– Но если они все это вывезут, то как их взять с поличным? – спросил Крячко.
– С поличным их пусть майор Загоруйко берет. Это не наша грядка. Нам вопрос с Рештиным нужно решить. А остальное не наша забота. Когда мы потребуем разобраться с трупами, которые здесь похоронены, местные власти не смогут так просто от нас отмахнуться. А если они обнаружат трупы, то обнаружат и лабораторию фальшивомонетчиков. А дальше пусть решают соответственно со своими законами и профессиональными навыками. Здесь мы им не указ.
– Тоже верно, – согласился Крячко. – Я совсем забыл, что мы не у себя дома. Такое гостеприимство кого угодно собьет с толку. Надеюсь, консервы тут не отравленные?
Впрочем, несмотря на высказанные опасения, набросился он на консервы как зверь и один опустошил две банки, хотя Гуров не советовал ему этого делать. Крячко сказал, что только так он может восполнить отсутствие в пещере хлеба.
После короткого отдыха они осмотрели спрятанные в специальном ящике гидрокостюмы и акваланги. Все было в полной исправности и готово к употреблению. Они переоделись и помогли друг другу прикрепить баллоны.
– Одно плохо, – посетовал Гуров. – Высадимся мы на берег в незнакомом месте. В этих клоунских нарядах. До Лазурного Мыса по суше километров пятнадцать минимум. Не пешком же тащиться! Еще за шпионов примут. А денег у нас ни гроша и документов нет.
– Денег у нас море, – возразил Крячко, кивая головой на стальные ящики с «готовой продукцией». – Почему не воспользоваться парой сотен?
– Ты предлагаешь реализовывать поддельные банкноты? – с возмущением спросил Гуров. – Прекрасная аттестация для милиционера из Москвы! Майор Загоруйко будет счастлив, когда поймает нас на сбыте фальшивок.
– Пусть сначала поймает!
– Ну нет, такой возможности мы ему не предоставим, – категорически заявил Гуров. – Будем на месте как-то выходить из положения.
Двухкилометровый подводный заплыв дался им совсем не просто. На пустынный берег, усыпанный камнями и окруженный невысокими утесами, выбрались уже совершенно обессилевшие. Сбросив снаряжение, долго отлеживались, выбрав место, где было поменьше острых камней. Крячко снова впал в меланхолию и заявил, что ноги его больше не будет у моря.
– Как только закончим с этим делом – сразу в Москву! – сказал он мечтательно. – И уж отныне ни шагу за пределы Садового кольца! Лучше пойду торговать мороженым, чем испытывать такие муки. По-моему, у меня даже жилы наполнились морской водой. Я превращаюсь в какое-то земноводное!
– Тогда, пока ты окончательно в него не превратился, давай выбираться на дорогу! – сказал Гуров. – Хочется попасть в Лазурный Мыс засветло. Майор Загоруйко не имеет обыкновения задерживаться на работе, а я планирую нанести первый официальный визит ему. Но сначала, конечно, мы приведем себя в порядок и поговорим с Алевтиной Викторовной.
– Да, перспектива незавидная! – отозвался на это Крячко. – И мне почему-то совсем не хочется спешить.
Однако он поднялся вслед за Гуровым, и они зашагали босиком по каменистому берегу, ища место, где было бы удобнее выбраться наверх. Это тоже удалось им далеко не сразу, потому что места были дикие, не предназначенные для прогулок и купаний.
Когда дошли до дороги, солнце уже висело над самым морем, наливаясь красным зловещим цветом. Море потемнело, сделалось густо-синим. Поднявшийся ветер гнал по нему тысячи белых барашков.
– Погода-то, кажется, портится, – заметил Гуров. – Считай, что нам с тобой крупно повезло. Задержись мы с этим делом на день-два, и еще неизвестно, чем все это кончилось бы.
– И так еще неизвестно, чем все это кончится, – проворчал Крячко. – Есть у меня предчувствие, что в Лазурном Мысу нас уже никто не ждет.
Голосовать на дороге, будучи одетым в гидрокостюм, занятие не из легких. Когда мимо них на всех парах проскочило, не останавливаясь, машин десять, Крячко предложил:
– Знаешь, Лева, ты пойди пока посиди в кустиках. Люди, когда видят таких страшилищ, да еще вдвоем, невольно настораживаются. Ты спрячься, а я тут займусь. В одиночку, вот увидишь, дело лучше пойдет.
Гуров не был в этом уверен, но решил попробовать. Вдвоем они действительно выглядели страшновато на пустой дороге. Он спрятался на обочине и стал ждать. Каково же было его удивление, когда не прошло и минуты, а Крячко уже бежал за ним с радостным воплем: «Поехали!»
До Лазурного Мыса их довез какой-то дальнобойщик – вопреки обычаям своего племени человек крайне неразговорчивый и мрачный. Впрочем, Гурова молчание вполне устраивало. Слишком далеко могли завести их разговоры о том, откуда они идут и почему так нарядно одеты. Несколько удивило Гурова, что водитель за всю дорогу даже не заикнулся о плате. Это тоже было не совсем обычно. Поэтому, когда шофер высадил их на уже погрузившейся в сумерки окраинной улочке Лазурного Мыса, Гуров первым делом спросил у Крячко:
– Как ты сумел так хорошо с ним договориться? Мало того, что довез нас без звука, так он даже и платы не взял за такое удовольствие. Поделись, в чем секрет?
– Лева! – тревожно сказал Крячко. – Только с тем условием, что ты не станешь драться. Поклянись, что будешь сохранять хладнокровие, тогда скажу. Клянешься? Ну ладно, скажу… А секрет тут в том, что из пещеры ты выходил первым. А я, прежде чем нырнуть в воду, все-таки позаимствовал там одну сотенную бумажку. Ну, кому от этого стало хуже? Мы благополучно доехали, твоя совесть спокойна, а водила – мужик битый, выпутается в случае чего…
– Ты меня не перестаешь поражать, Стас, – устало сказал Гуров. – Иногда мне кажется, что передо мной какой-то совсем другой человек. Стас Крячко, расплачивающийся крадеными фальшивыми бумажками, – это что-то за пределами моего воображения… Ну ладно, что выросло, то выросло. К сожалению, исправить уже ничего невозможно. Пошли в гостиницу. Надеюсь, в сумерках мы не произведем слишком большой сенсации.
Действительно, до гостиницы они добрались без приключений – два-три удивленных взгляда, недоуменное хихиканье вслед не в счет. Исполнительный портье в гостинице был поражен, но изо всех сил старался показать, что ничего особенного не происходит. Он с почтением вручил им ключ и пожелал хорошего отдыха. Наверное, у них на лицах было написано, что в отдыхе они нуждаются больше всего. И еще он сообщил, что около двух часов назад их спрашивала дама по фамилии Рештина.
– Она передала что-нибудь? – поинтересовался Гуров.
– Ничего. Но она выглядела очень расстроенной, – ответил портье и тут же добавил: – Боюсь показаться навязчивым, но позволю себе предположить, что эта дама приходила проститься. Она от нас съехала.
– Как съехала?! – воскликнул Гуров. – Этого не может быть!
– Простите, но это факт, – развел руками портье. – Она освободила номер. Я лично вызывал для нее такси. Ее вещи погрузили в багажник. И она была одета, я бы сказал, по-дорожному. В руках сумочка и вообще… Не думаю, что она решила просто поменять гостиницу.
