И вот в этой среде ему, сытому, хорошо одетому кандидату, предстояло говорить правильные слова, давать обещания, откровенно врать, чтобы район поверил и пошел на выборах голосовать за своего будущего мэра. От этого подташнивало еще больше, чем от смрадных запахов.
Гуров наслушался всякого. И то, что почти все дома были признаны аварийными еще лет десять назад, и что строились эти двухэтажки, оказывается, еще пленными немцами в сорок шестом году, и что мусорных баков, которые администрация обещала тут установить, нет до сих пор. Что полиция тут не появляется никогда, а участкового видели только в прошлом году. Что какого-то Федьку давно надо посадить, а какого-то Петра посадили ни за что, а дружки, которые его на что-то там подбили, до сих пор ходят на свободе и жрут водку.
Помощники Липатова старательно все записывали, делая это демонстративно и понимающе кивая головами. Стараясь дышать ртом, Гуров с сопровождающими его лицами посетил два дома, боязливо наступая на шевелящиеся под ногами половые доски общих коридоров, не видевших краски лет тридцать. Он смотрел на почерневшие потолки с торчащей из них дранкой, на опутанные паутиной углы и лампочки без плафонов, висевшие прямо на прово́дке из скрученных проводов. Такую проводку на изоляторах делали в шестидесятые годы, и пожаров от нее, насколько Гуров знал в свое время, было больше, чем от примусов и окурков в постели.
От всего увиденного Гурова одолевало желание послать все и всех к такой-то матери, в самом деле пробиться в мэры и устроить грандиозный скандал с этими кварталами убожества и заразы. Да и сейчас, во время своей предвыборной кампании, он намеревался использовать увиденное в борьбе. Особенно с вице-мэром Захаровым.
– Телевидение надо было сюда привезти, – тихо буркнул Гуров Липатову, чуть повернув к нему голову, но продолжая делать вид, что внимательно и с сочувствием слушает жалобы. – Или самим камеру взять. Такие материалы надо по телевидению показывать.
– Когда дело дойдет до конкретной программы ветхого жилья или социальных вопросов, мы этим займемся, – холодно ответил референт. – Сейчас нам нужны просто голоса избирателей. Не отвлекайтесь, Лев Иванович.
Сыщик почувствовал, как по его лицу непроизвольно пробежала судорога ненависти. Он чуть не захлебнулся от бешенства, но усилием воли поборол в себе неуместные пока чувства. Надо работать! Всем сейчас не поможешь. Эта проблема не одного дня и даже не одного года. И решить ее не так просто.
Гуров не сразу понял, что от него хотела грузная немолодая женщина из соседствующего частного сектора. То, что она говорила, было каким-то фоном общих жалоб и негодования на власть. Но мозг сыщика-профессионала вовремя подсказал, что речь идет о чем-то особенном.
– Простите, я вас не совсем понял, – отмахнулся Гуров от Липатова, который что-то начал ему говорить, сделал шаг и вплотную подошел к женщине. – Что вы говорите, какая старушка?
– Бабка Елизавета, – с готовностью повторила женщина. – Елизавета Васильевна. Она вон там жила. Там подстанцию электрическую построили, а перед этим шесть домов снесли. Мы еще за нее радовались, что квартиру Елизавете дадут, под старость хоть старуха поживет как человек… С ванной, горячей водой…
Гуров посмотрел в ту сторону, куда показывала женщина. Там действительно за бетонным забором высились вышки, какие-то конструкции, огромные изоляторы. Оттуда шло множество проводов и ряд бетонных столбов.
– И что же случилось? – поинтересовался сыщик.
– Ей квартиру дали вон в том доме, однокомнатную. – Женщина снова показала рукой, теперь уже в сторону девятиэтажного панельного дома, метрах в пятистах от частного сектора. – Я с дочкой Елизаветы со школы дружила, только схоронили мы ее годков десять назад. А я к бабке захаживала иногда. Где лекарства принесу, где заявление в собес помогу составить. Я ведь тоже одна живу, заботиться не о ком. Я ей и вещи помогала в новую квартиру переносить. Только что за скарб-то у одинокой старухи – два узла да две табуретки…
– И что случилось?
– Да приболела я по осени. Сначала дома лежала, а потом меня в больницу положили. Перед Новым годом, как из больницы вышла, пошла Елизавету проведать. А там дверь железная с тремя замками и мужик мордатый за этой дверью.
– Может, у нее родственники какие нашлись? – с сомнением спросил Гуров. – Может, двоюродный внук приехал? А может, она к кому переехала, а квартиру сдавать стала?
– Да нет у нее никого, одна она на белом свете! А в квартире ремонт, как во дворце царском, сделан! И мужик этот меня «по матушке» послал. Говорит, купил квартиру и знать ничего не знает. А у самого цепь золотая на шее в палец толщиной.
– Может, в самом деле продала? – предположил Гуров, хотя все понял уже сам.
– Так жить-то ей негде. И сама она пропала. Я и к участковому ходила, и в полицию к начальнику, а они в один голос твердят, что заявления только от родственников принимают. Пусть, мол, родственники придут, тогда они заявление и примут. И розыском займутся. Пропала ведь бабка Елизавета, как есть пропала! А квартиру мошенники заграбастали! Вы уж разберитесь, как вы есть начальник-то, пусть поищут бабку. И с мордатым этим тоже пусть разберутся!
Гуров интуитивно почувствовал, что заставлять своего референта заняться этим делом не только бессмысленно, но и опасно. Опасно для его легенды. По логике, сейчас Гурову не должно быть дела до этого факта со старушкой. Но как раз для легенды польза была бы очень большая. Как же убедить своих «помощников»? Нет, решил сыщик, надо самому в этом деле разобраться. И тогда избиратели точно поверят. И пусть не стать ему мэром, вера во власть у людей все-таки появится.
Адрес и имя бабушки пришлось запоминать. Говорить Липатову, что он сам займется этим делом, Гуров не стал. Была еще сложность в том, как убедить свое начальство проверить факт исчезновения старушки.
– Послушайте, Лев Иванович, – сказал Липатов, когда они уселись в машину. Бледное лицо референта при этих словах не выражало никаких эмоций. – А не обыграть ли нам ситуацию с вашей дочерью?
– Какую ситуацию? – насторожился Гуров.
– Кстати, вы ее в самом деле вспомнили? Это точно ваша дочь?
– Точно, – пробурчал Гуров. – Так какую ситуацию и как вы хотите обыграть?
– У вас ведь нет детей с вашей нынешней женой. А у хорошего кандидата должна быть полноценная семья как образец. На него в этом тоже должны равняться. Давайте выставим напоказ то, что вы вашу дочь знаете давно, никаким образом не теряли друг друга и встретились впервые не вчера. Допустим, вы этой семье всегда помогали, заботились о них. Может стать хорошим плюсом к вашей биографии.
– Как вы любите грязное белье вытаскивать на свет божий, – ворчливым тоном ответил Гуров.
– Работа такая, – пояснил Липатов. – В деле рекламы личности нельзя брезговать ничем и из всего нужно извлекать максимальный эффект.
– Вот тут вы перебьетесь! – отрезал Гуров, который был не готов к такому повороту. Он не знал, что сейчас ответить, задай референт вопрос о месте работы или учебы Кати. Наверное, ее легендой это было предусмотрено, но он-то с «дочерью» это еще не обсуждал.
