– Этого напыщенного филистера… – саркастически усмехнулся
Штепанек, по-прежнему не поднимая глаз и похрустывая пальцами с самым
нервическим видом.
– И все же он, насколько мне известно, один из лучших
электротехников Германии, – безмятежно сказал Бестужев. – Может, и не
разберется. А может… Вам, простите за цинизм, до всего этого не будет никакого
дела, вы в лучшем случае будете сидеть во французской каторжной тюрьме, с
ужасом представляя, сколько еще осталось… – Он резко сменил тон: – Послушайте,
Штепанек, оставим эту бессмысленную дискуссию: я ничего не понимаю в
электротехнике, а ваша песенка спета. У меня был приказ доставить вас с вашим
изобретением в Россию. После… известных событий я получил новый: либо получить
хотя бы бумаги, либо воздать вам должным образом за обман. По-моему, мне
удалось добиться и того, и другого… Позвать матросов, чтобы они отвели вас под
арест? Детектив в соседней каюте, с этим верзилой, что бездарно изображал из
себя дипломированного эскулапа…
Штепанек поднял голову. Вся самоуверенность и апломб давным-давно
улетучились, нашкодивший ученый господин был откровенно жалок, даже слезы на
глаза навернулись. Взгляд у него стал особенный. Бестужев по роду службы хорошо
знал такие именно взгляды, означавшие, что собеседник пришел в несомненную готовность.
Что он на все согласен ради спасения своей драгоценной шкуры. Вот только иногда
не может даже подобрать нужные слова, придется помочь…
– Но ведь есть и третья возможность, – сказал Бестужев
чуточку небрежно. – Вы старательно выполняете все свои обязательства по
тому договору, что подписали с нами, а мы, в свою очередь, приложим все усилия,
чтобы вот этому, – он кивнул на исписанные листы, все еще лежавшие на
коленях Штепанека, – не был дан ход. Когда вы попадете в Россию, будет
легче… Мы найдем способы договориться с французами, мы, как-никак, союзники…
Для него не стало сюрпризом новое выражение на лице инженера
– яростная надежда на благополучный исход. Это тоже было крайне знакомо и в
подобных случаях не вызывало ничего, кроме легкого мимолетного презрения. В
конце-то концов, никто не заставлял этого господина подличать, он сам из
алчности решил ухватить денежки где только возможно…
– Я вижу, эта третья возможность вам понравилась? –
усмехнулся Бестужев. – Не правда ли?
–Да…
Никогда нельзя в таких вот случаях показывать собеседнику
свои подлинные чувства, наоборот…
Бестужев заговорил сухим, деловитым, канцелярским тоном:
– Значит, вы согласны отправиться в Россию и выполнять свои
обязательства, я правильно понял?
– Да. Давайте… давайте все забудем, это было наваждение…
Бестужев чуть наклонился вперед и, не сводя с собеседника
холодного взгляда, продолжал размеренно:
– Ну что же, я рад. И надеюсь на ваше благоразумие. Иногда
люди выкидывают самые неожиданные номера… Сейчас вам, назовем вещи своими
именами, плохо, страшно и неуютно, вы поняли, во что ввязались, согласны все
исправить. Но вполне может оказаться, что потом, когда пройдет первый страх и
вы успокоитесь, вам вновь захочется ловчить. Вы попытаетесь отречься от только
что принятых обязательств, начнете искать способ оставить меня с носом… Не
изображайте оскорбленную невинность, очень часто мысль у людей в вашем
положении работает именно таким образом. Так вот, запомните накрепко: у вас
более нет ни малейшей возможности хитрить и изворачиваться. Окружающая
обстановка этому не способствует. Мы находимся на корабле в океане, и капитан с
его корабля оказывает мне любое потребное содействие. Так что в некотором
смысле «Титаник» надежнее любой тюрьмы с решетками на окнах, высокими стенами и
вооруженной охраной. Я хотел бы, чтобы вы это накрепко себе уяснили. У вас нет
ни малейшей возможности меня одурачить…
– Да, да, я понимаю…
– Будем надеяться, что так и обстоит… – сказал
Бестужев. – Когда судно прибудет в Нью-Йорк, мы с вами останемся на
корабле. И обратным рейсом отправимся назад в Старый Свет, ну, а оттуда – в
Россию. Мисс Луиза и ваш третий спутник со всей возможной деликатностью будут
отправлены на берег…
– Но сейчас…
– Что – «сейчас»? – не понял Бестужев.
– Сейчас она, едва вы уйдете, устроит мне сцену… – Штепанек
бросил на него быстрый отчаянный взгляд и тут же отвел глаза. – Нельзя ли
как-нибудь сделать так, чтобы они ко мне не приставали, уже сейчас…
Бестужев усмехнулся:
– Другими словами, вы предлагаете посадить их под замок
немедленно?
– А почему бы и нет?
«Хорош гусь», – с той же мимолетной брезгливостью
подумал Бестужев. Какое-то время он и впрямь колебался: а может быть, так и
поступить? Капитан окажет содействие… Подходящие каюты найдутся… Всем будет
спокойнее…
Но потом он отбросил эту мысль. Не следовало озлоблять Луизу
до крайности. Знаем мы этих миллионщиков, хотя бы на примере собственного
Отечества. Бог его ведает, как далеко у этого Хейворта простираются связи и
какую пакость он способен устроить в Нью-Йорке. Предположим, корабль остается
кусочком неприкосновенной британской территории, но существует множество
способов: политические демарши, разнузданные газетчики, юридическое
крючкотворство…
Оставаясь на свободе, Луиза до последнего момента будет
надеяться, что у нее остались шансы изменить ситуацию в свою пользу. Какие бы
то ни было действия она предпримет в Нью-Йорке обязательно, но все равно, не
нужно крайностей…
– Это будет чересчур, – сказал Бестужев. –
Все-таки дама…
– Но она же…
– Да, она, пожалуй что, закатит вам натуральнейшую
истерику, – задумчиво кивнул Бестужев. – С женщинами это случается,
даже с самыми что ни на есть эмансипированными и деловыми. Ну, тут уж вам
придется справляться самому. Благо никаких опасностей для вас не предвидится –
ну что она вам может сделать? – Он решил чуточку польстить
собеседнику. – Вы же умный, решительный человек, известный изобретатель,
мужчина, наконец. Неужели вас пугает объяснение со вздорной девчонкой? Вы ей
скажете, что изменили решение, что прежний договор вас обязывает и вы не хотите
выглядеть обманщиком… да мало ли что можно сказать… Решительно и твердо
поставьте ее перед фактами. Да, возможна тяжелая сцена… но, черт возьми, лучше
проявить твердость по отношению к этой взбалмошной мисс, чем оказаться в лапах
французской юстиции отягощенным серьезнейшими обвинениями… Главное, она не
способна причинить вам ни малейшего вреда. Вы находитесь на британской
территории, на вашей стороне капитан судна, первый после Бога, к вашим услугам
– детектив из Скотленд-Ярда…
Штепанек с неудовольствием поморщился:
– Бог знает что придется вытерпеть…
– Ну, если подумать, вы сами виноваты, старина,
верно? – сказал Бестужев, улыбаясь почти дружески. – Никто вас не
заставлял превращать свою собственную жизнь в авантюрный роман… Я вас не
уговариваю, уж простите за откровенность. Я просто-напросто даю вам инструкции,
как поступать дальше. Все-таки вы, еще раз простите, тысячу раз простите, в
моих руках. Чуточку мелодраматическая фраза, согласен, затрепанная авторами
романов и пьес, но она очень точно отражает положение дел… Ну так как, мы
договорились?
