Гуров взял пакетики и посмотрел через них на свет. В одном лежал дюралевый обломок язычка от застежки-«молнии». В другом – какой-то замысловатый ключ. Скорее всего, от персональной банковской ячейки.
– Слушаю! – неожиданно улыбнувшись, Лев откинулся к спинке стула, внимательно рассматривая хмуровато-кислого Стаса. – Что скукожился, как принц Лимон?
– Да ну тебя! – недовольно буркнул тот, плюхнувшись на стул напротив. – Мастер все настроение изгадить. Каждый раз так… Ладно, хрен с тобой. В общем, этот язычок застрял в трещине стены – скорее всего, когда наш «ниндзя» пробирался к ограждению виллы Захарухина. Там же я нашел и несколько волокон, наверняка от спортивного костюма.
– Отлично! Замечательная находка, – одобрительно кивнул Лев.
– Вот… А этот ключ, считает Римма, от банковской ячейки в «Международном кредитном сообществе», – указав взглядом на пакетик с ключом, объяснил Крячко.
…Стас пришел на поминки, которые были в самом разгаре, – собравшиеся помянуть усопшего уже разрумянились, приняв по третьей рюмке, вследствие чего иные из них настолько «прониклись скорбью», что готовы были затянуть что-нибудь наподобие «Шумел камыш» или «Расцвела сирень в моем садочке…». Устроившись за столом, он тоже включился в процесс поминания, старательно изображая, будто они с Риммой едва знакомы. Но очень скоро стало ясно, что присутствующим здесь все сущее абсолютно по барабану, лишь бы своевременно подливали в рюмки да меняли пустые тарелки на заполненные снедью…
Найдя благовидный предлог, «скорбящая вдова» вскоре незаметно покинула «преисполненное печали» собрание. А через какое-то время вслед за ней испарился и Станислав. Полчаса спустя, сидя перед кофейником, расслабленно-умиротворенные, они вели разговор, чрезвычайно далекий от поминальных тем. Впрочем, о том, как продвигается расследование, в ходе этой необязательной болтовни было все же мельком упомянуто. И тут Римма вдруг вспомнила, что сегодня утром, проверяя кейс усопшего супруга, нашла в нем ключ от сейфа, установленного в его домашнем кабинете.
Стас тут же предложил посмотреть, что же там спрятано. Они открыли сейф и, к своему огорчению, ничего особенного, кроме каких-то малозначащих бумаг, не обнаружили. Но Крячко, будучи настырным и упертым, еще раз все хорошенько обшарив, в одной из папок заметил среди бумаг непонятный ключ, к которому пружинным колечком крепилась металлическая бирочка с выштампованным на ней номером и какой-то замысловатой эмблемой. Римма в сложном переплетении латинских букв и веток лавра тут же опознала эмблему банка «Международное кредитное сообщество». По ее словам, она однажды слышала от мужа, что у него там есть своя персональная ячейка.
Покончив с кофепитием, Стас решил отправиться к вилле, чтобы успеть засветло осмотреть территорию еще раз. Римма изъявила желание поехать вместе с ним. Она решила взглянуть, как там обстоят дела и достаточно ли надежна новая охрана, нанятая ею в судаковском ОВО. Поехали они на ее «Опеле», который, как убедился Станислав, Римма водила мастерски.
Осмотр территории Крячко вновь начал с соседского двора. Пошарив руками в траве – к досаде Стаса, в нищем Судакове ничего похожего на металлоискатель найти не удалось, – и ничего интересного не обнаружив, он решил заняться стеной. Подтащив к ней найденный в дальнем углу двора старый шаткий стол, Крячко дотошнейшим образом обследовал бетонную поверхность с помощью лупы, позаимствованной из кейса Льва. И вот тут-то неожиданно фортуна явила ему свою благосклонность. Осматривая кривоватую плиту ограждения, он заметил, как в неприметной трещинке что-то тускловато блеснуло. Вытащив это что-то реквизированным у Риммы пинцетом для бровей, он понял, что у них наконец-то появился первый вещдок. Тут же рядом, на остром выступе, он обнаружил и волокна, выдернутые из спортивного костюма «ниндзя».
Когда они с Риммой, каждый по-своему довольный результатами поездки, возвращались в Судаково, Стас предложил ей завтра вместе с ним и Гуровым отправиться в «Международное кредитное сообщество», чтобы вскрыть ячейку в ее присутствии: а вдруг там какие-нибудь драгоценности? Римма охотно дала согласие, и они определились, что, встав утром пораньше, вместе поедут в Чертокуличинск.
Но… Все получилось совсем иначе. Когда они уже подъезжали к нестандартной элитной пятиэтажке, где находилась городская квартира Захарухиных, Стас заметил на одной из лавочек подле дома какого-то солидного бородатого деда в картузе образца времен наполеоновского нашествия, рядом с которым стояли две большие, вполне современные дорожные сумки. Не успел он сострить по части того, что наконец-то увидел аборигена, который мог бы стать образцом типичного судаковца, как Римма, тихонько ахнув, поспешно нажала на педаль тормоза.
– Ну и ну! – в ответ на удивленный взгляд Крячко досадливо вздохнула она. – Батя приехал… Что смотришь? Ну да, это мой отец. Он старообрядец, живет в Иркутской области. Я, кстати, родом оттуда. Ой, бли-и-и-н! Как же он не вовремя-то! Ну, все, Стас, обломилось твое ночное дежурство. Да и у меня теперь все обломилось. Он же невенчанный брак в упор не признает. А уж свободные отношения… У-у-у! Не дай бог, заподозрит.
Поспешно взяв с заднего сиденья свою сумочку, она достала из нее черную косынку и повязала на голову. Затем, придав лицу постный вид, снова включила передачу.
– Кстати, Стас, не удивляйся, если он назовет меня другим именем. Вообще-то по паспорту я – Макора Титовна. В Римму Анатольевну переименовала себя сама, еще когда училась в институте. Господи! Сколько я от своего крещеного имени натерпелась! Со мной, помню, парни встречаться стеснялись.
– Дураки они были, эти парни… – хмыкнул Крячко. – А отца-то как зовут?
– Тит Агафонович. Да, и вот еще что… Не вздумай ему перечить – уши надрать может. Не смейся, не смейся! Ему шестьдесят, а он подковы, как бублики, ломает. Так что… Мы всего лишь знакомые, сыщик и вдова потерпевшего. Запомнил? – останавливаясь невдалеке от деда, строго спросила Римма.
– Ну, ясное дело! – принимая торжественно-постный вид, утвердительно кивнул Станислав.
Выйдя из машины, Римма обнялась с отцом, что-то ему поясняя, а Крячко скромно стоял в некотором отдалении, подыскивая благопристойный повод, чтобы удалиться. Но в этот момент дед, подойдя к Стасу, стиснул его руку в тисках своей пятерни и прогудел, что очень рад встретиться с «лучшим московским сыщиком».
– Вижу, вижу, – оглянувшись на дочь, проговорил дед, – сколь злоязычны твои соседи, Макорушка. Ишь ты, надумали ябеду мне сочинить, будто ты, еще и постель после мужа не остыла, а уже завела себе полюбовника. Хотя и Димка-то твой был так себе муж. Но уж и блуд вавилонский совсем никуда не годится. Верю, что в строгости себя блюдешь. Заезжайте к нам в гости, Станислав Васильевич, завсегда будем рады! – степенно пригласил он.
Тяжело вздыхая, Стас закончил свое повествование о столь неудачном финале своего сегодняшнего визита в Судаково.
– Вот что значит жизнь в полоску. Перло, перло, а потом – бац! – и пошла невезуха. И что он, этот ее батя, завтра не мог приехать? Римма сказала, чтобы мы без нее вскрывали ячейку. Говорит, что полностью нам доверяет. Ну что, утречком оформляем бумаги – и в банк? Вдруг завтра же и закончим все эти дела?
