– Организовано? – растерянно переспросил он. – Жилой этаж – второй, тот самый, где мой кабинет и кабинеты других административных работников. Это по центру здания, а в двух боковых крыльях… Там их комнаты, они спланированы, как гостиничные номера, на четырех человек каждая, с отдельными санузлами. На первом этаже – спортивный и актовый залы, столовая, мастерские, видеосалон, компьютерный центр. Там же медпункт, сауна, кабинет психологической разгрузки… На третьем этаже – учебные классы, преподавательские, кабинеты директора и его зама по воспитательной работе. Есть еще подвал, там котельная, склады, подсобные помещения. Но, во имя всего святого, зачем вам нужен обыск?! Что вы хотите найти?!
Гуров промолчал, но поглядел на Льва Абрамовича очень выразительно. Взгляд был такой, что задавать еще какие-то вопросы Харцилевичу резко расхотелось.
– Сейчас вы займетесь тем, что выведете всех, кто находится на данный момент в интернате, во двор, – сказал Гуров. – «Всех» – это значит попросту всех, и воспитанников, и преподавателей, и технический персонал. Что им сказать и как объяснить? То и скажите, что проводятся оперативно-следственные мероприятия, связанные с двумя тяжкими преступлениями, с убийствами. И придется им в этих мероприятиях поучаствовать. У вас сорок человек списочного состава воспитанников? Превосходно. Срочно проверьте, все ли из них на месте, не отсутствует ли кто с утра. Это ваше дело, как. Устройте перекличку, опросите преподавателей, кто пропустил утренние занятия. В первую очередь это касается старшей возрастной группы. Я же пока останусь здесь, в вашем кабинете.
Харцилевич только тяжело вздохнул. Он уже проникся мыслью, что распоряжения Льва Ивановича Гурова придется выполнять беспрекословно.
– Вы, господин полковник, завариваете кашу, расхлебать которую будет весьма тяжело, даже с вашим положением и возможностями, – сказал он сдавленным голосом. – Потому что положение и возможности некоторых людей, связанных с «Палестрой», куда выше ваших! Вы можете мне не верить… Увы, есть вещи, которые нельзя объяснить. Их можно только понять, почувствовать самостоятельно, на своей шкуре.
– Не я заварил эту кашу, – живо возразил Гуров, – а расхлебывать и не такое приходилось. Еще минуту! У вас есть сетка – расписание сегодняшних занятий?
– Конечно. Вот она. Среда, пятнадцатое сентября. Какие занятия вас интересуют?
– Физкультура. Точнее, человек, который у вас ее преподает. Аслан Саидович Резоев. Знаете такого? Был он сегодня с утра в интернате?
– По расписанию он сегодня свободен, – ответил Харцилевич. – Если и был, то по каким-то своим делам. Я его не встречал, но мы ведь можем уточнить этот вопрос на вахте. Сейчас я позвоню.
Нет, смена охраны, так нелюбезно встретившая Льва Гурова, сегодня Резоева не видела. Ни его самого, ни его "девятки".
"Получается, что к Екатерине Давиденко он заявился не отсюда. А откуда? Из дома? – размышлял Гуров. – Лишив меня колес, он направился не сюда, не в «Палестру». Значит, сообщать о произошедшем на даче он никому не собирался. В таком случае об инциденте со скутером, с выстрелом в Екатерину Федоровну здесь пока никто не знает. Кроме покушавшегося, если он вернулся в интернат. Вот и прекрасно. Я тоже помолчу покамест об этом".
– Каково ваше мнение о Резоеве? – спросил Лев Харцилевича. – Что это за человек? Как он попал в интернат? К вам ведь с улицы или по газетному объявлению не попадешь, кто его рекомендовал?
– Я плохо знал Резоева, мы практически не контактировали, – быстро ответил Лев Абрамович. – А рекомендовала его директорская супруга, Екатерина Федоровна. Причем весьма настоятельно. Случилось это около полугода назад, когда она вернулась из Италии. Кажется, там они и познакомились.
– И Алексей Борисович внял этой рекомендации? – Гуров задумчиво покачал головой. – Забавно…
Лев Абрамович как-то очень по-хитрому, по-лисьи улыбнулся. А затем тихо, доверительно эдак, сказал:
– Строго между нами, господин полковник, но и Большой Папа, – он сделал паузу, – Федор Андреевич Загребельный, был с какой-то стороны заинтересован в этом человеке. А против Загребельного… Куда там Алексею Борисовичу! Не та весовая категория. Что ж, делать нечего, пойду выполнять ваши распоряжения. В хорошенькую же историю вляпался наш интернат, нечего сказать! Теперь позора не оберешься…
"Ты еще не представляешь, – подумал Гуров, – насколько в хорошенькую! Но где же Станислав с оперативной группой? Пора бы ему уже подтянуться".
Крячко на своем знаменитом «мерсе» в сопровождении двух милицейских «уазиков» появился еще через сорок минут. Но, надо отдать Станиславу Васильевичу должное, он выполнил все распоряжения Гурова, даже самое сложное – была получена санкция прокуратуры на проведение в «Палестре» тотального обыска. Там тоже понимали, что убийство двух кряду руководящих работников специнтерната – это как-то слишком, а репутация полковника Гурова была настолько высокой, что хоть скрипя зубами, но ордер дали: раз Лев Иванович считает, что обыск необходим, остается только поверить ему на слово. И оперативно-розыскную группу Станислав собрал отличную, все опытные сыскари, на этих парней можно было положиться: если есть что находить, то они найдут. Десять оперативников такого уровня, возглавляемые Гуровым и Крячко, способны найти что угодно. И за достаточно короткое время.
Не позабыл Крячко прихватить и проводника с собакой. Собаку эту Гуров хорошо знал. Старая остроухая сука Герда по праву считалась гордостью управления, она отличалась редкостным чутьем и умом. Генерал Орлов даже сказал как-то раз, что иным сотрудникам не мешало бы поучиться у Герды! Ее братец по кличке Кай служил в МУРе и тоже считался звездой. Герда подошла к Гурову, приветливо вильнула хвостом: она тоже знала полковника, когда ловили убийцу-маньяка из Филевского парка, они работали вместе. Герда тогда очень пригодилась!
Харцилевич оказался неплохим организатором, и к тому моменту, как Гуров кратко изложил Станиславу и другим оперативникам хронику последних событий, двор «Палестры» был уже заполнен народом. Больше всего это напоминало школьную торжественную линейку по случаю начала учебного года. Только вот в голосах собравшихся слышалось не радостное возбуждение, а недоумение и даже возмущение. Никто не мог толком понять, что происходит, но ясно было – что-то экстраординарное и весьма зловещее. Их подозревают, но в чем? Неужели в причастности к тем двум убийствам директора интерната и его зама?!
Да, именно в этом, объяснил собравшимся во дворе людям полковник Гуров. А также в покушении на убийство вдовы Давиденко, Екатерины Федоровны.
Есть к тому некоторые основания. А полномочия у него, Льва Гурова, самые широкие. Поэтому сейчас будет проведено оперативно-следственное мероприятие под названием «выборка». И не только! Получена санкция прокуратуры на обыск интерната и досмотр личных вещей. Жаловаться? Потом можете жаловаться на меня, сколько и кому угодно, хоть в Гаагский трибунал по правам человека. Но сейчас придется подчиниться. Не беспокойтесь, никого собачка не укусит. У нее другая специальность. Владение которой она сейчас продемонстрирует.
