Особого удивления и не было — разве что раздражение. Нужно
же было этому прохвосту встать на дороге в самый последний момент…
— Друг мой! — вскричал крючкотвор, не меняя
позы. — Как я рад вас видеть, старина Леопольд! А впрочем, вы давно уже не
Леопольд… Мик Рэли, а?
— Так получилось, — сказал Бестужев.
— Здешние законы, насколько мне известно, не запрещают называться как
угодно.
— Молодчина. Быстро американизируетесь.
— Стараюсь, — кратко ответил Бестужев.
Подошел к шкапчику, распахнул дверцу и, убедившись, что
коробка с патронами нетронута, сел на свободный стул, принялся высыпать из
барабана бутафорские патроны и вставлять боевые — с таким видом, словно
пребывал здесь один-одйнешенек.
— Любите вы оружие, — хмыкнул Лоренс. — Как
мальчишка.
— Каждый по-своему с ума сходит, — отозвался
Бестужев.
Защелкнул барабан, отправил кольт в кобуру.
— Послушайте! Вы мне, действительно, не рады?
— Нисколечко, — сказал Бестужев. — Кстати,
это ваши обормоты сидят у входа в гостиницу? Очень уж у них дурацкий вид…
Лоренс пожал плечами:
— Где прикажете в этой глуши набрать других? У них есть
и ценные качества…
— Ну, и как вы меня нашли?
— Вас это правда интересует?
— Конечно, — сказал Бестужев, доставая папиросы и
усаживаясь поудобнее.
— Извольте. Времени у нас много, я никуда не спешу… вы,
видимо, тоже? — Лоренс мастерски выпустил сразу три колечка сизого
тяжелого дыма. — Вашей фамилии в списках пассажиров, спасшихся с
«Титаника», не оказалось — зато там красовалось имя Штепанека. А поскольку так
сложилось, что я совершенно точно знал о его скоропостижной смерти еще до того,
как корабль затонул, вариантов имелось немного. Один-единственный. Не думаю,
что вы умышленно назвались его именем. Вероятнее всего, были в беспамятстве, и
при вас нашли его бумаги… Бедняжка, вы так болели… Мне повезло больше, я сошел
на берег в добром здравии и сразу же приступил к делу. Еще до того, как
появились списки, начал поиски в больницах — вы ведь могли не утонуть, как
впоследствии и оказалось. А параллельно установил слежку за мисс Луизой, ясно
было, что она, едва опомнившись, тоже начнет разыскивать либо вас, либо
Штепанека. Чуточку не повезло — когда мы вас обнаружили, вы уже успели покинуть
гостеприимный немецкий госпиталь и перебраться в гостиницу… Впрочем, мы и туда
опоздали. Часиков в десять вечера обнаружили в вашем номере Луизу и ее
телохранителя…
— Освободили, конечно?
— Конечно, нет, — пожал плечами адвокат. — К
чему эта ненужная филантропия? Смерть им не грозила, я решил, пусть себе лежат
и дальше. Если вас интересуют такие подробности, их обнаружила прислуга, когда
после полуночи, не дождавшись вас, принялась прибираться в номере. Вы можете не
беспокоиться: они не стали обращаться в полицию и выдвигать против вас обвинения,
покинули гостиницу при первой же возможности, не дав, в общем, никаких
объяснений, пробормотав, что у вас-де вышла ссора и они обратятся к полиции
«попозже». На самом деле они просто-напросто пошли другим путем.
Хёйворт подкупил кого-то в полиции…
— Я знаю, — сказал Бестужев. — Меня все еще
ищут?
— Уже очень вяло, скорее по обязанности… Ну, вот. Я
постарался поставить себя на ваше место. Помнил, что по-английски вы не
говорите совершенно. Как я на вашем месте поступил бы? Да постарался бы
добраться до того района, где найдется немало людей, с которыми можно
объясниться по-немецки или по-французски. Французских кварталов наподобие тех,
что имеются в Новом Орлеане, в Нью-Йорке нет — а вот в Гарлеме немцев обитает
немало, они там устроили чуть ли не крохотное подобие своего фатерлянда.
Я отправил по вашим следам кучу толковых сыщиков… Только человеку несведущему
может показаться, что искать в огромном городе беглеца трудно. Нужно знать, как
искать… Я уверен был, что вы, не владея языком, не рискнете долго
расхаживать по улицам — и приказал обратить главное внимание на извозчиков. Вы,
наверное, не знаете, но в Нью-Йорке, стоянки извозчиков поделены меж
постоянными завсегдатаями. Очень быстро отыскался шустрый итальянец, который
прекрасно помнил, как недавно отвозил в Гарлем забавного чудака, ни словечка
по-английски не знавшего. Описание совпадало с вашим. Мы кинулись в Гарлем. Ну,
и в конце концов… — он, улыбаясь развел руками. — Взяли след и там. И
вот мы здесь… Вы, скорее всего, считали, что я погиб?
— Вот именно, — сказал Бестужев.
— Ну, а мне, представьте повезло. Так уж сложилось, что
у меня есть хорошие знакомые в Париже… не в столице Франции, а в центре округа,
довольно большом городе, который…
— Расположен неподалеку, — сказал Бестужев.
— Я знаю.
— Вы прекрасно прижились… Мы, американцы, любим
называть города по имени больших и знаменитых европейских, у нас есть и
Санкт-Петербург, и Константинополь, и Москва, и многие другие «однофамильцы»…
Мой здешний друг, как бы это выразиться… В общем, он человек влиятельный и
вовсе не приходит в ужас, когда приходится решать какие-то дела… скажем так,
оригинальными методами. Он мне предоставил десяток парней, часть которых на
совершенно законных основаниях числится «добровольными помощника шерифа». Они
сели на коней, я сел в экипаж — не люблю верховой езды — и вот мы здесь…
— Так, — сказал Бестужев. — На
железнодорожной станции, конечно, ваши люди?
— Ну разумеется, мой друг! Неужели вы упустили бы столь
важное место для засады? Двое снаружи, парочка на станции, остальные торчат
там, где вы можете появиться — в салуне, там, где возятся кинематографисты, на
дороге в Париж… Могу вас заверить, что мы взяли под наблюдение все дорожки, по
которым вы можете улизнуть. Конечно, у меня мало людей, чтобы окружить городишко
сплошным кольцом, но в этом и нет необходимости: вряд ли вы рискнете сбежать
полями и пробираться в Париж, скажем, окольными тропинками — не зная языка и
здешней жизни… Вы, разумеется, можете сокрушить меня могучим ударом и пуститься
в бега, кулачный бой никогда не был моей сильной стороной… но, думаю, у вас
достаточно мозгов, чтобы этого не делать, правда?
— Предположим, — сказал Бестужев. — И с чем
же вы пришли?
— Ну, не валяйте дурака… — поморщился
Лоренс. — Мы давным-давно все обговорили, еще на «Титанике», вы это должны
прекрасно помнить. Сомневаюсь, чтобы от всех переживаний с вами случилось
выпадение памяти. Бумаги, мой друг, бумаги! В обмен на приличную сумму.
Кто-нибудь мелкий, не дожидаясь вас, принялся бы шарить но шкафам и
ящикам, но я все же неглуп, вы это наверняка признаете. На вашем месте я бы не
рисковал так, держал бы бумаги при себе постоянно. Готов поспорить, пояс и
сейчас на вас, то-то рубашка слегка топорщится… Они ведь в целости?
— Предположим, — повторил Бестужев.
— В целости, — облегченно вздохнул Лоренс. —
Вы невольно сделали легонькое движение рукой к животу… Ну, так как? Мы
договоримся добром?
