– Нет, в местное ГУВД, здесь пока поработаем. Станислав Васильевич так распорядился.
Далеко уйти Гурову не удалось. Позвонил Крячко и сообщил, что он с бригадой и следователем едет задерживать Лукина. Его наблюдатели доложили, что водитель сейчас дома.
– Меня захвати! – велел Лев. – Я около торгового центра «Айсберг».
– Можно, конечно, с помпой подать тебе машину, только ты доберешься до его дома раньше. От тебя до дома Лукина половина квартала.
– Ладно, – добродушно проворчал Гуров, – жду у подъезда.
Возле нужного подъезда указанного Крячко дома он остановился, закурил и стал смотреть в небо. Было оно сегодня на редкость голубым и чистым, и редкие облака на нем казались стерильно-белыми. То ли настроение у него изменилось в связи с завершением операции, то ли в самом деле сегодняшний день был так хорош своим небом и солнцем…
Желтая «Газель» без всяких опознавательных знаков вывернула из-за угла. Из нее выскочили несколько человек в гражданском и один в форме капитана. Скорее всего, местный участковый. Следом подъехали две легковые машины. С переднего сиденья вылез Крячко, расплывшийся в довольной улыбке.
– Наше вам с кисточкой, господин мэр! – провозгласил Станислав. – Не желаете ли познакомиться с жизнью и бытом вашего народа?
Гуров бросил окурок и вошел в подъезд. Крячко шел следом и рассказывал уже серьезным тоном:
– Ребятишек, что на Катю напали, мы нашли. Ты будешь смеяться, как говорят в Одессе, но это чистейшая случайность и полное совпадение. Просто хулиганство. Мы их проверили по всем каналам, и ни в какой связи они с нашими фигурантами не светились. Осталось с твоими разобраться.
Дверь в квартиру была открыта. Участковый как раз заводил туда молодого мужчину и пожилую женщину в домашнем халате. Значит, уже пригласили понятых. Гуров поздоровался со знакомым следователем из областной прокуратуры, который вел это дело, и с интересом уставился на сидевшего на диване угрюмого Лукина.
– Ну, вот, – проговорил он с усмешкой, – сколько веревочке не виться, а конец…
– …в штанах не спрячешь, – добавил Крячко.
– Можно и так выразиться, – согласился Гуров. – Сейчас тебе будут вопросы задавать, Володя, так ты подумай, как сильно ты попал. И отвечай. Потому что по всем делам вам очень большие сроки светят.
– Нечего мне говорить, – огрызнулся без особой уверенности Лукин.
По его тону Гуров понял, что сказано это было скорее из упрямства. Да и разговор этот Гуров затеял не для рисовки, а чтобы получить хоть какой-то ответ, чтобы понять внутреннее состояние задержанного. И он это представление получил.
Подойдя к шкафу, Лев открыл его. Там висели темный и светлый костюмы и летняя льняная пара. «Ну, и хорошо», – подумал сыщик.
– Николай Васильевич, – обратился он к следователю, – будешь изымать костюмы, особо не забудь про светло-серый, вон про тот, средним висит. А ты, Стас, подскажи экспертам, чтобы они времени не теряли и сразу занялись правым боковым карманом. Я с ним поговорю, когда будут готовы результаты экспертизы, а сейчас, Стас, поехали в УВД. Распорядись, чтобы Лукина потом, после всех процедур, туда же привезли. Там с ним побеседуем.
Шацкий, без шнурков в ботинках и брючного ремня, выглядел немного жалким, хотя и старался держаться уверенно и солидно. Гурову почему-то показалось, что Алексей Николаевич Шацкий сейчас очень живо вспомнил себя каким-нибудь Леханом, как его могли звать во времена его молодости, когда он обирал с братвой лоточников. Ведь таскали его тогда в милицию, обязательно таскали.
– Ну, что, Алексей Николаевич, побеседуем? – спросил он, усаживаясь сбоку от стола напротив задержанного. – Кажется, мы не обо всем с вами договорились.
– Не понимаю, о чем вы говорите? – с наглой усмешкой ответил Шацкий. – Вас, кажется, как я слышал, Лев Иванович зовут и вы в мэры этого города баллотируетесь?
– А для вас нет никакой разницы, что вам лично кажется. Главное, что покажется судье и присяжным. Ну, и следователю, который будет формулировать обвинение. А им, боюсь, покажется следующее. Первое, как видно из результатов оперативной съемки, а вам ее обязательно покажут, вы нарушили Конституцию Российской Федерации в пунктах, касающихся прав и свобод граждан. Там многое есть и про выборы, и про уголовную ответственность. А в Уголовном кодексе прямо говорится, что такое угроза, шантаж, подкуп, давление на личность. Одна ваша эскапада с моим подкупом потянет лет на пять. Но это такие мелочи по сравнению с трупами, которые сжигали на вашем заводе ваши помощники во главе с начальником службы безопасности Вереиным. По сравнению с убийством мэра Покровска Чуканова из корыстных побуждений. Заметьте, спланированное группой лиц, а вы в этой группе тянете на организатора. В утешение скажу, что добрый судья может обойтись без пожизненного, но лет двадцать строгой колонии тоже не сахар.
– Без адвоката я с вами разговаривать не буду, – отрезал Шацкий.
– Смысл? – удивился Гуров. Он поднялся со стула, постоял немного перед столом, потом нагнулся к Шацкому и негромко ему посоветовал: – Ты лучше подумай, сколько годков скинешь, если сотрудничать со следствием будешь. Поверь моему опыту, адвокат тебе тут ничего не скостит. Ни года!
В кабинет заглянул Крячко и кивнул головой. Этот жест означал, что привезли Лукина. Гуров больше ничего не стал говорить Шацкому, понимая, что для убеждения ему не совсем хватает сейчас доводов. Если хотя бы косвенно не подтвердится причастность Шацкого к убийству мэра, он отделается маленьким сроком и останется при своем заводе и своих капиталах. Доказать причастность Шацкого к сожженным трупам пока не удавалось. И, скорее всего, он к ним не причастен. Вереин творил все это на свой страх и риск и в свой карман. Только Лукин может пролить свет на многое в этом деле.
– Экспертиза? – спросил Гуров.
– Заканчивают, принесут в кабинет, – ответил Крячко.
Кабинет, где держали Лукина, находился этажом выше, в отделении уголовного розыска. Гуров рывком открыл дверь. Двое молодых оперов в форме, с погонами старших лейтенантов, мгновенно вскочили и вытянулись. Кстати, подумал Гуров, такое откровенное чинопочитание сейчас может пойти на пользу. Сразу поймет Лукин, что перед ним большие полицейские шишки.
Он сел за стол и сложил руки, разглядывая задержанного. Крячко устроился сбоку, между столом и дверью. Старшие лейтенанты, помявшись, сели в сторонке, понимая, что сейчас им лучше не мешать полковникам.
– Скажите, Лукин, – вдруг спросил Гуров, – а зачем вы на меня напали позавчера ночью с дружками?
– Путаете вы что-то, – угрюмо усмехнулся Лукин. – Ночью очень легко ошибиться. Мало ли кто по улицам шляется.
– Много говорите, это вас выдает. Вы же нервничаете.
– А как мне не нервничать, если на меня не пойми чего вешают! – возмутился Лукин более активно. – На весь дом опозорили! В наручниках вывели.
