– Думаю, вам лучше поговорить с этим господином, сэр, и
самым внимательным образом выслушать его предложения… и уж совсем хорошо будет,
если вы их примете. Мы тут подождем на тот случай, если понадобимся…
Он посторонился, пропуская Бестужева. Бестужев, не теряя
времени, вошел, совсем уж невежливо потеснив хозяина каюты внутрь, аккуратно
прикрыл за собой дверь, огляделся и уселся у стола, поставив саквояж рядом.
Адвокат стоял на том же месте, засунув большие пальцы в
карманы жилета, покачиваясь с пятки на носок, не отрывая глаз от Бестужева. Его
взгляд по-прежнему оставался не испуганным и не встревоженным – попросту
пытливым…
– Уж не переселиться ли вы ко мне собрались, часом? –
кивнул он на саквояж.
– Боже упаси, – сказал Бестужев. – Во-первых, меня
и моя каюта вполне устраивает, а во-вторых, простите за откровенность, вы –
последний человек, с кем я согласился бы обитать в одном помещении…
– Дело в моей личности или в моей профессии? –
невозмутимо осведомился Лоренс.
– Второе, – сказал Бестужев. – Терпеть не могу
крючкотворов…
– Дело вкуса, – усмехнулся адвокат уголком рта.
– Садитесь, – сказал Бестужев. – Разговор у нас
серьезный, а времени не так уж много… И не притворяйтесь невозмутимым. Вам
самому чертовски интересно, что происходит…
– Не спорю, – сказал адвокат, безмятежно усаживаясь
напротив. – Стаканчик виски?
– Нет, – сказал Бестужев. – И вам бы не советовал.
Разговор у нас серьезный, лучше его вести на трезвую голову… Давайте не будем
тянуть. Вы проиграли, господин Лоренс, самым серьезнейшим образом. Тогда, когда
приняли меня за авантюриста или чьего-то наемного агента.
– А оно все не так?
– В том-то и дело, – сказал Бестужев. – Вы видели
мой паспорт, помните? Он не фальшивый, и там обозначена моя подлинная
профессия. Я офицер тайной полиции Российской империи. Поскольку нельзя было
писать в документах, сами понимаете, именно это, меня и причислили к
Министерству юстиции… Вы, насколько я понял, давненько живете в Европе, а
значит, ориентируетесь в европейских делах. Сомневаюсь, чтобы вы не слышали о
нашем ведомстве…
– О да, – усмехнулся адвокат. – Кое-какое
представление успел составить. Сьибир, каторьга, кнуть… – старательно произнес
он по-русски. – О да… Благодарение богу, мы живем в демократическом
государстве, где ваши методы не в ходу…
– У меня нет желания устраивать с вами политические
дискуссии, – сказал Бестужев. – Думайте о нас, что вам угодно… Речь
пойдет о конкретных делах. Повторяю, вы серьезнейшим образом ошиблись, господин
Лоренс. Вы полагали, что в моем лице конкуренцию вам составляет некая частная
фирма наподобие той, что послала вас. Меж тем вы имеете дело с государством,
точнее, с двумя. Вдобавок государства эти из числа великих держав… в число
которых, как вам прекрасно известно, ваша страна не входит. Мы с вами находимся
на британской территории, где действуют британские законы, в коридоре пребывает
представитель британской полиции, с которой моя служба в данном вопросе
сотрудничает самым теснейшим образом.
– И чем же я вам насолил? – спросил Лоренс.
Он оставался невозмутим, но глаза стали невероятно колючими,
словно шилья.
– Не прикидывайтесь дурачком, – сказал Бестужев. –
Многое я в жизни повидал, но ни разу не встречал наивного адвоката… Вы нам
мешаете одним: тем, что встали поперек дороги. Не просто полицейским, не просто
тайным службам – государственным интересам двух великих держав. Простите за
высокопарность, но именно так и обстоит. Детали вам знать совершенно ни к чему.
Главное, что вы должны уяснить, – аппаратом Штепанека всерьез
заинтересовались две помянутые великие державы, которые по соображениям высокой
политики действуют в самом трогательном единении. Вы, помнится, сомневались,
что изобретение Штепанека способно привлечь государства – поскольку не имеет
никакого военного значения. Не имеет, абсолютно, полностью с вами согласен.
Однако есть и другие соображения, далекие от интересов военных ведомств, по
которым сразу две великих державы, действуя сообща, все же вмешались…
– И что это за соображения? – словно бы небрежно
спросил Лоренс.
Бестужев рассмеялся ему в лицо:
– Милейший, я вас не считаю идиотом, отчего же вы полагаете
таковым меня? Вы всерьез уверены, что я отвечу на вопрос, составляющий
государственную тайну?
Лоренс пожал плечами. В его якобы простодушной улыбке легко
читалось: «Ну, не проскочило, бывает…»
– Судя по тем суммам, которыми вы пытались меня прельстить,
фирма, которая вас наняла, отнюдь не принадлежит к бедным и убогим, –
продолжал Бестужев спокойно. – Однако вы, должно быть, согласитесь, что ни
одна частная фирма, как бы она ни была богата, не может соперничать с великими
державами, твердо решившими добиться своего… Согласитесь, я прав?
– Пожалуй, – кивнул Лоренс. – В ваших словах есть
резон. Категории, действительно, неравны…
– В особенности когда персона вроде вас полностью в наших
руках, – сказал Бестужев. – Здесь, как уже упоминалось, британская
территория. Субинспектор Скотленд-Ярда пребывает в двух шагах от нас, – он
небрежно кивнул в сторону двери. – Корабельный офицер прихватил с собой
двух дюжих матросов на случай… возможных инцидентов. Впрочем, я не новичок в
полицейской работе, видывал виды, и оружие у меня при себе. Хотя… Вы достаточно
умный человек, чтобы не оказывать вооруженного сопротивления, – ну куда вы
в случае чего денетесь с корабля? Мне достаточно позвать, чтобы они вошли и
отвели вас в уютную каюту, у которой есть один-единственный, с вашей точки
зрения, серьезный недостаток – она, изволите ли знать, запирается снаружи. Там
вы и останетесь. Надолго. Вы вместе с нами пуститесь в обратный путь в Европу…
Мы еще не решили, какая именно страна вами займется, Англия или Россия, но
результат для вас в обоих случаях печальный.
– По-моему, это произвол, – сказал Лоренс.
– Никакой это не произвол, – сказал Бестужев. –
Самый обыкновенный арест, произведенный на законных основаниях. Вы ведь не
обладаете дипломатическими привилегиями, верно? Откуда…
– Для ареста требуются соответствующие бумаги, – сказал
Лоренс. – Вполне возможно, вы в России и без этого обходитесь, но мы
сейчас, слава богу, не на вашей территории, а на британской – ну, а британские
законы на сей счет мне прекрасно известны.
– А морское право? – спросил Бестужев. – Капитан
корабля вправе подвергнуть аресту любого пассажира при наличии достаточно
веских оснований.
– И где же таковые?
– Имеются.
– Пустые слова, – сказал Лоренс с несомненной
уверенностью. – Хорошо, я согласен с некоторыми вашими формулировками. В
определенном смысле я действительно перешел дорогу тем самым государственным
интересам двух великих держав, о которых вы вещали с таким пиететом. Но, черт
побери, само по себе это не является преступлением. Я просто-напросто
намеревался совершить заурядную коммерческую сделку, приобрести некий патент у
его законного обладателя, ни в коей мере не нарушая законов. Я и представления
не имел, что моя деятельность противоречит государственным интересам каких бы
то ни было держав. В чем же мое преступление?
