Сев в машину, Крячко нажал на кнопку воспроизведения аудиозаписи. Диктофон зазвучал несколько искаженным акустическими аберрациями испуганным голосом Суконцевой:
– Алло! Веня, говорить можешь? Слушай! Горю ясным пламенем! Да подожди ты, туды твою!.. Какая на хрен пустая паника? Ко мне только что опять приходил тот опер из главка, Станислав Крячко. Ну, который такой здоровенный, в кожанке… Да! Так вот, Веня, они уже и до тебя докопались. Короче, помнишь, в январе мы были в кабаке «Токката»? Ну, когда два дебила к нам начали липнуть?.. Вот! Какой-то, блин, официант опознал меня по фото, да, похоже, и тебя – опер мне твою фотографию показывал… Чего-чего?!! Что, обделался уже заранее? Да, сказала я ему, что вижу тебя впервые. Но хуже-то другое. Старые грымзы с нашего двора трепанули этому оперу, что двадцать седьмого к своему дому я подъехала не с Андреем, а с другим мужиком. Еще не хватало, чтобы и они тебя опознали по снимку. Тогда – уж точно, трындец полнейший!.. В общем, Веня, хватит ныть и скулить, ты лучше думай, как выкрутиться из такой ситуации, но я одна на нары не пойду! Запомни это. И не вздумай подослать ко мне своего Чупу. Понял? Не дай бог заподозрю, что ты собираешься меня убрать, – кранты вам всем!.. А что Вахтанг? Он за свое пусть отдувается. Мы с ним в разводе, люди чужие. Да и с тобой тоже. Что-о-о?!! Это ты прокурору будешь рассказывать, непорочный наш! Короче, я все сказала. Сидите там и думайте, как жить и с кем дружить. Пока, «незапятнанный»!
Нажав на кнопку «Стоп», Стас сбросил аудиозапись с диктофона по блютузу на диктофон своего телефона и вышел из «мерина». Походив вдоль стены ограждения, он обратил внимание на большое старое дерево с небольшим дуплом на высоте поднятой руки. Правда, подле него вились крупные полосатые осы. Оглядевшись, Крячко ловко отправил приемник в дупло и, отмахиваясь от набросившихся на него разозленных насекомых, поспешил к своей машине. Садясь в кабину, он ощутил, как в его шею словно вогнали раскаленную иглу. Яростно хлопнув по этому месту рукой и с хрустом смяв пальцами полосатую злыдню, посмевшую его ужалить, он поспешил дать газу и отправиться в сторону улицы Сомова, где ему предстояло до самого позднего вечера выслеживать педофила Крыкела.
…Улица Сомова, судя по архитектуре построек, в не очень далекие времена была частью то ли большого села, то ли малого городишки. Купеческие особняки здесь чередовались с высотками. А немалая ее часть была образована многоэтажными «спальниками», сколь однообразными по архитектуре, столь же претенциозными по части «эксклюзивности» и «уникальности». Припомнив, что ему нужен дом сорок четыре, Стас без труда нашел нужную высотку и, вычислив, в каком подъезде может быть квартира семьдесят девять, выбрал наиболее выгодную позицию для наблюдения. Окинув взглядом припаркованные у дома ряды легковушек, он быстро выявил в этом многоцветном разнообразии белый «Опель» с госномером, содержащим тройку и две восьмерки.
Включив музыку, Крячко меланхолично наблюдал за пешеходами, шествующими по тротуарам, за автотранспортом, бегущим по улице. К тому же и у самого дома шла бесконечная «рокировка» машин. Время от времени кто-то, запустив двигатель, куда-то отправлялся по своим делам, а немного погодя на его место заезжал кто-то другой… Такие моменты, когда спешить куда-либо не было необходимости, да еще и представлялась возможность со стороны посозерцать копошение людского муравейника, Станислава настраивали на философский лад. Наблюдая за тем или иным из прохожих, он пытался логически вычислить, кто он по профессии, какова его семья, скряга он или транжира, добрый альтруист или угрюмый мизантроп, жизнерадостный весельчак или слезливый меланхолик…
Сколько прошло с того момента, как он прибыл на улицу Сомова, Крячко не уточнял. Просто с какого-то момента небо стало темно-синим, на нем замерцали вечерние звезды, по улице разлилась синька вечерних сумерек, пешеходов убавилось, да и транспорта. К его досаде, Крыкел так и не появился, так никуда и не надумал поехать по своим извращенческим делам. Посмотрев на часы, Стас решил подождать еще хотя бы полчаса, чтобы потом махнуть к Елене Зиминской.
Медленно тянулись минуты. Вот уже стемнело по-настоящему, а пространство перед домом и улицу залил резкий свет фонарей. Неожиданно Крячко увидел, как к подъезду дома, за которым он вел наблюдение, мигая оранжевыми маячками, подлетел белый фургончик «Скорой». Крячко сразу же внутренне почувствовал, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Причем касающееся проводимого им расследования. Он вышел из машины и поспешил к подъезду. Вскоре санитары, сгибаясь под тяжестью носилок, вынесли какого-то крупного мужика, в котором Стас сразу же узнал… Валентина Крыкела.
Судя по тому, что вынесли его головой вперед, он был жив. Но что же такое приключилось с этим, мягко говоря, неправедным типом? Все прояснилось, когда пару минут спустя к этому же подъезду подлетела машина ППС, и вышедшие из нее двое крупных сержантов в «брониках» с болтающимися на плече автоматами побежали куда-то наверх. Вскоре они вывели мужчину лет тридцати пяти с руками, закованными в наручники. Следом, плача и причитая, спешила молодая женщина, которая уверяла, что ее муж – хороший человек и убивать никого не собирался.
Достав из кармана удостоверение, Стас шагнул к пэпээс и лаконично представился:
– Полковник Крячко, главное управление угрозыска. Что здесь произошло?
Те недоуменно переглянулись, но хамить старшему по званию, да к тому же представителю чрезвычайно серьезного ведомства, не решились. Не выпуская из рук задержанного, сержанты сообщили, что их вызвал старший по подъезду в связи с происшедшим здесь инцидентом. Как явствовало из звонка старшего, жилец квартиры семьдесят один на почве неприязненных личных отношений нанес тяжелую травму жильцу квартиры семьдесят девять. И вот на основании этого им было дано распоряжение доставить виновного в отделение полиции для составления соответствующего протокола.
– Нам приказали – мы выполняем… – пожал плечами один из сержантов.
– А вот его спросить, в чем причина такого поступка, было трудно? – строго нахмурился Станислав.
– Ну… Он говорит, что вроде бы что-то там из-за ребенка вышел конфликт… – скисая на глазах, промямлил второй сержант.
– Разрешите мне сказать! – видимо, догадавшись, что этот незнакомец имеет серьезные властные полномочия и к тому же к задержанному настроен положительно, к Крячко решительно подошла женщина. – Мой муж ни в чем не виноват. Он заступился за нашу Анечку, к которой приставал этот поганый боров. Он уже давно ее преследует. Мы боимся ребенка даже на минуту оставить без присмотра. А тут котенок из квартиры убежал, Анечка побежала за ним. Нет ее и нет, нет ее и нет… Володя пошел посмотреть, в чем дело, а этот ублюдок поймал котенка и уговаривает Анечку пойти к нему «в гости». А то, мол, котенка не отдам. Ну, они и сцепились. Этот-то скот – вон какой верзила, попробуй справься с ним! Но Володя не отступил – за ребенка-то и жизнь отдашь, не пожалеешь. Дал этой твари в морду, а тот оступился, и кувырком по лестнице вниз…
– Ты это… Ври, да не завирайся! – послышался голос, и из подъезда вышел приземистый, толстый, широколицый, типичный «обчественник» лет шестидесяти пяти. – Ничего он не приставал, Валек-то! Поймал он этого вашего котенка и стал отдавать девчонке, а тут этот выскочил… Защитник, понимаешь…
