На происки все тех же конкурентов это решительно не походило
– соперники были как-никак людьми серьезными, что и демонстрировали порой.
Стоявший же перед ним эксцентричный субъект, кажется, держал оружие впервые в
жизни, он обхватил четырьмя пальцами скобу, не положив ни единого на спусковой
крючок, так что опасаться выстрела не приходилось нисколечко. Когда Бестужев
это понял, не испытал ничего, кроме сильнейшего раздражения: словно в тот
момент, когда он готовил своих людей к атаке на японцев, рядом с ним неведомо
откуда объявился чистенький гимназист первого класса и принялся расспрашивать,
как господин офицер относится к полководческому искусству персонажей древней
греческой истории…
Он подумал мельком, едва ли не со скукой, что «Веблей» –
удивительно некрасивое оружие. «Бульдоги» всевозможных марок у британцев весьма
даже изящны, а вот «Веблей» уродец какой-то, прости господи…
– Молодой человек, – иронически усмехнулся
Бестужев. – Вам никто не говорил, простите великодушно, что у вас скверные
манеры? Врываться в каюту к незнакомому человеку, угрожать револьвером, да
вдобавок не соизволить дать объяснения…
– Вы сами все прекрасно понимаете, прохвост!
При этом он, в точности как это пишут авторы бульварных
романов, пытался испепелить Бестужева ненавидящим взглядом – да, господа
литераторы правы, подчас именно так в жизни и выглядит, удивительно точное
определение…
Бестужев пожал плечами:
– Я вас решительно не понимаю.
– Бросьте!
– Честное слово.
– И вы еще говорите о чести? – сардонически
расхохотался юнец.
– Хотите правду? – спокойно сказал Бестужев. –
Боже упаси, я не намерен оскорблять вас подозрением, будто вы сбежали из
сумасшедшего дома. Я не врач и не беру на себя ответственность ставить
диагнозы… Но, простите, у меня создалось впечатление, что вы сбежали прямиком
из бульварного романа – ваш вид, ухватки, поведение… Будь это в романе,
казалось бы, что я коварный злодей, обольстивший вашу юную сестру… но в жизни я
не знаю за собой таких поступков.
Молодой человек теперь выглядел определенно растерянным –
похоже, сцена, заранее им обрисованная в воображении, на деле оказалась
непохожей на все, рисовавшееся в мыслях. Возможно, он искренне полагал, что
Бестужев будет себя вести как-то иначе. Ну да, оказавшись в такой ситуации,
мелодраматические злодеи, как правило, с изменившимся лицом отшатываются к
стене, и их черты искажает гримаса злобной растерянности. Кажется, так.
– О да! – воскликнул молодой человек. – Вы, ничего
не скажешь, к самому обольщению не причастны… но вы ведь сообщник, и не
вздумайте отпираться! Сколько он вам пообещал за содействие? Немало, должно
быть?
Тьфу ты, черт! У Бестужева забрезжила некая догадка. Теперь
он понял, кого ему напоминает этот забавный юнец – Затворницу, конечно.
Угадывалось явное фамильное сходство.
Все встало на свои места. Бестужев искренне расхохотался –
до того нелепым и неуместным было обвинение. Молодой человек взирал на него
вовсе уж оторопело. Он даже грозно потряс в воздухе револьвером – по-прежнему
держа его так, что выстрела, даже случайного, можно было не опасаться.
– Так-так-так, – сказал Бестужев. – Подозреваю,
столь необычным образом я только что познакомился с одним из представителей
славного рода Кавердейлов?
Молодой человек выпрямился, словно аршин проглотил:
– Рональд Кавердейл, если вам угодно! Я отправился следом,
чтобы… чтобы… Мне совершенно ясно, что тут и речи быть не может о высоких и
подлинных чувствах! Вы парочка мошенников, сударь, да-да! Джингль, вот кто ваш
дружок! Проходимец Джингль! А вы, надо полагать, Джоб Троттер… Думаю,
литература не входит в число ваших интересов, так что позвольте пояснить мои
слова.
– Не нужно, – сказал Бестужев, усмехаясь. – Я
прекрасно понял, о чем идет речь, мне тоже доводилось читать великолепный роман
вашего гениального земляка… Я даже готов согласиться, что ваше сравнение крайне
остроумно… в той его части, что касается некоего господина в блестящем мундире.
Однако на мой счет вы решительно ошибаетесь…
Проговаривая все это с самым спокойным видом, он ухитрился
непринужденно переместиться парой шагов ближе к юнцу – и, ринувшись вперед,
резким движением обеих рук выбил револьвер у незадачливого налетчика.
Безболезненными такие действия не бывают – и молодой человек согнулся, охая
прямо-таки по-детски.
Отступив на безопасное расстояние, Бестужев выдвинул
барабан. Револьвер оказался заряжен по всем правилам. Покачав головой, Бестужев
спрятал его к себе в карман и сказал наставительно:
– Будь я вашим папенькой, я бы вас выпорол, вот что… Это не
игрушки, знаете ли…
Молодой человек выпрямился, все еще потирая ушибленную
кисть. На лице его уже читалась совершеннейшая безнадежность, он таращился даже
не со страхом – просто-напросто не представлял, как держаться и что сказать в
столь резко изменившихся обстоятельствах. Бестужев почувствовал к нему самую
искреннюю жалость.
– Послушайте, – сказал он. – Ну с чего вы взяли,
что я сообщник этого субъекта?
– Но он же сам мне сказал!
– То есть? – поднял бровь Бестужев.
– Я пытался поговорить с ним сегодня… Он меня форменным
образом высмеял и посоветовал держаться подальше, потому что его друг, то есть
вы, человек решительный и всегда вооружен… Я ведь видел, как вы дружески
беседовали с ним в курительной… Он недвусмысленно намекал, что вы способны
даже…
– Отправить вас за борт?
– Да, что-то в этом роде… Я же видел, как дружески вы с ним
держитесь…
– Возможно, я вас разочарую, – сказал Бестужев. –
Но я впервые увидел этого типа только на пароходе и не имею к нему никакого
отношения, а уж к его планам тем более. Вас примитивно обманули, юноша… Насколько
я понимаю, у вашего семейства нет никаких юридических оснований предпринять
против беглецов какие-либо законные меры?
– Вот в том-то и беда! – У молодого человека буквально
слезы на глаза наворачивались. – Ни малейших оснований… С точки зрения
закона он неуязвим… Вы, в самом деле, не его друг и сообщник?
– Никоим образом, – сказал Бестужев.
– Мне так хочется вам верить… Да, мы ничего не можем
предпринять, юристы нашего семейства так и заявили с сокрушенным видом… Но я
чувствую, что дело кончится совсем плохо. Этот мошенник может ее попросту
бросить там, за океаном, и скрыться с добычей…
– Вполне возможно, – задумчиво сказал Бестужев. –
Не столь уж невероятный поворот событий, бывает и так… Значит, семейство
отступилось, не видя законных способов… и только вы кинулись следом? На что же
вы надеялись, простите? Что сможете его усовестить? Напугать?
– Не знаю… – покаянно сознался юный милорд. – Я просто
обязан был что-то предпринять… Речь идет о моей родственнице…
