По мере того как Гуров выслушивал ответ Екатерины Федоровны, лицо его принимало несколько удивленное выражение.
– Хм-м, – протянул он. – Дача, говорите? Ну, почему бы и нет, в конце-то концов. Пусть будет дача. Битцевский лесопарк, от въезда по центральной дороге направо и по берегу пруда? Отчего же, понял. Ждите меня в течение ближайшего часа. Только не фокусничайте, если я вас там не найду, то действительно очень и очень всерьез рассержусь.
Представь себе, – он изумленно покачал головой, положив трубку и повернувшись к Станиславу, – она на их даче, в Битце. Это, кстати, совсем рядом с интернатом, так что мне получается даже удобнее. Н-но… Странное, однако, поведение для женщины, вчера схоронившей мужа. Слишком уж демонстративно она показывает свое равнодушие к покойному! А учитывая то, что у нее на глазах вчера угробили человека, которого Екатерина не могла не знать, получается вовсе странно. Наигрыш, как моя супруга выражается, получается. Нечто ненатуральное и противоестественное!
– Я же говорил тебе, – Крячко сделал некий неопределенный жест рукой, в котором, однако, чувствовалось скрытое удовлетворение, – та еще пичужка! А разговаривал ты с ней отлично, хоть и сблефовал насчет наручников и прочих ужасов. С подобной публикой только так и надо! Но, помяни мое слово, ты с ней намучаешься, это твердый орешек. Возможно, она что-то знает. Почти наверняка о чем-то догадывается. Но вот в том, что она своими догадками захочет поделиться с нами, я очень сильно сомневаюсь. Как планируешь добираться до Битцевского лесопарка, на своем «Пежо»?
– На чем же еще? И тебя попутно в управление заброшу. Вот, кстати, думаю: не стоит ли зайти в кабинет и прихватить из сейфа «штайр»?
– Ну это ты перехлестываешь, – рассмеялся Станислав. – Неужели она показалась тебе настолько опасной за две минуты разговора, что ты на встречу с несчастной вдовицей собираешься приехать вооруженным до зубов? Ты еще взвод ОМОНа для поддержки и страховки возьми! Не смеши меня, дружище!
– Да так, – слабо улыбнулся Гуров, – что-то сердце не на месте. Предчувствия дурацкие. Но ты прав, так скоро собственной тени пугаться начнешь. Нечего народ смешить!
Вот так и получилось, что в свой кабинет полковник Гуров заходить не стал, а, высадив «друга и соратника» на стоянке управления, развернулся и поехал в сторону Битцы. И его десятизарядный полуавтоматический бельгийский пистолет так и остался в сейфе. Через полтора часа Лев Иванович сильно пожалеет об этом! Многое сложилось бы по-иному, проще и яснее, захвати он на встречу с Екатериной Федоровной свой проверенный и пристрелянный «штайр»! Но кто мог предположить тем утром среды, как странно обернутся события?
* * *
…Ни звука шагов, ни шороха, ни какого-либо еще предупреждения не будет! Он знал это твердо, как и то, что его враг куда сильнее и опытнее его. И все же он должен убить этого человека, иначе не сможет жить сам! В темноте спортзала он, казалось, различал блеск глаз врага, оскал его белых зубов. Ему мерещились мягкие нащупывающие шаги: это его враг охотился за ним. Но он понимал, что все это происходит лишь в его воображении, как понимал и то, что вскоре нервы начнут сдавать, и тогда у него не останется вовсе ни единого шанса!
Главная опасность заключалась в том, что он не сможет предугадать, когда его враг нападет, когда сделает решающий бросок. Нет, никаких предупреждений не будет! Враг опытен, он бросится, как только его обнаружит, а это – вопрос времени.
Нужно было очень внимательно следить за дыханием, потому что он всей кожей чувствовал: враг где-то совсем, совсем рядом, возможно – в паре шагов. Пока что его спасала лишь кромешная темнота, но неосторожный вздох мог выдать его врагу! Нет, дыхание должно быть равномерным, иначе враг схватит его, когда его легкие будут пусты.
Он стоял и ждал, и ожидание становилось все более невыносимым! Не за что было зацепиться, не было никакой возможности хоть как-то сориентироваться в полной темноте спортзала. И в этой темноте вокруг него бесшумно, как призрак, кружил его смертельный враг. Человек, убить которого он хотел больше всего на свете! Впрочем, нет! Ее он хотел убить еще сильнее… Но убьют, почти наверняка, как раз его самого! Где сейчас его противник? Спереди? Сбоку? Ведь даже в темноте легче встретить врага лицом к лицу, самое ужасное, если он нападет сзади.
Именно сзади на него и напали! Нет, они не столкнулись, а просто в своем медленном бесшумном кружении по спортзалу сблизились настолько, что подсознание и натянутые нервы послали в его мозг сигнал о резко возросшей опасности. Но поздно! В следующее мгновение противник захватил его горло и подсек колени, прежде чем он успел нанести удар затылком в лицо схватившего его человека. Руки его оставались свободными, и он ухватился за большой палец своего врага, разрывая удушающий захват. Он не собирался умирать так просто, он не желал смириться с поражением и тем более просить пощады. Он был молод, силен, в его груди клокотала безумная ненависть к этому человеку! Они рухнули на пол. Враг ударил ногой. Промахнулся! Ударил снова и на этот раз попал. Ух, до чего же больно!
Но теперь локтем назад ударил уже он и тоже попал, причем качественно. Враг издал тягучий кашляющий стон, который отозвался в его душе райской музыкой. Нет, мы тоже кое-что умеем! Пусть он моложе врага, пусть он в полтора раза легче его и значительно слабее физически, но… Еще посмотрим, кто кого! Глаза заливала багровая пелена страшной, запредельной, сатанинской злобы. Он был тысячу раз готов умереть прямо сейчас, лишь бы прихватить с собой на тот свет своего смертельного врага и обидчика.
Они катались по полу спортзала в кромешной темноте, не желая расцепить свои объятия. И вдруг его плечо уткнулось во что-то твердое, скорее всего, в стойку спортивного гимнастического бревна. Он мгновенно воспользовался неожиданным упором, поднырнул вниз, оттолкнулся от врага, надеясь вырваться, вновь раствориться в темноте и передохнуть от схватки. А там и продумать новую тактику, потому что лишь один человек выйдет сегодня живым из спортзала интерната «Палестра»! И этим человеком будет он, а не его враг! Ему не хватило долей секунды! Ослабив толчок, противник согнул его буквально пополам особым приемом из арсенала джиу-джитсу, парализуя руки. Теперь врагу оставалось только добить его точным ударом под грудину, в солнечное сплетение.
…И в эту страшную секунду он проснулся. Сердце колотилось так, что грудная клетка, казалось, вот-вот разорвется. Он весь был в холодном, липком поту, буквально плавал в нем. Во рту было сухо, а руки и ноги тряслись противной мелкой дрожью. Словно он действительно, наяву, а не во сне дрался сейчас насмерть.
«Вот так, – со злой тоской подумал он, – я не могу одолеть его даже во сне! Что же наяву-то будет, а?! Впрочем… Наяву я буду вооружен. И у меня есть одно бесценное преимущество: они не знают, что… Что я уже все знаю со вчерашнего вечера. Хоть лучше бы мне никогда этого не узнать, лучше бы мне умереть в неведении. Но они по-прежнему считают меня слепым щенком, своим безмозглым орудием. Им придется убедиться, что это не так! Я буду мстить. И мстить я буду ей, а не ему. Я ненавижу его, но в чем он, собственно, виноват? Самый обычный самец, который вовсе не хотел сделать мне смертельно больно, наплевать ему на меня! Но вот она… Ее я убью. И сделаю это прямо сегодня. Я люблю эту женщину больше жизни, но я ее убью. Потому что после такого черного предательства человек не имеет права жить на свете. Она использовала меня как половую тряпку, из-за нее я убил двоих человек. Я же самого Вожака завалил! Я же против закона Стаи пошел, и все об этом догадываются. А вот когда эти догадки перерастут в уверенность, за мою жизнь и рваного червонца никто не даст. И правильно. И за дело. Так что времени у меня немного. Но прежде я поквитаюсь с ней за ее ложь и подлость! Она обещала через год-другой выйти за меня замуж! Она говорила, что никого не любила и не любит так, как меня! Она ласкала меня, она спала со мной, она – моя первая женщина, ее желания были для меня законом. И я верил ей, верил слепо, как лопоухий щенок… А я ведь знал обо всех тех слухах, которые… Но вчера я видел все собственными глазами, там, на даче!»
