– Так вот, ничего не взяли, – продолжал Крячко. – Еще и лекцию прочитали, на тему, что людей труда они не трогают. Хотя, строго говоря, людей они как раз тронули – обоих супругов приковали наручниками к трубам в ванной комнате, чтобы не мешали, а сами устроили наблюдательный пункт в прихожей. Терпеливо дождались, пока разгоряченные гости из квартиры напротив разойдутся, и ворвались туда. Представляешь, что чувствовал этот спортсмен? У тебя день рождения, ты размяк после хорошей водки, на дворе поздняя ночь, и тут врывается орда в черных масках! Конечно, этот тип сразу наложил в штаны.
– А что же та супружеская пара? – перебил его Гуров.
– Так и сидели на привязи, пока шла операция, – махнул рукой Крячко. – Один из бандитов за ними присматривал, а трое орудовали у соседа. Когда закончили, супругов освободили и даже пожелали творческих успехов. Те, однако, благодарностью не прониклись и сразу вызвали милицию. Но грабителей уже и след простыл. Видимо, они очень тщательно спланировали свой отход. Ну вот, потом некоторое время было тихо, а в начале августа ограбили квартиру бизнесмена Райкова в районе Кутузовского проспекта. Собственно, бизнесмен даже не москвич – он из Калуги, но средства ему позволяли держать здесь квартиру и неплохо обставленную, между прочим. Мебель, оргтехника… Основные дела у него были в Калуге, но в Москву он приезжал часто и жил здесь неделю или две, в зависимости от того, как шли дела. В тот раз он провернул удачную сделку и уже собирался уезжать. Приехал переночевать в свою квартиру – один, без подруги и без охраны, – тут-то его и накрыли наши друзья. Не обошлось и без привычных рассуждений о труде и неправедно нажитом богатстве. Богатства, правда, с собой у бизнесмена было не слишком много – всего тысяч двадцать «зелеными» – но после встречи с Робин Гудами совсем ничего не осталось.
– А потом был актер Белинков, – заключил Гуров. – Здесь наши благородные разбойники слегка отступили от своих «высоких» принципов – обчистили человека труда. Возможно, работа актера у них в эту категорию просто не попадает. А вернее всего, сыграла свою роль сумма – уж слишком лакомый кусочек и так плохо лежал, что просто грех было цепляться за какие-то принципы. Но факт остается фактом – в распоряжении следствия нет практически никаких улик. Ясно одно – это не обычные бандиты. Сплоченная дисциплинированная группа, связей в преступном мире не имеющая. Иначе о них давно бы кто-нибудь «стукнул». Но ведь полное молчание?
– Абсолютное, – подтвердил Крячко. – Ребята говорят, профессиональные воры тоже руками разводят. Никто ничего не знает. И, похоже, не врут. Новички действуют, но новички удачливые и талантливые.
– За такой талант поощрить бы их надо, – проворчал Гуров. – Каждому лет по восемь лесоповала… Но пока это на воде вилами писано. Искать надо.
– А ты обратил внимание, что ни в одном случае не применялись ни отмычки, ни фомки? – спросил Крячко. – Все, как мы и думали. Чистая работа – «сезам, откройся» называется. Ну, у нашего человека душа широкая – он всегда дверь откроет когда не надо…
– Я вот на что обратил внимание, – сказал Гуров. – Ограбления произошли в разных районах Москвы, пострадали представители разных слоев общества. И у меня складывается впечатление, что это достаточно случайные ограбления – в смысле выбора цели. Преступники вдруг получают откуда-то информацию, которая кажется им интересной, день-два изучают обстановку, а потом идут и берут добычу. Они не гонятся за запредельными суммами, а удовлетворяются тем, что подбрасывает судьба. По-моему, они именно по такой схеме действуют. Особое внимание уделяется не нападению – здесь все однотипно, – а скорее отступлению. Недаром все четыре раза им удавалось уходить незамеченными. Ну что ж, в порядке, организованности и самообладании им не откажешь.
– И к тому же они еще и «гуманисты», – заметил Крячко, с грустью наблюдая, как официантка ставит перед Гуровым чашку не слишком горячего кофе.
Гуров рассеянно поблагодарил и поднес чашку к губам. На лице его появилась гримаса разочарования.
– Я же говорил, – живо произнес Крячко. – Кофе гадость! Отрава. Тем более в таких местах. А пиво хранится в закупоренной стеклянной таре, где ему ничего не делается…
– Кто про что, а вшивый про баню, – спокойно заметил Гуров. – Я вот хочу сказать, что разыскать наших «гуманистов» будет очень непросто. Потому что нам неизвестны ни их информаторы, ни их связи, ни их планы. Вдруг завтра они решат, что с них хватит, и прекратят преступную деятельность?
– Не решат, – уверенно заявил Крячко. – Жадны очень-с. Сам говоришь, хватают, где попало. А далее и вообще во вкус войдут. У Белинкова-то они особенно хорошо разжились. Аппетит, он во время еды приходит… Потом профессионалами себя почувствуют, ошибки начнут допускать. Тут-то мы их и накроем!
– В общем, еще каких-то десять тысяч ведер, и золотой ключик у нас в кармане! – усмехнулся Гуров. – Но пока суть да дело, давай-ка понаблюдаем вон за тем серьезным мужчиной, который сейчас заходит в кафе, потому что, кажется, это и есть наш Эдуард Петрович. Вид у него, однако, далеко не дружелюбный. Подозреваю, что будет совсем непросто вступить с ним в контакт.
Здесь Гуров замолчал, потому что мужчина, на которого он незаметно указал Крячко, стремительно распахнув стеклянные двери, уже вошел в зал. Это был среднего роста и плотного телосложения человек, одетый в костюм стального цвета, на рукавах которого темнели пятна от дождевых капель. Несмотря на погоду, мужчина был в черных очках и выглядел немного зловеще. И его слегка обрюзгшее лицо с квадратной челюстью и пухловатыми губами казалось мрачным, как у человека, которого преследуют неудачи.
Быстро осмотрев зал, он тут же прошел к бару и сделал знак бармену. Этого мужчину, кажется, здесь уже хорошо знали.
– Ну что, это и в самом деле Гаврилов? – тихо спросил Крячко.
Гуров кивнул, не сводя глаз с человека у стойки.
– Похоже, он. На фотографию похож, во всяком случае, – сказал он. – Даже очки на месте, хотя сейчас-то они ему не нужны совершенно. Должно быть, Эдуард Петрович чувствует себя в обществе не слишком уютно, коли постоянно старается спрятаться. Да и пристрастие к горячительным напиткам тоже на это указывает.
Бармен поставил перед Гавриловым большую рюмку с темной жидкостью, которую тот мгновенно опрокинул в рот и тут же потребовал налить еще. Со второй рюмкой Гаврилов расправился еще быстрее и, видимо, на какое-то время удовлетворившись, закурил, не отходя от стойки. Он все делал нервно и быстро, словно куда-то опаздывал и каждая минута была у него на счету. При этом на самом деле он никуда не спешил. Это стало ясно после того, как, смяв недокуренную сигарету в пепельнице, Гаврилов направился к дальнему столику и засел там в полном одиночестве, не потрудившись даже подозвать официантку. Со стороны он был похож на спящего.
– С похмелюги, – авторитетно заключил Крячко. – Сейчас его чуть отпустило, и он ловит кайф. Не исключено, что теперь жрать захочет.
Крячко как в воду смотрел – минуты через две Гаврилов ожил, поднял голову и замахал рукой попавшейся в поле его зрения официантке. Ждать ему не пришлось – девушка немедленно направилась к нему и приняла заказ. Гаврилов опять закурил и, откинувшись на спинку стула, принялся рассматривать зал. На его физиономии появилось почти удовлетворенное выражение.
