Курносов на это только загадочно улыбался. Он был уверен, что никто из присутствующих не сможет составить ему конкуренцию в мастерстве обходиться с женщинами, и позволял им порезвиться сколько вздумается. За Виталием он даже наблюдал с интересом. Едва в компании появилась женщина, тот отбросил свой обычный флегматичный тон, приосанился и изо всех сил старался овладеть вниманием красавицы с платиновыми локонами.
Алена была со всеми любезна, но вряд ли ее по-настоящему могли заинтересовать плоские остроты Астахова или напыщенные и желчные рассуждения Геннадия. Пожалуй, с наибольшим интересом она поглядывала все-таки на Панченко. Магия человека, принадлежащего к сильным мира сего, несомненно манила ее. Курносов вполне разделял ее чувства. Теперь он пытался сообразить, как эти чувства можно использовать в собственных интересах. Пока никакого остроумного решения не получалось. Да и сам Панченко не слишком старался перешагнуть грань, за которой чувства становятся открытыми. Пока все шло на уровне застольного флирта. Курносов называл это периодом распускания хвоста. Каждый мужчина в глазах этой женщины старался показаться значительнее, чем он есть на самом деле.
Геннадий, например, предложил отметить появление Алены каким-то коллекционным вином с мудреным названием, подчеркнув, что подобным вином в Италии принято встречать самых почетных гостей. В его устах иностранные слова звучали особенно аппетитно и внушительно. В темных глазах Алены мелькнуло уважение. Этого Курносов уже не мог стерпеть. Сдержанно посмеиваясь, он сказал:
– Я человек простой, вырос, можно сказать, на улице… В советской подворотне. Все эти «шато», «шабли» для меня – пустой звук. Но раз Геннадий дает гарантию, что это хорошо, я готов оплатить. Может быть, когда-нибудь и я выучусь всем этим заморским штучкам, а если не получится, придется нанять хорошего учителя…
Таким образом Курносов сразу давал понять, кто за этим столом имеет действительный вес, а кто – просто пускает пыль в глаза. Весь сегодняшний вечер оплачивал он – из своего кармана. Прекрасной Алене нелишне будет об этом знать.
Впрочем, Виталий при всей своей вялости был все-таки не лыком шит. Знаки внимания он принимал как должное, может быть, догадываясь, что за ними стоит вовсе не бескорыстие. Более того, он давал как бы понять, что в компании именно он – главное лицо. Курносов не любил себя обманывать и мысленно вынужден был согласиться, что в каком-то смысле так оно и есть.
Между тем официант принес вино и разлил его по бокалам. Алена слегка пригубила и похвалила. Геннадий опять начал усердствовать, сыпать комментариями и историческими ссылками. Этот человек глотка не мог сделать, не приправив его острым словцом. Курносову вино не очень понравилось. Он не кривил душой, когда говорил, что остался простым человеком. В сущности, так оно и было. И вкусы его были простыми. Всем изыскам он предпочел бы самую обыкновенную русскую водку. Но надо было держать марку.
Алена не сводила темных влажных глаз с Виталия, и это чрезвычайно того волновало. Он сделался необычайно речист, поминутно тянулся толстыми губами к руке Алены и заверял ее, что более красивой женщины не встречал за всю жизнь. Потеряв голову, он выпил лишнего и сделался чересчур откровенным.
– Вы не представляете, какой я осел! – заявил он наконец. – Если бы я встретил вас чуть-чуть пораньше! Может быть, вся моя жизнь повернулась бы по-другому!
– Не поняла вас, – прищурилась Алена. – Что вы имеете в виду?
– Ну-у… – замялся Панченко. – Все могло бы быть другим. Я знаю, Анатолию это не понравится, но я скажу откровенно – я непременно отбил бы вас у него!
– Вот новости! – засмеялась Алена. – Мы с Анатолием Владимировичем познакомились всего полчаса назад. Так что при всем желании вы не смогли бы отбить меня у него ни месяц, ни год назад.
Панченко обалдело посмотрел на женщину, потом на Курносова и пораженно воскликнул:
– В самом деле? Ах, я дурак! Но тогда я бы не рекомендовал вам иметь дело с этим человеком, – он погрозил Курносову пальцем. – Он известный сердцеед. Он вас обманет. Будьте осторожны.
– Меня нелегко обмануть, – серьезно ответила Алена. – Я чувствую хорошего человека за версту.
Панченко хватил залпом целый бокал коллекционного вина.
– Ну, а вот скажите, каким вы видите меня? – вдруг запальчиво сказал он. – Я хороший человек? Или нет? Для меня это принципиальный вопрос.
Алена ответила не сразу. Она словно присматривалась некоторое время к сыну министра, а потом необычайно задушевным тоном произнесла:
– Мне кажется, вы очень хороший человек.
Виталий победоносно вздернул подбородок и обвел всех помутневшими глазами. Курносов вдруг со всей ясностью понял, что эта женщина далеко не так проста и искренна, как ему показалось вначале, и ведет какую-то свою игру, смысла которой Курносов пока понять не мог.
– Я рад слышать вашу оценку, – заявил Виталий и уже совсем неприличным жалобным тоном поведал: – А ведь я женюсь! И только рядом с вами понял, какую ошибку я делаю! Ведь теперь я всю жизнь буду мучиться угрызениями совести…
– Извини, Виталий, – вмешался Курносов. – Ты, того, перебарщиваешь! Не стоит морочить Алене голову. Она может действительно подумать, что ты готов сбежать из-под венца… – Он обернулся к женщине и сказал: – Он просто расклеился. Нервничает, сами понимаете. Такое событие! Свадьба уже на носу. Платье для невесты уже готово – в Париже заказывали. У жениха в домашнем сейфе бриллиантовое колье редкой работы – свадебный подарок. Стоит как хороший загородный дом… – он засмеялся. – Но мужчине всегда страшно терять свободу. Это у нас в крови.
– Заткнись! – вдруг с досадой перебил его Панченко.
Взгляд его стал злым. Рука комкала салфетку. Курносов подумал, что ситуация все-таки вышла из-под его контроля. Панченко действительно нервничал. Наверное, предстоящая женитьба в самом деле страшила его. А тут еще эта женщина с таким мягким понимающим взглядом и проникновенным голосом. Все это плюс алкоголь могло дать самые непредсказуемые результаты. Курносов решил обратить все в шутку.
– Все нормально, старик! – сказал он добродушно. – Я не хотел тебя обидеть. Если что-то не так сказал, извини!
Но Виталий даже не посмотрел в его сторону. Он бросил на Алену странный взгляд – как утопающий на спасительный берег – и вдруг встал из-за стола.
– С меня хватит! – неожиданно грубо сказал он. – Повеселились. Я ухожу.
Его двоюродный брат саркастически поднял брови и невозмутимо сунул в рот сигарету. Астахов поспешно вскочил. Но Виталий остановил его раздраженным жестом и решительно направился к выходу – грузноватой, слегка косолапой походкой.
– Извините, – сказала Алена и неожиданно быстро вышла из зала следом за Виталием.
Хорошее настроение у Курносова мгновенно улетучилось. Все развалилось в один миг. Вечер, который так хорошо начинался и обещал принести ему дивиденды, был безнадежно испорчен. Он махнул рукой, подзывая официанта, сухо обронив Геннадию и Астахову:
