В самом начале расследования Гуров находит бывшего ухажера Анны, Сероземова Борю, как впоследствии оказалось – Игнатьева Валеру, которого квалифицированно убирают практически на глазах Льва Ивановича.
Полковник отхлебнул кофе и затянулся сигаретой. Убийство – неприятный момент.
Причем, по показаниям проститутки Веры, из машины выходила блондинка. Таким образом, есть вероятность, что убийца женщина.
Далее установлено, что Анну задерживали в пьяном виде вместе со звездой эстрады Саввой Ивановым.
Через список задержанных вместе с Саввой во время попойки Гуров выходит на Лизу Симбирцеву, но делает это слишком поздно. В нее успевают ввести сильнодействующий наркотик, и она засыпает навсегда. Причем снова есть вероятность, что делает это некая дама.
От Лизы Гуров направляется в бассейн, где она, как оказывается, проводила время с Анной и ее ухажером Сероземовым-Игнатьевым. Рядом с этой троицей крутилась племянница подруги тренера, которая подсказала Гурову, что девочки танцуют у звезды эстрады Виктора Маревского.
Во время похорон Лизы полковник знакомится со школьной подругой покойной, которая выводит его на мать еще одной танцовщицы. Женщина уже две недели не видит свою дочь. Она и дает Гурову адрес студии звукозаписи, осуществляющей параллельно с основными функциями подбор девочек для Маревского.
Подключив малолетнюю проститутку Веру, Гуров выясняет, что отбор действительно идет. Кроме того, практически с его подачи девочку насилуют двое работников этой самой студии, а он – припоздавший спаситель – получает вывих. Одному – гражданину Петрову, удается бежать, второй же втыкает себе в сердце нож, за что Гуров ему совсем даже не признателен.
В тот же день снова проявляет себя маньяк. У жертвы вывих кисти, такой же, как и у Гурова. Подозрения падают на скрывшегося от полковника гражданина Петрова, вот уже как пять лет работающего в студии звукозаписи.
Кстати, Петров Антон Олегович, по словам жены и тещи, очень хороший человек. А как показывает опыт: в тихом омуте черти водятся.
Проводя разведку в служебных помещениях ГКЗ «Россия», Гуров знакомится с костюмершей Маревского, и дело у них доходит до физиологической любви. Пока данная разработка никаких дивидендов не принесла.
Зато полковнику удается «достать» Витю Маревского в тот самый момент, когда он покидает управление. Выясняется, что звезда эстрады торгует наркотой. Витя весьма неосторожно, по мнению Гурова, предлагает последнему работать на него. Или у него очень крутые связи, или он задался целью сесть в тюрьму.
Тему с наркотиками следовало бы развить.
Гуров снова отхлебнул кофе, встал, подошел к окну и вспомнил о том, что Наденька его, наверное, уже заждалась. Полковник бросил взгляд на часы: «Да нет. На все про все ушло пятнадцать минут. Успею».
* * *
Надя ждала его на улице.
– Давно стоишь? – спросил полковник, усаживая ее в машину.
– Только вышла.
– Не люблю опаздывать, – признался Гуров, – я ведь по природе человек аккуратный, можно сказать, немного в этом плане сдвинутый, но в моей работе помогает.
– Не волнуйся, ты совсем не опоздал.
– Спасибо, бальзам на душу.
Лев Иванович обнял свою «пассию» и спросил, куда им держать путь.
Оказалось, что она хотела первым делом поесть.
Это вполне вписывалось в рамки, и Гуров попросил водителя везти их до первого питейно-едального заведения.
Уплетая картошечку фри с куриными котлетами, Гуров как бы невзначай заметил, что не прочь познакомиться с кем-нибудь из нынешних танцовщиц Маревского. При этом сыщик лукаво улыбнулся.
– Неужели я тебе надоела? – Надя несколько обиделась.
На что Гуров серьезно возразил, что это по работе и что у него нет желания гулять с молоденькими пустышками.
– У одной весьма знаменитой артистки, – начал сочинять полковник, – украли несколько дорогих безделушек как раз в день, когда проходил гала-концерт. Есть подозрения, что девочки Маревского в этом замешаны, – Гуров врал на ходу, но не говорить же ему: «Дорогая, я познакомился с тобой специально, хоть ты и нравишься мне, но все равно ты для меня деталь в одном большом механизме. Давай скорее мне расскажи, чем занимается плохой дядя Витя, ты ведь наверняка это знаешь».
Надя покачала головой.
– Этого не может быть, поверь мне. Они в тот день все были так загружены.
– Все двадцать три?
– Конечно. Витя постоянно требует от них полной отдачи, репетируют даже перед самым выходом на сцену. Ты не представляешь себе, какой это кошмар.
Гуров возражать не стал.
– А что за драгоценности?
Женское любопытство.
– Несколько колец, серьги, но это конфиденциальная информация. Ты сможешь мне помочь?
– В принципе, я со всеми девочками на короткой ноге. Но мне кажется, что ты зря потратишь время. У нас девочки очень честные и трудолюбивые.
«С чего бы это ей их выгораживать?»
– Ну хорошо, хорошо. Пусть этим занимается милиция. Скажу, что у меня ничего не получилось. Но к вашим девчонкам так или иначе зайдут.
Гуров пока сам еще не знал, куда приведет его вся эта болтовня. На самом деле, что ли, заслать им какого-нибудь лейтенантика, пусть нарисуется. Может, кто и задергается. С другой стороны, лягут на дно, и тогда не подкопаешься.
– Ты говоришь, девочки много репетируют, значит, и на тебя нагрузка большая.
Она засмеялась.
– Да нет. Я не связана с репетициями. Мое дело наряды, а уж репетируют-то они кто в чем.
– Слушай, а ты можешь меня свозить на экскурсию? Я дожил до седин, но никогда не видел, как готовятся концертные номера.
– И это говорит работник охраны концертного зала!
Она покачала головой.
– Но я недавно приступил к своим обязанностям. – Гуров попытался исправить ситуацию.
– Понимаю, понимаю. Захотелось поглазеть на стройных козочек.
Гуров промолчал, ожидая, согласится она или нет.
– Ладно, поехали, они начинают через пятнадцать минут.
– А Маревский будет? – небрежно поинтересовался Гуров. Не хватало, чтобы в нем признали торговца наркотиками.
– Да нет, что ты. Ему там делать нечего. Хотел на звезду взглянуть?
Полковник молча кивнул.
– Ничего необычного. Пузатый, бородатый, хамоватый тип.
– Наверное, он страдает звездной болезнью.
– Ничего особенного, третья стадия не опасна для здоровья.
– Интересно.
– Третья стадия – это когда певец хамит работникам сцены, костюмершам типа меня, – она выжидающе взглянула на него.
