– Заткнись. Мир Петрухе, он сейчас в раю, слава богу, его не сгребли, в подвал не затащили, легко умер.
– Я из своих «легких» покойников могу себе дорогу в ад вымостить. Куда едем?
– Тебя домой подброшу, сам к Мефодию подамся. Тяжелый разговор предстоит. Нам письмо Иуды и горячие стволы необходимы, – ответил Гуров.
– А убийцы? – спросил Станислав.
– Этих покойный мальчонка фактически назвал. Завтра поутру подашься на базар, уточнишь, – сказал Гуров. – С Мефодием, ясное дело, они уже переговорили… Может, звонили, понятно, что у них в местной спецслужбе верный человек имеется.
– И нас заказали, а ты в топку лезешь. – Станислав длинно выматерился. – Я тебя не пущу.
– Правильно, ты меня, Стас, не пущай. Молодая девка в такое время должна у материного подола сидеть, а не по бандитскому городу шастать. Но ты за меня не переживай. Мефодий хитер и осторожен, он на такую мокруху не пойдет. Я ему исход дела толково объяснил, главное, чистую правду сказал. А матерый зверь такую правду очень тонко чувствует. Он нам до крайности мешать будет и гадить, но край не перешагнет, повязан. У него на руках Никола, Настя да Варвара. Был бы Мефодий один, я бы за наши жизни рубля не дал. Сейчас расклад иной.
Он притормозил машину у ворот усадьбы Бунича. Стас вышел, дверцу не закрывал, хотел что-то сказать. Гуров ему подмигнул:
– Нет, дружище, со мной ехать не надо, – перегнулся через сиденье, захлопнул дверцу и уехал.
Не веря в бога, Стас непроизвольно перекрестился.
Вскоре сыщик остановился уже у ворот в садик Николая Тишина, где его встретили два ладных парня с автоматами.
– Здравствуйте! – Один шутливо козырнул. – Что так поздно, может, хозяева легли?
– Тебе поговорить не с кем? – Гуров засигналил. – Открывай, неси службу, береги здоровье.
– Отчаянный вы мужик! – Парень открыл ворота, и сыщик въехал на просторный двор.
У крыльца стояла машина Мефодия, в которой сидели парни с автоматами, что Гурову не понравилось, но он хлопнул ладонью по капоту, взбежал по ступенькам, позвонить не успел, как дверь открылась. На пороге его встречала Варвара, смотрела в глаза, преграждала путь.
– Добрый вечер, Варвара Никитична. – Сыщик поклонился.
– Может, в столице и вечер, в нашей деревне ночь уже. Коль приехал, проходи. – Варвара уступила дорогу, лязгнула тяжелым засовом.
Молодые хозяева и Мефодий чаевничали.
– Добрый вечер, приятного аппетита. – Гуров без приглашения снял куртку, положил на табуретку, сел к столу. – Варвара Никитична, будьте ласковы, налейте мне покрепче. – Достал портсигар, вынул таблетку тонизирующего американского снадобья, названия которого не хотел запоминать, положил под язык.
– Добрый вечер, – запоздало и чуть слышно прошептала Настя, поднялась из-за стола, поклонилась и ушла к себе.
Мефодий смотрел на незваного гостя с прищуром, Николай вертел в стакане ложкой и взгляда не поднимал.
– Совет в Филях, как я понимаю, – усмехнулся сыщик, принял от Варвары стакан с чаем, благодарно кивнул. – Мефодий Сильверстович, вам как старшему первое слово.
– А нам говорить нечего, – сухо ответил Мефодий.
– Если подумавши? – Гуров достал сигареты, закуривать не стал. – У вас сегодня гонец от властей был, слова разные говорил, и, что самое интересное, он и слова правды не сказал.
– Шибко умный ты, мент. Такие долго не живут. – Мефодий закашлялся, вытер уголки глаз.
– Да всякое бывает, – ответил Гуров. – Вы, к примеру, седьмой десяток разменяли, а дураком не назовешь. Ну, хватит воду в ступе толочь, у нас с вами уговор был.
– Уговора никакого не было, – ответил Мефодий и перешел на «вы». – Вы, господин мент, сделали предложение, я ответа не дал, сказал, мол, подумаю.
– Лев Иванович, вы бы быстренько вещички собрали да в аэропорт. Я вам и машину, и сопровождение дам, – вмешался в разговор Николай.
– Эхма, снова здорово, – вздохнул Гуров. – Варвара Никитична, можно мне сигаретку в доме выкурить?
Варвара гремела посудой на кухне, все слышала, сердито ответила:
– Здоровье ваше – решайте.
– Спасибо. – Сыщик закурил, начал разговор с Николаем, словно Мефодия за столом и не было. – Значит, ты, Николай, имеешь на руках убийц, горячие стволы, писульку братца и полагаешь, этого достаточно. Я тебе скажу, что уже объяснял твоему крестному. Козыри сильны, если ты их на стол можешь выложить. А если они за пазухой лежат, так ненужные бумажки, и только. А козырнуть тебе сегодня никто не позволит. Сегодня, – сыщик глянул на часы, – уже вчера о твоих козырях узнали люди, которым со своим барахлом стоишь поперек горла. Я тебя обидеть не хочу, но для этих людей ты не Акула и не человек вовсе, а грязь на сапогах. Тут виновных нет, так в России повелось. Царь высоко, дьяк все и решает. Тебе не то что до Белого дома или до Кремля не добраться, тебе дальше Домодедова долететь не дадут. И ничего ты с этим поделать не можешь. И никто другой не смог бы, вот так-то, парень.
– А вы, Лев Иванович? – спросил глухим голосом Николай.
– И я в одиночку точно так же, – ответил сыщик. – Ну, за счет опыта и профессиональных знаний я, может быть, чуток дальше пробрался бы. А возможно, и нет. Но я не просто опытный сыскарь, полковник-важняк, за мной аппарат. Он не одной силы с чиновничьей ратью, но и не мелкий зверь, которого захотел и пристрелил. Нет, я сам по себе пустяк, которому девять граммов вполне достаточно. Ты в шахматы играешь?
– По ящику видел, – хмыкнул Николай.
– Но ты помнишь, сколько на доске фигур? Одни черные, другие белые. Они друг другу противостоят и между собой повязаны. Никчемную пешку с доски просто так снять не вправе. Случается, из-за такой пешки король корону теряет. Я на доске стою, практически всех слабей, от всех завишу. Фигуры моего цвета на меня и плюнуть ленятся. Однако без меня можно корону проиграть, можно мной пожертвовать и заветную корону выиграть.
– Падла, совсем мозги запудрил, – сказал Мефодий.
– Верно. А ты, Мефодий, коли правил не знаешь, играть не садись, – проговорил сыщик. – Ты себя шибко умным считаешь? Тогда зачем писулю из Москвы получил и не выбросил, а спрятал? Зачем мальчишку послушал, его сопливые замыслы своим молчанием поддержал? Ты зачем парня в чужую игру пустил? Ты свою голову суй, куда желаешь, хоть под каток, что асфальт уминает. Ты его в Москву отпустил, его голову невесть куда сунул, да и сам с Николаем в мертвой связке оказался. Ты, старый дурень, полагаешь, что оперок, который к тебе сегодня прибегал, чего решает? Да сегодня и тот вроде бы козырный, что вам тогда письмишко приволок, плевка не стоит. Ты плакат видел? «Не разрешайте детям играть с огнем». Ты закон нарушил.
– Напугал! До смерти напугал! Варвара, дай бутылку и зажевать поставь! – повысил голос Мефодий.
