Гуров был на месте. Серьезен и сосредоточен, как всегда перед выходом на ринг. Когда Фролов вошел в его раздевалку, полковник стоял спиной к выходу, и Валерий несколько секунд пристально разглядывал его крепкое атлетическое телосложение. Затем нарочито кашлянул, извещая бойца о своем присутствии. Гуров обернулся.
– А, Валерий Александрович! – В его голосе не было обычной простоты и жизнерадостности. – У меня плохие новости.
– Что еще? – насторожился Фролов и машинально понизил голос до шепота. – Что-то не так с товаром?
– Вообще нет никакого товара.
– То есть как это нет?
– А так. – Гуров поправил спортивные трусы. – Я приехал туда сегодня, а там засада ментовская. Хорошо я сразу это дело чухнул и по-быстрому свалил. Меня не успели засечь…
– Что за бред? – Валерий почувствовал предательскую слабость в ногах и медленно опустился на стоящий рядом стул. Гуров смотрел на него с откровенным сочувствием. – Какая ментовская засада? Как такое могло произойти?
– Понятия не имею, – ответил полковник. – Говорю только то, что знаю. А как там и что…
– А Прилуцкий?
– Ну я слегка пошукал по теме. – Гуров взял второй стул, придвинул его поближе к Фролову и оседлал его верхом, как любил это делать покойный Демьянов. – Потрындел с охраной местной, значит. И пацаны мне сказали, что Прилуцкого арестовали. Где-то за час до моего появления приехали трое в штатском, представились сотрудниками угро и поднялись наверх, в «Богемию». Потом там стрельба завязалась, вроде как двух человек убили, один мусор раненый. А Прилуцкого вывели в браслетах, затолкали в тачку и увезли. Засада осталась. Так я наверх и подниматься не стал, думаю…
– Вот черт! – вырвалось у Фролова, и он с досадой хлопнул себя ладонью по колену. – Что ж за непруха такая?! Товара у нас так и нет, большую часть бабок отдали, и где теперь концы искать… Ладно. – Он помолчал немного и усилием воли взял себя в руки. – Придется активизировать свои связи в ментуре. Если не товар, так хоть, может, бабки вернем. Завтра же с утра позвоню. По горячим следам… Тебя точно менты не видели?
– Точно, – уверенно ответил Гуров. – Я это… как его… проверялся, короче. Все тип-топ, Валерий Александрович.
Были ли услышаны Фроловым последние слова полковника, для собеседника так и осталось загадкой. Валерий молча смотрел прямо перед собой, и, казалось, его взгляд проходил сквозь Гурова.
– Ну что ж, – произнес он наконец, скорее всего, отвечая на какие-то собственные мысли. – Будем решать проблемы по мере их поступления. Тем более что их и так уж накопилось предостаточно. Жизнь полосата, как арбуз, Азазелло. Я хотел поговорить с тобой о другом…
– Слушаю, – с готовностью откликнулся Гуров.
– Я хочу, чтобы ты сегодня на ринге убил своего противника, – сухо, как выстрел, прозвучали слова Фролова. – Покажи мне в первом бою всю жестокость, на какую только способен. Убей его. Никаких последствий для тебя лично не будет. Если ты, конечно, сам не начнешь трепаться или заниматься самобичеванием. Всю ответственность я возьму на себя. Ты только сделай это. Справишься?
Гуров уронил взгляд. Разумеется, он был готов к подобному повороту событий. Он знал, что рано или поздно между ним и Фроловым должен был произойти такой разговор. Но, предпочитая не забегать вперед и по известной русской поговорке не ставить телегу впереди лошади, полковник пока не задумывался над тем, каков будет его ответ. И вот час икс настал. Валерий внимательно смотрел на него, ожидая ответа или, на худой конец, хоть какой-то реакции. Чего он ждал на самом деле? Проверка или подпольный делец действительно проникся безграничным доверием к вчерашнему новичку?
– Ну мне… – Гуров закусил губу. – Мне никогда не приходилось делать этого прежде. Жестокость – это одно, а убить кого-то, к кому ты на самом деле не испытываешь никаких чувств… Раньше я не убивал, Валерий Александрович. Ни в жизни, ни на ринге.
– И что? – Фролов оставался невозмутим. – Всем нам когда-то приходится делать что-то в первый раз. Если тебе станет от этого легче, Азазелло, я могу поговорить с твоим противником и поставить перед ним то же условие. Тогда у тебя просто не останется выбора. Либо ты убьешь его, либо он прикончит тебя. Так лучше? Согласен на такую сделку?
– А разве есть еще варианты? – Гуров изобразил на лице печальную улыбку обреченного.
– Конечно, есть, – губы Фролова были, напротив, словно сделаны из воска. – Ты можешь отказаться. Прямо сейчас. Я не стану настаивать, но сделаю соответствующие выводы. И не уверен, что после этого у тебя когда-нибудь появится новый шанс. Решай, Азазелло. Сегодня или… возможно, никогда.
Гуров сделал вид, что задумался. Игра полковника была настолько искусной, что, казалось, он и в самом деле старательно взвешивает все «за» и «против». Он будто прокручивал в голове возможные варианты, колебался, принимал исконно верное решение.
– А у вас нет чего-нибудь стимулирующего, Валерий Александрович? – спросил он, раскачивая руками массивную спинку стула.
– Наркота? – Фролов презрительно скривился. – Я не одобряю подобного среди своих бойцов. А разве ты наркоман?
– Нет, я не имел в виду наркотики, – поспешно открестился от такого предположения Гуров. – Просто какой-нибудь стимулирующий препарат. Транквилизатор. Я считал, что вы практикуете что-то подобное. Когда я видел…
– Никогда, – резко оборвал его владелец подпольного спортивного клуба. – Никогда в моем заведении не будет ничего подобного. Публика может убиваться сколько угодно, хоть до блевоты. Но не бойцы. Боец всегда должен оставаться бойцом. Знаешь, что такое боец, Азазелло? – Гуров понял, что это вопрос из сугубо риторических, и предпочел не отвечать на него. Не прошло и двух секунд, как Фролов уже продолжил развивать дальше собственную мысль: – Боец – это не крепость мускулов. – Валерий напрочь забыл о привычно интеллигентных интонациях. – Мускулы себе может накачать любой малолетний дебил, если только у него хватит денег на гантели. Остальное – дело техники. Боец – это в первую очередь крепость духа. Ясно? А ты сидишь тут и толкуешь о транках. У тебя голова на плечах есть?
Гуров был вроде бы смущен такой пылкой тирадой.
– Извините, Валерий Александрович, – стыдливо произнес он. – Это я не подумавши. Просто, как я уже говорил, для меня это впервые. Врезать как следует я могу. Так, чтобы с копыт сбить, но знать, что я убиваю человека… – Перед тем как произнести следующую фразу, полковник набрал в легкие побольше воздуха и, не мигая, уставился в бесцветные глаза Фролова. – А может, мы дадим моему противнику перед боем сидизкриниум? Вколем среднюю дозу…
– Чего мы сделаем? – брови Валерия сошлись над переносицей. – Вколем что? Сивиз?.. Синизхри?.. Что это еще за дрянь такая?
Гуров молчал. Либо Фролов был хорошим актером, что, в общем-то, не столь уж удивительно для бывшего комсомольского работника, либо он и в самом деле не понимал, о чем идет речь. Полковник склонен был остановиться на втором варианте, хотя и это по большому счету ни о чем не говорило. Владелец «Рекрута» мог и не разбираться в медикаментах, не считал нужным вникать в такие детали. Для этого у него вполне могли иметься более компетентные в подобных вопросах люди.
