– А Ирина?
– А чего Ирина? Вроде, по саду недавно ходила. Чего ей делать? Дядя и на нее внимания не обращает. А с молодой женой так нельзя-я!.. – погрозил Владик пальцем. – Увести могут!
– Ну, Ирина, по-моему, женщина серьезная, к авантюрам не склонная, – сказал Гуров. – Зря ты на нее наговариваешь. Кстати, на-ка вот, держи! Только не пойму я, где же ты сейчас спиртное тут раздобудешь? – Гуров полез в карман и выгреб оттуда несколько смятых бумажек.
Владик живо схватил деньги и рассовал по своим карманам.
– Душевный ты человек! – похвалил он. – А я сразу понял, что с тобой можно дело иметь. А насчет достать – не беспокойся. Максимум полчаса, и я здесь. Одна нога тут, другая там! Ты, главное, никуда не уходи, дождись меня! – строго предупредил он и весело побежал куда-то в темноту.
– Завидная перспектива! – тихо сказал Гуров, качая головой. – Но извини, друг, дождаться никак не могу, дела!
Оставшись в одиночестве, он с некоторым сомнением приблизился к воротам. Однако Владик не соврал – калитка была отперта. Гуров прошел через нее и оказался на залитой электрическим светом площадке перед домом. Совсем недавно Гуров ловил здесь поджигателей и вел родственные беседы, а теперь сам был почти чужаком, нежеланным гостем. В такой ситуации выход был только один – сделаться незаметным, как призрак.
Для начала Гуров изобразил походку пьяного человека, чтобы какой-нибудь случайный наблюдатель принял его за вернувшегося в «замок» Владика, и этой походкой проследовал за угол дома, а там нырнул в тень сада. Кажется, никто его появления не заметил. Теперь предстояло отыскать Ирину, жену Булавина. Гуров решил быстро пробежаться по аллеям сада – возможно, женщина еще не ушла оттуда, – а потом поискать ее в доме.
«Черт его знает, живописца нашего! – думал Гуров по дороге. – Значит, шатается регулярно по кладбищу с помощниками, инструменты у них, еду берут... Выходит, что с битами напали на людей Веревкина все-таки они – это теперь можно утверждать уже наверняка. Что же, таким образом разгоняют захватчиков? Странный метод, нецивилизованный. Булавин с его знанием жизни и художественным вкусом мог бы выбрать линию поведения поумнее. Не понимаю! Или они что-то там ищут?! Что можно искать на старом кладбище? Ничего не понимаю! Доказательства его важности для потомков? Но это само собой разумеющееся. Как сказал поэт – любовь к отеческим гробам...»
Задумавшись, Гуров едва не столкнулся в полутьме с той, которую разыскивал. Ирина Булавина, видимо, тоже была погружена в какие-то думы, потому что тоже не сразу заметила Гурова.
– Боже мой, кто это?! – воскликнула она в легкой панике, отшатываясь от выросшей на ее пути фигуры. – Лев Иванович? Гуров? Фу-у, как вы меня напугали! Вот никак не ожидала вас тут увидеть. У меня было впечатление, будто вы покинули наш дом, разве нет?
– Да-да, я его покинул, – сказал Гуров. – Извините, что напугал вас.
– Да нет, ничего... Но я не понимаю... Что вы здесь делаете? Вы вернулись. Зачем? Вы ищете мужа?
– Нет, я ищу вас. Владик сказал, что вы в саду.
– Да, я решила подышать свежим воздухом, – Ирина с каждой секундой держалась все более настороженно. – Так, может быть, вы все-таки объясните...
– Ну, мне так понравилось у вас в доме, что я решил вернуться, чтобы побыть здесь еще немного, – шутливо сказал Гуров. – Думаю, что на правах родственника мне это позволено. Ведь вы сами нас с Марией пригласили.
– Вообще-то это была инициатива Эраста Леопольдовича, – не слишком любезно сказала Ирина. – Я вас не приглашала. Строго говоря.
– Ну, строго говоря, это и неважно, – меняя тон, продолжил Гуров. – Даже если бы вы запретили меня пускать категорически, я бы все равно сюда вернулся.
– Почему? В чем дело? – Ирина нервничала все больше.
– Мне нужно с вами серьезно поговорить, Ирина! Скажите, вы любите своего мужа?
– Что за вопрос? Кто вы вообще такой, чтобы задавать подобные вопросы? Ворвались ночью, ведете странные разговоры... Что у вас на уме вообще?
– Узнать, в каких отношениях вы с художником Булавиным, – спокойно ответил Гуров. – Разыгравшиеся здесь в последнее время события навели меня на мысль, что вами движут корыстные интересы.
– Вы идиот? – злым голосом спросила Булавина. – Я сейчас мужчин позову! Вас выкинут! Маньяк!
– Я не маньяк. Я просто рассуждаю, как родственник, – сказал Гуров, подделываясь под резонерский тон. – Сами посудите, он человек в возрасте. Вы молодая, красивая женщина. Что может быть между вами общего?
– Вас это не касается! Занимайтесь своей красоткой кинозвездой, а в чужие дела не лезьте!
Гуров посмотрел на ее бледное вытянувшееся лицо. Ирина задыхалась. Глаза ее сверкали ненавистью. Гуров вдруг понял, что их первоначальный план рушится. Он еще не приступил к серьезному разговору, а женщина была уже на грани истерики. В таком состоянии она могла натворить что угодно. И он начинал догадываться, как повернутся дальше события, если он коснется сейчас главного.
«Что ж, раз пошла такая пьянка, то режь последний огурец! – решил он. – Это как раньше говорили – вызываем огонь на себя!»
– Да это как раз моя кинозвезда, – тихо засмеялся Гуров. – Она где-то там поспрашивала... Вот, значит, что получается, Ирина, дорогая! Вы у нас, оказывается, охотница! Охотитесь на богатых мужчин? Курсы даже проходили. А самое-то интересное, у кого вы брали уроки – у гражданина Волина! Который появился здесь совершенно случайно, не так ли? Он появился, и тут началось – плита на кладбище, пожар, какие-то ночные гости... Надеялись напугать старика до смерти? Что, вам плохо?
Ирина действительно едва держалась на ногах. Она слабо махнула рукой и прошептала:
– Вы сошли с ума! Все это ваша выдумка. Вы нарочно собрали все в кучу, чтобы набросить мне петлю на шею. Вы шантажист!
– Ну что вы! Мне от вас ничего не нужно, – сказал Гуров. – Только истина. Признайтесь, вы в сговоре с Волиным?
– Нет. Он сам приехал. Я тут ни при чем. Он приехал и уехал. Все кончилось. Ни о каких плитах, ни о чем таком я не знаю. Не имею ни малейшего понятия.
– И все-таки я считаю своим долгом рассказать о вашем прошлом Эрасту Леопольдовичу! – голосом завзятого ябеды заявил Гуров. – Считаю, что он должен быть в курсе. Может быть, вы и в самом деле не имели злого умысла, но пусть выводы делает ваш муж, я так считаю!
– Боже мой, какой идиот! – простонала с ненавистью Ирина. – Боже мой! Ну чего вы хотите? Чего? Денег? Моего тела? Ну, говорите же, чего вы добиваетесь?!
При всем желании сказать правду Гуров никак не мог, и чтобы не убивать интригу, он промычал нечто нечленораздельное. При желании это бормотание можно было интерпретировать как угодно. Ирина, кажется, не сомневалась, что намерения у Гурова самые гнусные.
– Ну, хорошо, хорошо... – вдруг поникнув и как будто успокаиваясь, сказала она. – Я согласна заплатить за ваше молчание... Только прошу вас... Никто не должен вас видеть. Идемте, я отведу вас в одно тихое место, где мы сможем обо всем спокойно договориться...
