Сегодня все было иначе. В кафе стоял дым коромыслом. Все столики были заняты посетителями. В горячем воздухе стоял резкий аромат свежеприготовленной пищи. Уютнее заведение не стало, зато тишины заметно поубавилось. Звенели тарелки, скрипели стулья, со всех сторон доносился невнятный говор. Гуров поискал глазами свободное место и ничего не нашел.
Он прошел к буфетной стойке и попросил бутылку пива, исподволь разглядывая лица в зале. В такой сутолоке вряд ли кому-то придет в голову обращать на тебя внимание, зато и вычислить, кто здесь «гуманист», а кто просто зашел пообедать, будет гораздо сложнее. Придется ориентироваться на единственное знакомое лицо – лишь бы Новиков не выдал себя чем-нибудь.
– Вам какого пива, мужчина? – озабоченно поинтересовалась буфетчица.
Гуров вспомнил последний комментарий Крячко и, усмехнувшись уголком рта, сказал:
– Приличного!
Женщина посмотрела на него, как на безумца, но спорить не стала и почти без колебаний откупорила ему бутылку «Клинского» и подала стакан. Гурова так и подмывало спросить, по каким критериям определяется здесь степень пивного приличия, но он решил, что время для шуток не совсем подходящее. Вместо этого он посмотрел на часы, на входную дверь и понял, что компания наверняка уже здесь. В кафе вошел Константин Новиков.
Гуров отвернулся и не торопясь наполнил стакан пивом. Лицо Новикова ему не понравилось – оно выглядело слишком бледным и напряженным. Люди с таким выражением лица запрограммированы на ошибки.
Гуров запрокинул голову и принялся медленно тянуть пиво, краем глаза наблюдая за передвижениями Новикова. А тот, озабоченный предстоящим свиданием, похоже, даже и не заметил Гурова. Он растерянно покрутил головой и, кажется, нашел, что искал. Во всяком случае, уже без колебаний он направился к дальнему столику, за которым его ждали.
Теперь Гуров смог наконец рассмотреть всю компанию – всю банду «гуманистов», людей, решивших, что лучшего применения для интеллекта и образованности, чем преступный промысел, не найти. Наверное, ребята чересчур преувеличивали в себе эти качества: попались они самым банальным образом, как попадаются все – на мелочах.
Но пока они об этом еще не знали, и Гуров поразился той приподнятой обстановке, которая царила за столиком, облюбованным «гуманистами». Они встретили сообщника смехом и шуточками. Вялая вымученная улыбка Новикова их не смутила.
– А вот и наш Константин! – провозгласил загорелый черноволосый красавец в обтягивающей крепкую грудь водолазке, в котором Гуров сразу признал Майка. – Что-то ты неважно выглядишь, Константин! Не заболел, часом?
– Больничного не проси, не дадим! – скаля жемчужные зубы, прибавил здоровяк в рубашке с короткими рукавами, из-под которых топорщились внушительные бицепсы.
Этого наверняка звали Викой. Третий, получалось, мог быть только Семеном, счастливым супругом доморощенной Бонни. Однако самой Бонни за столом не было.
– Наш Костя, кажется, влюбился, – хехекнул Семен, выдвигая из-под стола стул для Новикова. Он был светловолосым, худощавым, с чуть кривым острым носом и ехидной улыбкой. – Это не я сказал – это грузчики в порту…
Они даже не пытались говорить тише, и их самоуверенные голоса разносились по всему залу, несмотря на шум, царящий вокруг. Глядя на них, можно было подумать, что ребята собрались на концерт или на футбольный матч. Ни следа беспокойства или страха ни в одном из них Гуров не заметил.
«Что это – цинизм или обыкновенная глупость? – подумал он. – В такой ситуации вряд ли даже прожженные медвежатники могли себя комфортнее чувствовать. Вот уж воистину – горе от ума! Кто и когда убедил их, что так жить тоже можно? Если бы было возможно знать заранее, в какой момент человек готов переступить грань! Может быть, тогда удалось бы удержать от падения хоть некоторых… Увы, нет такой возможности! Зло неискоренимо, а мафия, как всегда, бессмертна. Однако Крячко что-то непозволительно задерживается… Это может здорово нам повредить. Куда он провалился?»
В планы пришлось внести коррективы. Накануне окончательно выяснилось, что работа, порученная майору Балахнину, чересчур велика и одному ему с ней не справиться. Срочно нужен был хотя бы еще один толковый человек, и Гуров скрепя сердце отрядил в помощь Балахнину Стаса. Однако он взял с Крячко слово, что к шестнадцати часам тот непременно будет в «Марине». Стас слово не сдержал.
Гуров вылил в стакан остатки пива и присел за освободившийся столик. Пока официант убирал грязную посуду, Гуров с отвращением цедил пиво и посматривал в дальний угол зала. «Гуманисты» о чем-то совещались, наклонив головы над столиком. Теперь их совсем не было слышно, и лица их были серьезны. Гуров обратил внимание, что на столе у них ничего нет, кроме легкой закуски и бутылок с минералкой. Все-таки они были не совсем легкомысленны.
Чтобы не терять зря время, про себя Гуров подытожил, что имеется в его распоряжении. Три автомобиля с оперативниками стоят на ближайших перекрестках. Включая его собственный «Пежо», получается четыре. При необходимости они сразу могут начать преследование в любом направлении. Новиков имеет с собой миниатюрный радиомаяк, работающий на нестандартной частоте. Все оперативные машины снабжены соответствующей аппаратурой. Если не произойдет форс-мажора, Новикова они не упустят. На Рублевском шоссе неподалеку от Кольцевой развязки дожидается автобус с ОМОНом. Как только появится оперативная информация, ОМОН направится по указанному адресу. Кажется, все предусмотрено, что возможно в такой ситуации.
Нет пока самого, может быть, главного – нет адреса. И трудно до конца быть уверенным, что операция не сорвется из-за какой-нибудь нелепой случайности.
– Что будете заказывать? – Над головой у Гурова навис усталый и не слишком опрятный официант. У него был неприятный требовательный голос и короткие волосатые пальцы.
– Пока думаю, дорогой, – сдержанно ответил Гуров. – Вот что – принеси-ка мне еще пива… Только, ради бога, не спрашивай, какого!
Официант собирался что-то возразить, но, наткнувшись на внезапно заледеневший взгляд странного посетителя, поперхнулся и тут же ушел. И в эту минуту из-за стола поднялась вся банда.
Гуров расслабился и целиком сосредоточился на остатках своего пива – ни дать ни взять перебравший накануне мужик, заливающий последние тлеющие в груди угли. Бандиты прошли совсем рядом. Гуров мог даже рассмотреть стрелки на их наручных часах.
Последним шел Новиков. Гуров видел, как расширились его глаза и предательски задрожали бледные губы. Казалось, еще секунда, и парень не выдержит, сорвется – закричит на всю забегаловку, и тогда пиши пропало. Гуров и сам в этот момент был на грани срыва. Но посмотрел на Константина холодно и равнодушно, как будто впервые видел. Это помогло. Новиков отвернулся и пошел как ни в чем не бывало дальше.
Дождавшись, пока вся группа скрылась за вертящейся стеклянной дверью, Гуров неторопливо встал и, предупреждая негодование спешащего к нему официанта, бросил на столик мятую купюру. Потом он сунул в рот специально заготовленную по этому случаю сигарету и вышел из кафе.
