– Собеседник интересный. – Сыщик кивнул на ошарашенного сторожа.
Сыщик умышленно вел разговор при свидетеле. Конечно, не дай бог, но если придется, сторож сообщит воровским королям, что предложение Мефодию было сделано. Он не знал, что в кармане его страшного гостя лежит магнитофон, клял себя, что поддался любопытству, остался в сторожке, а не убрался к чертовой матери.
– Ну, господин полковник, я догадывался, что и среди ментов встречаются мужики не промах, но чтобы такие головастики… – Он запнулся, махнул рукой. – А ну, уматывайте, тут мой дом, нечего рассиживаться!
– Нас уже нет, хозяин. – Стас распахнул дверь, пропустил Гурова, вышел следом.
Когда они дошли до своего крыльца, Станислав собрал в ладони первого чистого снежка, вытер лицо, вздохнул, словно скинул с плеч непомерный груз.
– Знаешь, Лева, я был уверен, что все про тебя знаю. Ты говорил, как Качалов или Левитан – море достоинства.
– Молодец, если учесть, что ты не слышал ни того ни другого, комплимент сложил просто классный. – Гуров смахнул снег со ступенек крыльца, сел. – Я говорил, как человек, который пупком ощущает ствол пистолета. Не делай из меня героя, я в меру трусливый парень. Но когда буравят стволом, умею собраться.
Рано утром Станислав натянул тренировочные штаны и, оскальзываясь на раскисшей дороге, двинулся трусцой в сторону центра. «Наружку» он не заметил, хотя не сомневался, что наблюдают за ним внимательно. Бандит, живущий в городе, не станет мокнуть на промозглом ветру, а зайдет в любой дом, попросит у хозяйки кружку чая, сядет у окна, и все ему станут улыбаться, а он от щедрости угостит ребенка конфетой – ну отец родной, если последний сбежал или его по недоразумению пристрелили.
Мокрый от пота и висевшей в воздухе влаги, Стас через час вернулся, долго хватал воздух губами, наконец проговорил:
– Весь город заклеен портретами аж двух кандидатов в мэры. Во парни удивились: напечатали портреты давно, но братва клеить «не советовала». Вдруг ночью пришла команда – «порекомендовали» быстренько залепить портреты Николая. Теперь весь город судачит, живой он либо нет.
– Прими душ, иди завтракать, – велел Гуров. – Будем планы планировать, кроссворды составлять, думу думать. И вообще заниматься ерундой, оперативникам совершенно чуждой.
Тут же зазвонил телефон.
– Москва, Лев Иванович, хватай трубку.
– Доброе утро, Петр. Как спалось? Как в Москве погода? – спокойно заговорил Гуров. – У нас все нормально, только грязно.
– Здравствуй, Лева, судя по голосу, ты с тоски не злоупотребляешь, с утра бодренький, – ответил Орлов. – У нас дождит, в Думе решают: раз денег все равно не хватает, может, их вообще отменить к чертовой матери. Я уже подзабыл, как там у основоположников сказано. При коммунизме деньги останутся или каждый берет по потребности, кто сколько унесет?
– Вам бы все шутить, Петр Николаевич. Генералы любой власти нужны и всегда сыты. Мы вчера с приятелями ужинали, затем телевизор смотрели, классную киношку. У людей сильные впечатления. Затем долго говорили за жизнь, решили, что худой мир лучше доброй ссоры.
– Помоги вам господи, – ответил Орлов и вздохнул с облегчением. – Как там проверка, Станислав много дерьма нарыл?
– Хватает, дерьмо не золото, оно поверху плавает. В общем, у нас все в норме, скоро не ждите, привет супруге и позвони Марии и домой Стасу, скажи, не загораем, но и с голоду не пухнем. Будь здоров. – Гуров положил трубку. – Ну, коллеги, давайте кофейку выпьем и решим, как жить дальше.
Стас показал на потолок и пошутил:
– Погода роскошная, пройдемся по саду.
– Не успеем, – возразил Гуров. – Но сначала кофе.
– Темный ты человек, Лев Иванович, – сказал Станислав. – Когда в каждой избушке лампочка Ильича светит, ты все одно в прогрессе человеческой мысли сомневаешься.
– Кофе налит давно, господа полковники, – заявил майор Шаров. – Вы от начальства далеко, а мне на службу надо.
После завтрака оделись, вышли в сад.
– Семен, ты отправляешься в контору, передаешь генералу поклон, говоришь, мол, полковник Гуров простыл, ему горчичники ставят или любую другую глупость. Составь список группировки покойного Кастро, узнай, кто из них сейчас в городе. Интересующие нас голуби улететь не могут, им не велят.
– Считаешь, что из кастровских, а не из своих выбрал парней наш дружбан? – спросил Стас.
– Сколько тебя учу, Стас, не задавай вопросов, когда знаешь ответ, – нахмурился Гуров. – Семен, в списке пометь братков приближенных, авторитетных, они нас не интересуют. Вычеркни очкариков, хромых, пьющих сильно.
– Тогда никого и не останется, – заметил майор.
– Останется, – убежденно изрек Гуров. – На них следует сделать установки. Тебе самому нельзя, и людей нужных у тебя нет, список к вечеру отдашь мне. Человек слаб, а люди хорошие деньги получили. Несмотря на водку и природную дурь, машины никто из них не купит, а новый телевизор или пальто жене либо детишкам очень даже может. Один адрес дай Станиславу, лезть и разговаривать он не может, а просто пройдет мимо, так, без всякого риска. У Стаса глаз острый, чего-нибудь да сфотографирует… Стас, ты на базаре теперь человек, считай, свой, разрешаю распить бутылку с местной знатью. Ни одного вопроса. Костери меня: мол, возвращаться не хочу, личными делами занят, а тебе в Москву надо. Может, кто чего и сболтнет ненароком.
– Спросят: мол, Акула с девахой у вас вчера обедали? Мне что отвечать – такого, мол, не было?
Гуров смотрел на друга, не удостаивая ответом. Стас поежился, буркнул:
– Ну, извини. – Затем рассмеялся и добавил: – Скажу, мой начальник Николая Тишина в школу милиции приглашал. Чем разговор закончился, я не знаю, а любопытные могут спросить у самого Акулы. Пойдет?
Гуров улыбнулся, показал большой палец.
– Я забираю машину, буду у друга. – Сыщик продиктовал номер телефона. – Если что, звоните. – Он помолчал, решая, говорить или не стоит. Нехотя начал: – Видите ли, коллеги, если вдуматься, то нас должны отстрелить. Мы некоторым продажным господам из ФСБ очень даже опасны. Я полагаю, дня два им потребуется для решения… хм, бытовых вопросов. Бюрократия, согласования, действия их противозаконны, руководству неизвестны и… Хотя одна сука и в руководстве возможна. Но и она тоже повязана. Он, допустим, зам, так есть еще два зама, не разгуляешься. В ментовке друг на друга стучат, а уж в ведомстве незабвенного Феликса Эдмундовича доносительство на любой вздох сотоварища издревле считалось святейшей обязанностью, делом чести, доблести и геройства настоящего чекиста. Одних давным-давно сами расстреляли, иные самостоятельно застрелились, старики мемуары накропали и вымерли, а дух остался. Так что жизнь у них – не позавидуешь. Много там отличных профессионалов, но они в основном в первом главке, а на земле операми работает та еще публика. Но возможность появления в городе стрелка или двух вполне вероятна. Так-то, други.
