозрительные проводочки-ниточки, ничего подобного не
видно, неоткуда там взяться бомбе…
