Из таких вот парней, кстати, получаются отличные спортсмены, мечта любого тренера. Ну а если умный, но нехороший и недобрый? Тогда жди беды… Поэтому разного рода «ультра», что левые, что правые, из таких ясноглазых мальчиков тоже преотлично получаются, лишь бы нашелся харизматический лидер, который "знает, как надо" и поведет за собой.
Часто такие юноши, обделенные в детстве мужским вниманием и влиянием, оказываются в рядах религиозных фанатиков. Тут ведь снова сказывается подсознательная тяга к патернализму: ну кто подходит на роль грозного, но в то же время любящего отца лучше, чем сам господь бог?! До него далеко, не слишком докричишься? Это ничего, ведь вот же он, полномочный представитель всевышнего на земле! И пополняются ряды тоталитарных сект самого зверского и гнусного пошиба.
Но чаще всего пареньки с такими характерами, чуть истеричными, инфантильными, с завышенной самооценкой и мечтой о "крепкой мужской руке", попадают куда? Правильно, в криминальную среду, в которой на первый взгляд сильных личностей сколько угодно, только выбирай! А чтобы понять, что источник этой силы ох какой мутный, если не кровавый, так для этого не юношеский жизненный опыт нужен. Хотя и здесь у палки два конца! Если такой парень, фанатично преданный своему лидеру, почему-либо разочаруется в нем… Тогда лидеру очень стоит поберечься!"
Нет, никакого серьезного криминала за четырнадцатилетним Виталиком Красильниковым, конечно же, не числилось. Несерьезного тоже, не успел по молодости лет. Просто паренек, что называется, совсем от рук отбился. Практически забросил школу, связался с парнями на три-четыре года старше себя, стал потихоньку попивать, сначала пивко, а там и что покрепче порой. Вляпался в какую-то непонятную, но крайне неприятную историю с фальшивыми билетами ипподромного тотализатора, хоть, казалось бы, ему-то зачем? На карманные расходы мать без звука отстегивала столько, что не всякий работяга тяжелым трудом выколачивает. Дело с ипподромом замяли, да и проходил там юный Красильников с самого краешка. Но когда за полгода единственный сыночек умудрился трижды провести ночь в райотделе милиции – все три раза "за участие в пьяной драке", – тут даже безумно занятая Елена Федоровна поняла: надо что-то предпринимать, а то все это может очень плохо кончиться.
И надо же, как раз в это время у Красильниковой начался очень бурный роман с известным оперным певцом, причем и Елена Федоровна, и ее избранник всерьез подумывали о браке. Вот в такой житейской ситуации Красильникова узнала о существовании элитного специнтерната «Палестра». Конечно, отдавать в такое специфическое заведение родного сына – это как-то… Но, с другой стороны, надо же с Виталиком что-то делать, а «Палестра», похоже, лучшее решение сложной проблемы. Как уже отмечалось, финансовых затруднений Елена Федоровна не испытывала, общественное положение занимала достаточно высокое, и набедокурить сколько-нибудь серьезно ее сынишка не успел. То есть с какой стороны ни посмотри, а получалась популярная телеведущая идеальным клиентом для Алексея Борисовича Давиденко! Здесь все утряслось легко и просто, безо всякой очереди и волокиты. Оставалось получить согласие самого Виталика, потому что мать никогда бы не опустилась до насильственного водворения сына в специнтернат, будь он хоть трижды распрестижный и замечательный.
Но и в этом случае никаких особых трудностей не возникло! Елена Федоровна попросту мастерски применила метод "кнута и пряника", причем кнут выбросила к чертовой матери с самого начала, а пряник припасла послаще. Во-первых, было решено, что для начала Виталик Красильников проведет в «Палестре» лишь полгода. И если ему там категорически не понравится, то на этом весь эксперимент и закончится, Виталик вернется к матери и может начинать шалберничать по новой! Но! Если Виталик сочтет, что условия в «Палестре» терпимы и жить там можно, то за каждые полгода, проведенные в интернате, мать кладет на его личный счет по пять тысяч баксов. Да-да, начиная с пробных шести месяцев. И так – до окончания курса средней школы. Заработки у Красильниковой к тому времени стали такими, что подобную трату она считала вполне посильной. Спокойствие дороже!
Лето они проводят вместе, не реже раза в неделю она будет навещать сына, да и он может в любой день созвониться с матерью, договориться о возвращении домой дня на два, на три, чтобы отдохнуть душой от казенных порядков. Как, сынуля, пойдут такие условия? Никто тебя не неволит, решай сам.
Считать Виталик Красильников умел и быстренько прикинул, какая сумма может оказаться на его лицевом счету к моменту выхода из интерната. Хорошая сумма получалась! К тому же всегда есть выход: ну не понравилось, и все тут! Полгода он по-любому выдержит, это все же не Бухенвальд какой, а пять тысяч долларов тоже на дороге не валяются! Даже интересно: что это за «Палестра»? Так что Виталик, слегка и для виду поломавшись, на предложение матери ответил согласием. Где наша не пропадала, не понравится – "прервем эксперимент", да и вся любовь!
Не пришлось прерывать! Понравилось, да еще как! Красильников вписался в коллектив – поначалу он не знал, что это называется "Стая"! – старших воспитанников Алексея Борисовича Давиденко с точностью патрона, досланного в патронник.
Так что совсем скоро Виталий уже знал некоторые специфические секреты «Палестры», а там, чуть позже, прошел обряд посвящения и дал клятву верности, после чего его статус стал неуклонно повышаться.
Мать Виталия была очень довольна! Через год после того, как сын попал в «Палестру», Елена Федоровна вышла-таки замуж за приглянувшегося ей певца, после чего Виталий стал показываться дома совсем редко. И не потому, что он затаил обиду на мать или не сошелся с отчимом – человеком милым и добродушным, – а просто потому, что все его интересы уже были прочно связаны с «Палестрой», а точнее, со Стаей, в которой он чувствовал себя как рыба в воде. А дома что? Дома – скука смертная, не настоящая, полнокровная жизнь, полная приключений, опасностей, сулящая головокружительные перспективы, а так, существование. Нет, покидать интернат и возвращаться "в семью" Красильников решительно не хотел. Это все равно как, попробовав отличного бифштекса, возвращаться к манной кашке. Словом, все были довольны!
Кроме одного человека, матери Елены Федоровны, бабушки Виталия. Он был ее единственным внуком, и моложавая еще женщина пятидесяти пяти лет души в молодом Красильникове не чаяла, хоть и осуждала в свое время дочку, родившую ребенка вне брака и вообще бог весть от кого. Давно замечено, что любовь бабушек и дедушек к своим внукам и внучкам значительно отличается от родительской любви, она зачастую менее рассудочна и горит на высоком эмоциональном накале. Бабушки не хотят никого воспитывать, они хотят просто любить. И любят. Хотя, спору нет, достается такое не каждому. Вот Виталику Красильникову повезло. Рано овдовев, Маргарита Леонтьевна Красильникова весь свой запас нежности, весь потенциал любви перенесла на внука, который, как ей казалось, с каждым годом становился все больше похож на ее покойного мужа, Федора. Так что теперь она осуждала дочь уже за то, что та "подбросила сына, как щенка какого, незнакомым людям".
За те два с небольшим года, которые Виталий провел в «Палестре», Маргарита Леонтьевна не раз и не два предлагала внуку уйти из специнтерната и жить с ней, в отличной двухкомнатной квартире на Первомайской. В средствах Маргарита Леонтьевна стеснена не была, потому что по праву считалась одним из лучших частных преподавателей немецкого и английского языка в Москве. Виталий "бабушку Риту" по-своему очень любил, но на ее дикие предложения отвечал, естественно, вежливым, но твердым отказом. Что он, сумасшедший, что ли, по своей воле из «Палестры» уходить? Так вот все оно и тянулось. До поры до времени…
