Выпрыгнув ему навстречу, Гуров провел стремительную атаку, намереваясь прополосовать острием ножа поперек груди бандита, явно европейских кровей – скорее всего, скандинавских. Но тот, судя по его реакции и точности ответных действий, был тертый калач по части схваток на ножах. Молниеносно уклонившись от мощного маха ножом, он сам тут же контратаковал, и теперь уже Льву пришлось блокировать удар одновременно с нырком и уходом вправо.
На мгновение замерев, противники буквально пожирали друг друга глазами, отслеживая малейшее движение врага, чтобы вовремя понять направление атаки и рисунок дальнейшего боя. Это был поединок нервов, поединок характеров, состязание в самообладании и выдержке. И если Гуров, несмотря на напряженность ситуации и некоторый перевес соперника в технике и опыте ножевого боя, внутренне был спокоен и собран, то скандинав-исламист слишком жаждал победы над этим ненавистным русским, который почему-то не являл и намека на страх или растерянность.
Тем временем Станислав ползком подобрался поближе к месту, где укрывались трое бандитов во главе с капитаном яхты. Неожиданно он обнаружил прямо перед собой пожарный щит, с которого немедленно позаимствовал длинный лом. Решение пришло мгновенно. Сняв с ноги ботинок, Крячко с криком:
– Бомба! Лиген, швайне! – бросил его через штабель какого-то груза, за которым и притаились последние трое из находившихся на палубе.
Не считаясь с риском быть убитым в упор, он в два прыжка достиг укрытия исламистов, которые, как он и рассчитывал, растянулись на полу, с ходу пригвоздив ломом к палубе того, что держал в руках автомат. Еще одного, нанеся тому сокрушительный удар по позвоночнику каблуком обутой ноги, одним махом он отправил за борт, схватив за шиворот и штаны. Третий – скорее всего, капитан, – в ужасе от происходящего, проворно, как ящерица, метнулся в люк машинного отделения, немедленно задраив люк изнутри.
– Лева, держись! Я сейчас! – заорал Станислав, кидаясь на выручку приятелю.
Но Лев его опередил, самостоятельно разделавшись с нападавшим. Когда раздался крик Стаса: «Бомба!», скандинав, нервно дернувшись, ринулся на него, целясь острием ножа в правый подвздох. Однако его ошибка была в том, что он своим взглядом заранее выдал направление атаки. Поэтому его нож встретил пустоту, тогда как нож Гурова прохватил до сустава правую подмышку противника, отчего у бандита мгновенно отвисла рука. Вторым движением Лев прошелся по левой стороне шеи противника, перехватив его сонную артерию. Выпучив глаза и пытаясь зажать рану левой рукой, бандит качнулся к леерам и, не удержавшись, полетел за борт, окрасив волну бьющим из шеи фонтаном крови.
– Все целы? – подбегая к нему, озабоченно спросил Алексей Юрьевич. – Слава богу! Лева, я же крикнул тебе: пригнись! Ты что, не слышал? Я бы его из автомата срезал.
– Честно говоря, ничего не слышал и не видел, – утерев со лба пот, тяжело выдохнул Гуров – эта схватка далась ему очень и очень непросто.
– Ну, ты настоящий боец! – одобрительно кивнул Смирнов. – Хладнокровие и хорошая техника – это тебе и помогло его одолеть. А у тебя, Стас, как? – повернулся он к беззаботно ухмыляющемуся Крячко.
– Путем! – тот ухарски рубанул рукой. – Одного ломом пришпилил к палубе, еще одного отправил за борт. А вот капитан, сволочь, успел укрыться в моторном отсеке.
– Черт! – Алексей Юрьевич досадливо покрутил головой. – Боюсь, ребята, нам надо отсюда смываться. И как можно скорее – он может взорвать яхту. Вон на корме спасательная шлюпка, но, похоже, спустить мы ее не успеем. Быстро все на ют! Взяли по спасательному кругу!
Едва трио недавних узников оказалось на носу яхты, где, к их досаде, оказался всего один красный «бублик» спасательного круга с петлями лееров по бокам, как палуба под их ногами внезапно вздыбилась, подброшенная снизу страшным толчком взрыва, расколовшего яхту пополам. Людей, стоявших на юте, как пылинки подбросило в воздух, и они, после непродолжительного полета бултыхнувшись в волны, с головой ушли глубоко вниз, оказавшись в зеленоватой толще соленой океанской воды.
Вынырнув первым, Лев огляделся по сторонам. Поднятый на гребень нахлынувшей волной, метрах в десяти от себя он увидел красный «бублик» спасательного круга. Только теперь он заметил, что его рука все еще сжимает рукоять ножа. Мгновение поразмыслив, он решил его не выбрасывать – такая вещь могла пригодиться в любой момент. Сунув нож за пояс брюк и сбросив туфли, чтобы не тянули ко дну, Гуров поплыл к спасательному кругу, надеясь поскорее найти своих спутников. Однако сделать это мешали волны, хоть и не штормовые, но достаточно высокие, которые до этого с палубы казались не такими уж и значительными.
Опираясь о круг, Лев приподнялся над водой и громко крикнул, насколько это было возможно:
– Эй! Все ко мне! Я здесь!
Ответа почему-то не последовало. У Гурова что-то болезненно сжалось внутри: неужели Стас и Смирнов не выплыли?! Он снова, не щадя связок, позвал их и вдруг услышал донесшийся откуда-то сзади отзвук чьего-то голоса. Донельзя обрадованный, он оглянулся и, в очередной раз взмыв на гребень, наконец-то увидел почти в полусотне метров от себя барахтающихся в воде Крячко и Алексея Юрьевича.
Лев лег животом на спасательный круг и, торопливо загребая руками, поплыл в их сторону. Вскоре его спутники, уже основательно измотавшиеся борьбой с волнами, смогли взяться за леера круга и перевести дух. При этом, как заметил Гуров, на плече Смирнова болталась увесистая железяка автомата.
– Алексей Юрьевич! Вы что, так и плавали с автоматом? – удивленно спросил он. – А если бы он утянул вас на дно?
– Видишь ли, Лева, – жмурясь и отдуваясь от воды, плеснувшей в лицо, пояснил тот, – выбросить его я собирался лишь в самый последний момент. А без оружия в нашем положении оставаться нельзя. Мы в открытом океане, а тут – чего только не встретишь… Всё же десять патронов – это уже что-то. Ну а тут, к счастью, рядом оказался Стас. Вот мы с ним вдвоем и держались, пока не подплыл ты.
– Я тоже нож не стал выбрасывать, – улыбнулся Лев. – Тоже подумалось: а вдруг пригодится?
– Правильно! – одобрил Смирнов. – Нож, если доберемся до суши, может оказаться даже важнее автомата. Вот только есть ли она поблизости эта самая суша?
– А где мы сейчас можем быть? – оглядываясь по сторонам, спросил Крячко.
– Ну, если исходить из географии восточной части Атлантического океана и скорости яхты, то мы наверняка миновали Бискайский залив, – спокойно, как учитель на уроке географии, пояснил Алексей Юрьевич, – и болтаемся где-то в сотне-двух миль от испанского или португальского побережья. Кстати, волны гонят нас на восток. Так что через несколько дней мы вполне можем достичь суши.
– Отлично! – Стас просиял жизнерадостной улыбкой. – Это куда лучше, чем оказаться у какой-нибудь африканской страны, с ее – ух-ух-ух! – гориллами и тамошними каннибалами. Что-то мне не хочется стать жарким для какого-нибудь «миролюбивого, дружественного» племени.
По-летнему теплая океанская вода – правда, несколько более холодная, нежели та, что на пляжах у побережья, – безразличная как к людским радостям, так и к их невзгодам, неутомимо, непрерывно качала на своих волнах троих путешественников, волей невероятного случая оказавшихся неведомо где. Солнце, уже начавшее восходить к зениту, здесь пригревало макушку куда сильнее, нежели на широте Лондона. Постоянно находясь в воде, пусть и соленой, особой жажды никто из путешественников не испытывал. Но вот голод у них очень скоро пробудился нешуточный. В самом деле, последний раз они ели вчера, и то совсем немного – слишком рано усыпивший их наркотик не дал возможности хотя бы более-менее нормально подкрепиться.
