– И как бы ты этого добился, если даже обещанного слова не сдержал? – ехидно поинтересовался сыщик. – Ты же вчера клялся, что ордера на арест Марии не будет?
– А его и не должно было быть, – проворчал Орлов. – Просто эти олухи из экспертного отдела решили, что ничего страшного не случится, если повторные результаты баллистической экспертизы они передадут в прокуратуру с утра.
– Какие повторные результаты? – удивился Гуров. – Откуда они вообще взялись?
– Я попросил сделать, – ответил генерал. – И они доказали, что со стола, как предполагалось сначала, Мария выстрелить не могла. Траектория у пуль была бы иной. Совершенно очевидно, что убил Левицкого человек сантиметров на десять выше Марии ростом.
– А почему ты мне вчера об этом не сказал? – поинтересовался сыщик.
– Просто из головы вылетело, когда мы этот компромат обсуждали, – виновато пробормотал Орлов.
– Набил бы я тебе морду, Петр, за такую забывчивость, – вздохнул Гуров. – Но твоих седин жалко.
– И на том спасибо, – усмехнулся генерал. – А теперь мчись в главк. Попробуем вместе успокоить Свиридова.
– В главк приеду. Но с этим козлом разговаривать не буду, – отрезал сыщик и, не дожидаясь возражений Орлова, повесил трубку.
Поговорив с генералом, Гуров почувствовал облегчение. Повторная баллистическая экспертиза не только доказывала невиновность Марии, но и облегчала сыщику работу с Воронцовым. Директор в точности соответствовал росту убийцы. И теперь, когда отпечатки пальцев Марии на револьвере уже не играют никакой роли, отвертеться от обвинений у него никак не получится.
Не теряя ни минуты времени, Гуров поехал дальше по Большой Спасской в направлении дома Воронцова. «Шестерка» Веселова стояла под сбросившими листья липами прямо напротив подъезда, в котором находилась квартира директора театра. Гуров остановил свое «Пежо» рядом с ней и вышел из машины навстречу капитану.
– Ну, как у нас дела? – поинтересовался сыщик.
– Без происшествий, Лев Иванович, – пытаясь скрыть зевоту, ответил Веселов. – Воронцов у себя дома. Я его недавно в окне видел. Из дома он не выходил. Так что тут все спокойно. Но вот ваш сотовый меня замучил. Сначала журналистка из «Пресс-парка» названивала, а затем прямо перед вашим приездом Орлов позвонил. И, прежде чем разобрался, с кем разговаривает, меня как следует матом обложил. А потом и еще раз. Когда понял, что вас рядом нет.
– Ну, с меня бутылка за такие страдания, – усмехнулся Гуров. – А что эта дамочка из газеты хотела?
– Не знаю, – пожал плечами капитан. – Она только просила передать, что обдумала ваше предложение, и сказала, что готова его принять.
– Предложение? – Сыщик не сразу вспомнил, что разговор с Игнатьевой шел о ее источнике информации. А потом махнул рукой: – Это подождет. У нас поважнее дела есть. Пошли за Воронцовым. Повезем его на допрос.
После вчерашнего буйства директор вел себя на удивление спокойно. Он безропотно согласился проехать с Гуровым в главк и даже не попытался что-нибудь возразить. Сыщик всю дорогу внимательно посматривал на Воронцова в зеркальце заднего вида, пытаясь найти хоть какие-нибудь признаки беспокойства и обреченности. Но директор был невозмутим, словно не чувствовал за собой никакой вины.
Крячко в кабинете не было. И Гуров пожалел о том, что заставил друга заниматься бессмысленным делом. Сейчас в поисках недоброжелателей Гурова, якобы организовавших убийство Левицкого, необходимости не было. Преступник был найден, и теперь оставалось только добиться его признания.
Пропустив Воронцова в кабинет, Гуров задержал на пороге капитана. Веселов вопросительно посмотрел на него.
– Станислава нет, поэтому, Саша, придется тебе помочь мне с перекрестным допросом, – опасаясь, что Воронцов услышит, тихо проговорил Гуров. – Я играю злого, а ты – доброго. Сможешь?
– Постараюсь, – кивнул капитан, и Гуров пропустил его в кабинет.
Сыщик указал стоявшему посреди комнаты Воронцову на жесткий деревянный стул, предлагая сесть. Директор опустился на него и вопросительно посмотрел на полковника. Однако Гуров этот взгляд проигнорировал и, подойдя к сейфу, принялся неторопливо перебирать лежавшие там бумаги. Молчал и Веселов, устроившись за спиной Воронцова в кресле Станислава. Директор некоторое время ждал, когда Гуров начнет разговор, а затем не выдержал.
– Прямо мхатовская пауза какая-то, – усмехнулся он. – Вы по дороге забыли, зачем меня сюда везли, Лев Иванович?
Гуров не ответил. Он даже не повернул головы. И тогда, следуя правилам игры, заговорил Веселов. Капитан прокашлялся, привлекая к себе внимание Воронцова. А когда директор через плечо посмотрел на него, спросил:
– Скажите, Владимир Владимирович, зачем вам понадобился триампур? У вас проблемы со здоровьем?
– Молодой человек, – усмехнулся Воронцов, полностью поворачиваясь к капитану. – Я хоть и выгляжу старым, но здоровье у меня вполне хорошее. Дай бог вам такое. А если вы спрашиваете о тех таблетках, что Лев Иванович вчера нашел у меня в столе, то я повторю вам, что сказал ему. Я не знаю, как они там оказались, и ко мне этот препарат не имеет никакого отношения.
– Да что вы так волнуетесь, – пожал плечами Веселов, и Гуров посмотрел на него удовлетворенно. – Это же не наркотики! Я просто хочу узнать, позволяет ли вам здоровье присутствовать на допросе.
– Позволяет, не беспокойтесь, – снисходительно улыбнулся директор театра. – Задавайте ваши вопросы. Только не спрашивайте больше об этих таблетках.
Однако капитан не послушался Воронцова и вновь попытался выяснить, как мочегонное попало в стол директора. Но это не помогло. Воронцов упорно делал вид, что не понимает, какое отношение к убийству имеют таблетки триампура, и утверждал, что понятия не имеет, как они оказались в его столе.
– Ладно. Сделаем так, чтобы вам было понятнее. Разыграем маленький спектакль, – вступил в разговор Гуров, и директор театра резко повернулся к нему. Словно его дернули за нитку. – Вы будете исполнять роль сыщика, а я за вас расскажу, как было совершено убийство. Итак, ваша жизнь была светла и безоблачна. Вы наслаждались ею, купаясь в лучах славы своего театра. И тут, откуда ни возьмись, появился Левицкий. Он просто пришел к вам и заявил, что имеет кое-какую информацию об одном вашем неблаговидным поступке, совершенном в молодости…
– Бред! – перебил его Воронцов.
– Ну, что же вы, Владимир Владимирович, из роли выходите. Вы же сыщика должны играть, – недовольно поморщился Гуров. – Постарайтесь сосредоточиться и не перебивайте преступника, когда он делает признание! Продолжим…
Затем Гуров обстоятельно рассказал о том, как было подготовлено убийство. Как Воронцов выбрал способ, чтобы расправиться с шантажистом, как дал во время репетиции пистолет Строевой, а затем подсунул ей бутылку минеральной воды, нашпигованную триампуром.
Гуров довольно красочно описал, как Воронцов оторвал пуговицу с костюма Марии, а перед третьим актом попросил Левицкого вызвать ее наверх во время антракта, предложив сесть втроем и раз и навсегда решить все разногласия. А затем хладнокровно застрелил худрука и бросил у тела револьвер с отпечатками пальцев Марии.
