– Спасибо, Стас, я тебя тоже люблю, – усмехнулся Гуров.
Ему в самом деле стало легче. Вот так просто и по-мужски Стас его отчитал – и все снова на своих местах. И душа на месте.
– Ты лучше скажи, – переменил Крячко тему разговора, – что это за название последней версии ты выдумал – точка экстремума?
– Это, Стас, математический термин. Случайно по телевизору услышал. Я, сам понимаешь, математик не великий, поэтому в терминах объяснить не смогу. Это, применительно к нашим делам, точка наивысшего накала. Когда обстоятельства, поступки, мысли сочетаются таким образом, что человек способен на максимальный для себя поступок. Вот у Оксаны все копилось в душе, она сама себя накручивала и в результате решилась на такое… максимальное для нее. И у муженька ее бесхребетного тоже достигнута точка экстремума. Это когда все факторы вокруг, которые определяют жизнь и поступки людей, приводят как раз не к максимальному накалу, а к максимальному опусканию вниз. Или на дно жизни, или на дно самого себя. Минимальная точка. Или максимально низкое значение человека.
– Минимальные, максимальные… А страдают средние, – задумчиво произнес Крячко.
– Что? Средние?
– Ну да. Те, которые просто живут, живут нормальной жизнью. Александра Лукьянова, например. Ты знаешь, Лева, у них на участке стоит березка. Лукьянов мне как-то сказал, что жена долго отстаивала ту березку во время планировки участка. Ландшафтный дизайнер очень настаивал удалить дерево. Оно для нее было чем-то своим, естественным. Не принадлежало к супердизайну участка, не было частью пустыря. Говорят, она березку очень любила. Весной ждала, когда дерево запушится молодой листвой, осенью – когда листья начнут желтеть. Я представил себе, как это здорово. Просыпаешься утром, а березка как будто светится ярким желтым светом на солнце. Очень красиво.
– Романтическая ты натура, Стас. Только к чему ты все это?
– К тому, Лева. Александра жила простой нормальной жизнью, без этих экстремумов. Имела семью, растила дочь, ухаживала за домом, за мужем. Все у нее было просто, понятно и нормально. Рассчитано на годы вперед, размерено, спокойно и счастливо. А тут нашелся человек – «экстремал», «экстремист», как ее там назвать-то?.. Короче, человек с экстремумами. И все это ударило по среднему нормальному человеку.
– Да, Стас, – заводя двигатель машины, сказал Гуров, – так в нашей работе всегда. Нормальные люди и страдают от тех, кого мы ловим. За это я и люблю нашу работу. Я бы даже сказал – уважаю.
Машина вывернула от бордюра и ринулась двором на улицу в поток других машин. Снова заморосил дождь, с унылой тоскливой монотонностью напоминая, что лето теперь уже окончательно закончилось…
