– Без понятия. Я же не кассир, чего мне чужие деньги считать-то. Тебе надо, ты и…
– Давай сюда.
Прилуцкий вырвал «дипломат» из рук Велиханова и отошел с ним к окну. На ходу он щелкнул замками и уже в раскрытом виде положил «дипломат» на подоконник. Лишь визуально сверившись с количеством лежащих на дне пачек, он недовольно вскинул голову.
– А где остальные?
– Какие остальные? – У Велиханова по коже пробежал неприятный озноб. Еще не хватало, чтобы его подставили, обвинив в краже чужих денег. – Больше ничего не было. Чего ты теперь так смотришь на меня?
– Мы договаривались с Фроловым, что денег будет больше. Расценки повысились и…
Велиханов на всякий случай отступил назад. Раскрасневшееся лицо Прилуцкого его немного пугало. Он знал, что обычно сдержанный и собранный Анатолий Сергеевич порой может быть весьма неадекватен. А его сегодняшнее поведение изначально настораживало.
– Я не в курсе, – как можно спокойнее произнес Леонид. – Меня только просили передать бабки и забрать товар. Все остальные вопросы лично к Фролову.
Прилуцкий захлопнул «дипломат». Замки встали на прежнее место. Анатолий коснулся пальцами висков и энергично растер их. Давление слегка отступило, и Прилуцкий усилием воли взял себя в руки. Решение было принято практически в одну секунду. Он еще не представлял себе последствий, но считал, что именно так ему и стоит поступить в сложившейся ситуации. И плевать он хотел на Фролова! В конце концов, ему тоже есть что противопоставить.
– Значит, так, Леня, – сурово произнес Прилуцкий, и лицо его при этом словно закаменело. – Бабки я эти забираю. Но товар тебе пока не отдам. Принесете недостающую сумму, тогда и получите все. – Заметив, что Велиханов собирается что-то возразить ему, Анатолий протестующе выставил перед собой раскрытую ладонь. – Так и передай мои слова Фролову. Никаких иных компромиссов нет и быть не может.
– Ты хоть понимаешь, что делаешь, Толя?
Глаза Велиханова были круглыми от удивления. С него даже слетело похмелье.
– Это уже не твоего ума дело, – Прилуцкий снял с подоконника «дипломат». – Я сам разберусь в своих отношениях с Фроловым. Спасибо за содействие, Леня.
Велиханов издал какой-то неопределенный звук, больше напоминавший свинячье хрюканье, нежели что-то человеческое. Необходимые слова просились на язык, но мозг был просто не в состоянии передать команду речевому аппарату.
Впрочем, Прилуцкий и не собирался выслушивать его. Круто развернувшись на каблуках, Леонид скрылся за дверью приемной. Быстрым шагом он прошел мимо вскинувшей на него голубые глаза Альбины и оказался у себя в кабинете. Коньяк уже был открыт, а все три рюмки до краев наполнены золотистой, радующей глаз жидкостью. Прилуцкий машинально отметил, что, судя по количеству оставшегося в бутылке коньяка, Недлин и Абдураимов наполняли свои рюмки уже не в первый раз.
Анатолий прошел к столу, поставил на него «дипломат» и, не задумываясь, залпом выпил предназначавшийся ему коньяк. Крякнул, потянулся за лимоном, но передумал.
– Ну? – Недлин выжидающе уставился на него.
– Принесли деньги. – Прилуцкий хлопнул ладонью по «дипломату». – Но не все. Пока что… Я сказал им, что они не получат товара до тех пор, пока мы не получим оставшуюся сумму.
– Правильно сказал, – одобрил его решение Недлин, баюкая в больших крепких руках хрупкую рюмку с коньяком.
Прилуцкий плюхнулся в кресло. Достал из кармана сигареты и закурил. Весь график, которого он привык придерживаться, был безбожно нарушен. Сбой программы. «Правильно сказал!» Этот придурок ничего не понимает. Да и откуда ему? Он-то незнаком лично с Валерием Фроловым. Прилуцкий представил лицо последнего, когда Велиханов передаст ему его слова. Фролов не станет гневаться. Он воспримет эту информацию совершенно спокойно, как всегда. Но именно это и пугало больше всего. Прилуцкий проклинал себя и всех вокруг за то, что оказался в такой щекотливой ситуации. И это в первую очередь из-за смерти Скорпиона. Был бы Скорпион, все сложилось бы совсем по-другому.
– А эти деньги мы можем забрать? – нарушил ход его невеселых мыслей Абдураимов.
– Да, конечно, – Прилуцкий рассеянно подтолкнул в его сторону «дипломат».
Глава 6
Глаза его противника налились кровью, и от этого он стал похож на разъяренного быка. Впрочем, Гуров склонен был предположить, что внутреннее состояние низкорослого бойца таковым и являлось.
Полковник уже два вечера подряд выходил на ринг для боев без правил в закрытом спортивном комплексе. Вчера он одержал две блистательные победы и сегодня пока одну. Последний бой близился к своему логическому завершению. Противник Гурова, похожий на корейца, оказался на редкость выносливым. Гуров трижды отправлял его в нокдаун, и трижды «кореец» поднимался на ноги, прежде чем рефери успевал объявить о его полном поражении. Гуров не добивал лежачего, а если и наносил удары ногами тем, кто оказывался на полу, то очень аккуратно, без ущерба для здоровья противника. Сегодня Фролова в зале не было, но вчера он присутствовал и по окончании всех боев слегка пожурил Гурова в раздевалке за чрезмерный гуманизм. Гуров обещал быть жестче.
За истекшие два дня он успел ненавязчиво пообщаться кое с кем из регулярных бойцов «Рекрута», но ничего существенного о личности Скорпиона выяснить пока не смог. Так же, как и о бизнесе Фролова. Расследование, за которое полковник взялся по собственной инициативе без видимых внешне причин, топталось на месте. Конечно, мотивов для возбуждения уголовного дела против Валерия Фролова и уж тем более Евгения Демьянова хватало с избытком, но Гурову, прежде чем браться за эту парочку всерьез, хотелось получить хоть какие-то, пусть даже косвенные, доказательства того, что смерть Свешникова была насильственной. А этих доказательств у него и не было.
Правая рука «корейца» со сбитыми костяшками пальцев просвистела в опасной близости от виска полковника. И он тут же попытался достать Гурова еще и ногой. Гуров уклонился. На ногах у «корейца» были невысокие сапожки с остро отточенными шпорами. Гуров отдавал себе отчет в том, что один хороший удар таким сапогом запросто может вспороть ему брюхо или какую-нибудь жизненно важную артерию. Но пока «кореец» смог достать его шпорами только по касательной. Кожа полковника была расцарапана в двух местах. На левой стороне груди и чуть ниже колена. Потеря крови была минимальной и не могла причинить Гурову существенного дискомфорта. Публика вяло аплодировала, и гул на зрительских трибунах стоял не такой уж и оглушительный. Гуров, или Азазелло, как его здесь называли, еще не успел завоевать безграничных симпатий толпы. К нему только присматривались. Любовь столичной элиты, как бы парадоксально это ни звучало, бойцу нужно было завоевывать собственными могучими кулаками.
«Кореец» устремился вперед для новой атаки. Гуров ушел вниз и, поймав удобный момент, ударил противника кулаком в солнечное сплетение. У «корейца» сбилось дыхание, но отступить он не успел. Распрямляясь, Гуров поддел его апперкотом снизу. Ноги низкорослого противника оторвались от ринга, он подлетел вверх, а затем брякнулся на спину и замер. Из уголка рта показалась тонкая тягучая струйка крови. Гуров не испытывал никакой агрессии по отношению к этому человеку, и он успокаивал свою совесть мыслью о том, что, поменяйся «кореец» с ним местами, о пощаде не шло бы и речи. Таковы негласные правила этой суровой игры. Никаких правил.
