И Катюше деваться было некуда: скандал вокруг их семьи набирал обороты, отец зверел, требуя ее немедленного замужества. Иначе снимет с довольствия, а зарабатывать на роскошную жизнь сама Катюшенька не привыкла. И привыкать не собиралась. Так чем, скажите, этот тип хуже всех остальных? Не дурак, в постели что-то умеет… Решено: готовьте кольца обручальные! А верность ему хранить, так она не Пенелопа и не Ярославна, перебьется. Понадобится – переиграем. В своей способности переиграть любого мужчину на любом поле Екатерина Федоровна была уверена стопроцентно. Стоит заметить, ничего похожего не только на любовь, но хотя бы на искреннюю симпатию не испытывала к возможному супругу и Катенька. Эта пара стоила друг друга.
Так что на первую, самую важную, встречу с Федором Андреевичем господин Давиденко заявился уже в статусе жениха его дочери, а это, согласитесь, не так уж мало значит и дает право обсуждать некоторые проблемы «по-родственному». Давиденко, само собой, навел подробнейшие справки о будущем тесте, благо недостатка в информаторах не ощущалось. Ну что сказать? Не слишком хорошо об этом человеке отзывались…
Из тех, кого, по народному выражению, «не любят стар и млад, заплюют сестра и брат», – таково было общее мнение.
Но как раз это Алексея совершенно не смущало. Все лучше, чем твердолобый идеалист с ясным взглядом, вот с таким точно каши не сваришь! А с таким вот прожженным прагматиком – отчего же…
Федор Андреевич не был хорош собой: низкого роста, тучный, с лицом, напоминавшим морду старого умного бультерьера.
Кожа лба ноздреватая, в крупных порах, иссеченная глубокими морщинами. Глаза блеклые, слезящиеся, какого-то неопределенного цвета. Словом, не Аполлон. Но вот значительность, сдержанное внутреннее достоинство чувствовались в Загребельном сразу же.
…Умный человек, не обремененный избытком совести, да к тому же облеченный некоторой, надо сказать немалой, властью, живет не по правилам, а по исключениям. Кстати, в блатной среде это называется «по понятиям». Забавно, что «выразители народных интересов» и крестные отцы нашего криминала демонстрируют в этом вопросе трогательное единство, схожи, как братья-близнецы: плевать они хотели на закон. Зигзагом с Марса. «Понятия» этим хозяевам жизни как-то ближе.
Именно таким человеком был Федор Андреевич Загребельный. И выгоду предложений своего будущего зятя он понял сразу же.
Что же конкретно предлагал Алексей Давиденко? Создать особое, ни на что не похожее учебно-воспитательное учреждение закрытого типа. Пока только для юношей, а дальше – видно будет! Для таких вот оболтусов, типа шкодника Геннадия. Под патронажем сразу трех министерств – МВД, Минюста и Минобразования. По словам Давиденко, должно было получиться что-то вроде странного гибрида Царскосельского лицея, российского Оксфорда и Суворовского училища. Не для всех! Обучение – платное, плата очень высокая, да еще необходимо направление от одного из упомянутых министерств. Специнтернат. Режим – самый строгий! Но это же не колония для малолеток, не так ли?
– Тех, кто совершил серьезные преступления, таким вот способом не спасешь, – растолковывал свою идею Давиденко. – И не надо! Разве только родители очень расстараются… Но представьте, сын, скажем, министра или крупного промышленника, финансового магната, преуспевающего политика связался с дурной компанией. Наркотики, доступные девочки, пьянки-гулянки, картишки по-крупному. Криминала пока нет. Но он вот-вот будет! Ясно, что до добра это не доведет! А слушки уже пошли… И в элитной школе, где учится непутевый сынок, на него начинают посматривать косо, как на паршивую овцу, что может все стадо испортить. И папаше прозрачно намекают, что пора предпринимать строгие и действенные воспитательные меры. А что он может, пресловутый папаша?! Он же не специалист, он в совсем других вещах разбирается, а не в подростковой психологии! Ремня всыпать? Э-э, современному подростку не больно-то всыпешь, он сам всыпет кому хочешь. Но сына отец любит! И что ему делать? Дожидаться, пока его отпрыск не натворит что-то по-настоящему серьезное, угодит под суд? И вот тут-то на помощь приходим мы. Пусть помещает своего непутевого сыночка в наш специнтернат. Да, за весьма высокую плату! Почему за высокую? Потому что условия содержания будут идеальные! Мы подберем штат самых лучших учителей и воспитателей. Сам я – специалист в области подростковой психологии, знаю еще пару отличных педагогов, скажем, моего бывшего научного руководителя. Мы создадим отличные условия для занятий спортом, мы оборудуем самые современные компъютерные классы, музыкальные и художественные студии, все, словом, чего только душа подростка пожелает. Но! От своей дурной компании он будет отрезан. Он попадет в условия достаточно жесткого режима. Ни о каких наркотиках и выпивке речи быть не может. И через год-другой счастливая семья получат свое чадо. Уже… – как бы точнее выразиться? – в подкорректированном виде.
– Хм-м, – задумчиво отозвался Федор Андреевич, – и одним из первых постояльцев вашего специнтерната должен стать мой Генка? Вообще говоря, идея неплоха. Она даже коммерчески привлекательна, и мне это нравится. Я считаю, что любое серьезное дело должно приносить доход! Только вот понравится ли подросткам, что их, по сути, засадили в клетку, пусть позолоченную?
– А кто ж их спрашивать-то будет? – ласково ответил Давиденко.
– А не побегут? – с сомнением покачал головой Загребельный. – Или решетки на окнах и прочие тюремные прелести? Как-то это превентивным заключением отдает!
– Куда им бежать? Бомжевать на вокзалах? Так они ж из элитных семей, они к такому образу жизни непривычны, они его боятся. Так что никаких решеток. Если и побегут, то один-два. Остальные быстро поймут, что у них нет разумной альтернативы.
Про себя Алексей Борисович жестко усмехнулся. Его идея имела двойное дно, и он был уверен: от него не побегут! Но раскрывать эти свои карты он не собирался. По крайней мере – пока.
– А откуда ваша предполагаемая клиентура узнает о существовании такого оригинального учебного заведения? – спросил Федор Андреевич. – Не рекламу же в газетах давать, мол, принимаем на интернатуру с коррекцией поведения молодых оболтусов из богатых и влиятельных семейств. Тема слишком деликатная.
– Здесь я рассчитываю на вас, – слегка поклонился Давиденко. – В тех кругах, где вы вращаетесь – а другие меня не интересуют, – все и всех хорошо знают. Я выскажу следующую гипотезу, которая так часто подтверждалась на практике, что может претендовать на ранг теории: у каждого человека в шкафу имеется скелет. И чем выше пост занимает государственный служащий, чем крупнее бизнесмен, чем перспективнее политик, тем больше у него оснований поплотнее запирать дверцы шкафа. А мы как раз и собираемся помочь этим почтенным людям запирать их плотнее, не так ли? Пустите слух, отзовитесь о моей инициативе положительно, и разойдется кругами по воде. Да через год работы к нам очередь будет стоять!
– Это, пожалуй, верно, – задумчиво отозвался Загребельный. – Знаю я несколько очень серьезных людей как раз с такими проблемами, что вы обрисовали. Но ведь нужна лицензия, не говоря уже о том, что необходимо вложить немалые средства. Почему вы думаете, что на министерском уровне вам пойдут навстречу? И даже если пойдут, кто даст деньги? Снова рассчитываете на меня?
