– Я вижу, у вас здесь были… инциденты? –
поинтересовался Бестужев.
– О да, – флегматично откликнулся офицер. – Юная
леди даже соизволила угрожать нам вот этим…
Он продемонстрировал Бестужеву небольшой крупнокалиберный
«Бульдог», памятный еще по особняку очаровательной Илоны Бачораи, где Луиза из
него лихо и метко расстреливала глиняные горшки. Не раздумывая, Бестужев забрал
у него оружие и опустил себе в карман. В эмансипации женщин, по его глубокому
убеждению, были и некоторые положительные аспекты, но не следовало доводить все
до абсурда, чтобы взбалмошные юные особы разгуливали с заряженным оружием в
ридикюле…
– Можете идти, господа, – сказал Бестужев. –
Будьте так любезны передать капитану, что я вскоре нанесу ему визит…
Оставшись наедине с Луизой, он предусмотрительно встал подальше,
чтобы и по его физиономии, не дай бог, не прошлись ухоженные коготки с
безукоризненным маникюром. Луиза вскочила, пылая гневом, как древнеримская
фурия:
– Отдайте револьвер!
– И не подумаю! – твердо сказал Бестужев. –
Возможно, потом, когда вы будете сходить на берег…
– Что вы с ними сделали?
– Помилуй бог, да ничего, – сказал Бестужев, пожимая
плечами. – Что, собственно, я мог с ними сделать и по какому праву? –
Он постарался, чтобы в голосе звучали неподдельное разочарование и
грусть. – Ваш инженер пребывает в добром здравии, а телохранитель вновь
получил возможность бдить…
Он надеялся, что вид его сейчас по-настоящему убитый, осанка
понурая, а весь облик исполнен того самого разочарования. В глазах Луизы
помаленьку разгоралось торжество: она поверила, точно…
– Вот так вот, – сказала девушка триумфально. –
Вам давно следовало понять, что эту игру я выиграла. Что вы такое придумали,
чтобы привлечь на свою сторону экипаж? Надеюсь, не выдали нас за вульгарных
карманников, которые украли у вас часы?
– Ну что вы, я никогда не позволил бы себе так с вами
обращаться, мисс Луиза, – уныло ответствовал Бестужев. – И ничего я,
собственно, не придумывал, я всего-навсего открыл им свое настоящее лицо…
– Ага! – сказала Луиза, не в силах сдержать
торжествующую улыбку, форменным образом сиявшую на ее очаровательной юной
мордашке. – Я с некоторых пор так и подозревала – что никакой вы не агент
промышленников, а какой-нибудь государственный шпион… Только не выгорело,
верно? У нас беспроигрышные позиции. Если вам что-то не по нраву, бога ради,
обращайтесь в любой американский суд! Вам показать наши контракты?
– Не стоит, – сказал Бестужев. – Я так воспитан,
что привык верить даме на слово… Старомодная порядочность, черт ее дери.
Испытующе глядя на него, Луиза поубавила торжества в звонком
голосочке:
– Я против вас лично ничего не имею, вы очень симпатичный
человек… Но ведь кто-то должен проигрывать, когда в игре несколько игроков?
– Пожалуй, если смотреть философски… – смиренно отозвался
Бестужев. – Мне следовало бы сказать, что я сохраню о вас самые приятные
воспоминания, но вы же понимаете, это будет заведомая неправда… Что ж,
позвольте откланяться, как-то не особенно и хочется и далее служить предметом
вашего торжества… Вот только имейте в виду: по кораблю болтаются посланцы того
самого синдиката, которому ваш дядя решил насолить, они тоже намерены
перекупить Штепанека…
– Не получится, – заверила Луиза. – Отдайте,
наконец, револьвер, что за мальчишество!
– Берите уж, – поразмыслив, сказал Бестужев, протягивая
ей оружие. – Всего наилучшего…
Он повернулся и вышел, старательно изображая все того же
сломленного проигрышем человека. Преобразился лицом, оказавшись в коридоре:
моряков там уже не было, конечно, но инспектор остался. И, несомненно, сгорал
от законного любопытства.
– Пойдемте к капитану, – сказал Бестужев. – Нужно
обговорить еще кое-какие детали…
– Вы решили оставить этих двух на свободе?
– Инспектор, а вы видите какую-нибудь законную возможность
упрятать их под замок? – пожал плечами Бестужев. – Вот и я не вижу. Главное
сделано. Я поговорил с… молодым человеком, передал ему послание от… известных
персон и обрисовал все вероятные будущие последствия столь опрометчивого шага.
Он, смело можно сказать, уже раскаивается, что был столь неосмотрителен – не
только в ваших английских романах угроза лишения наследства оказывается крайне
действенной. Ну а с девицей и не потребовалось долгой прочувствованной беседы:
я просто-напросто показал ей парочку документов, упомянул об остальных, и она
поняла, что проиграла…
– Понятно, – сказал инспектор, явно удовлетворенный
услышанным. – Но, может быть, все же не стоило возвращать пистолет этому
типу?
– А почему бы и нет? – сказал Бестужев. – В конце
концов, это телохранитель, он нанят, чтобы охранять молодого человека. Пусть и
далее выполняет свою миссию. У меня нет здесь своих людей, способных его
заменить – а ваших привлекать не стоит, нужно избегать огласки. Пусть себе
путешествуют и далее в самых комфортных условиях, все равно в Нью-Йорке их пути
решительно и бесповоротно разойдутся с моим подопечным… Главная цель, повторяю,
достигнута.
– Ну, вам виднее, – пожал плечами инспектор. – У
меня дела попроще, не столь деликатные… и хорошо, в общем. А с Кавальканти как
нам быть? Вот уж где есть законные основания упрятать молодчика под замок…
– Я еще подумаю и непременно вам сообщу, – сказал
Бестужев.
Он уже размышлял о дальнейших действиях. Следует на всякий
случай договориться с капитаном, чтобы радиотелеграфист не принимал от Луизы
никаких телеграмм… нет, принимать-то пусть принимает, только отправлять не
должен. А вот ему самому пора дать телеграмму на берег, в тамошнее российское
консульство. По причине крайне невеликой роли Северо-Американских Соединенных
Штатов в европейских делах и малозначимости оных Штатов для великих держав, ни
Охранное отделение, ни другие схожие ведомства Российской империи никогда не
создавали там сети – однако, как водится, в консульстве имеется сотрудник,
способный при необходимости заняться исполнением деликатных поручений. На
всякий случай, так рачительная хозяйка держит некую кухонную утварь про запас.
Имя этого человека Бестужеву известно, о миссии Бестужева сам он давно
осведомлен, пробыл там достаточно долго, в американских делах разбирается, так
что пусть встречает в порту, в Нью-Йорке, наверняка окажется полезным – сам
Бестужев имел о заокеанской республике крайне смутные впечатления, основанные
всего лишь на паре-тройке романов – причем действие таковых разворачивалось в
прошлом и позапрошлом столетиях.
Действительно, какую пользу ему могли принести сейчас
истории о приключениях индейцев, сочиненные Купером и капитаном Майн
Ридом, – любимое гимназическое чтение украдкой? Дела давно минувших дней,
преданья старины глубокой…
Он встрепенулся, поднял голову:
– Что, простите?
